неожиданно.
Гот, оторвавшись от иссякающего столба света, встал. Смачно рыгнув, подхватил бездыханное тело под мышки и, оглядевшись, с трудом запихнул его за мусорный бак. Отряхнув руки, торопливо, чуть ли не бегом, скрылся в арке.
Наступила тишина.
– А вот теперь, похоже, все, – резюмировал Николай. – Сейчас выкинет.
– Не понимаю, почему я пятен крови рядом не нашел? – не слушая его, задумался Антон, словно сейчас это было наиважнейшей зацепкой. – У девушки грудина была вскрыта, я же точно видел! Неужели не натекла?
Макс хотел было сказать, что это действительно как минимум странно, но не успел. Серая пелена вдруг затрещала, захрустела, сжалась в комочек и оглушительно лопнула.
Мир вокруг вновь приобрел краски.
Глава 6
– Так, Хабенский! – Едва ведьмаки вернулись из «лавочных» воспоминаний, Романова резко убрала руку Зарецкого со своей «почти талии» и, придвинувшись вплотную, со злостью ткнула того пальцем в грудь. – Еще раз, сволочь ты токсикозная, попробуешь меня облапать, я тебе твои же яички в штанах поджарю и сожрать заставлю, понял?!
Но ни горящие от возмущения щеки пиромантки, ни пляшущее в ее глазах неистовое пламя, ни даже угрозы огненной расправы над детородным органом не произвели на Зарецкого абсолютно никакого впечатления.
– Да ладно тебе, Сонь, я ж для дела! – без малейшего раскаяния в голосе усмехнулся он и, взяв ладонь девушки, прижал к своей груди. – Для абсорбции!
– А за жопу ты меня тоже для абсорбции щупал?! – Соня вырвала руку и воинственно замахнулась, готовая влепить нахалу звонкую пощечину.
Однако инстинкт самосохранения у Антона оказался в полном порядке – чувствуя, что ему сейчас прилетит по морде, он успел отскочить назад, и ладонь Романовой просвистела возле носа.
– А откуда ты вообще знаешь, что это я? – отступая, Зарецкий примирительно поднял перед собой руки. – Может быть, это Макс, который решил нагло и бесцеремонно воспользоваться ситуацией! Типа я новенький, на меня никто и не подумает!
Волков на это утверждение лишь фыркнул – лапать девушек средь бела дня ему, как минимум, не позволяло воспитание.
– Да лучше бы это действительно был Волчок! – одарив нахала презрительным взглядом, Соня слегка подразнила Зарецкого. – А не ты, озабошка хренов.
Подобное выяснение отношений, судя по всему, было не впервой и могло затянуться надолго, поэтому в дело вмешался Поздняков.
– А ну, прекращайте, – стукнул он ладонью по лавке. – Устроили тут балаган...
– Ник, но этот гаденыш меня облапал и...
– Раз облапал, так подай рапорт о харассменте Ивану Петровичу, он разберется, – перебил Николай, а затем – сохраняя все то же спокойствие в голосе – одарил Антона испепеляющим взглядом: – А ты держи свои руки и остальные части тела подальше от Софьи. Мне в моей группе подобные токсичные отношения не нужны. Будешь продолжать свое поведение – мигом вылетишь, и никто не посмотрит на твои способности некромедиума, понял?
– Да понял я... – потупился Зарецкий. – Сонь, извини... Перегнул.
– Отлично! – не проявил никаких эмоций Поздняков. – Рад, что наш маленький конфликт исчерпан, а значит, можно возвращаться к работе. У кого какие мысли по поводу увиденного? Софья?
Девушка, которой простых извинений было явно недостаточно, раздраженно повела плечами:
– А какие тут могут быть мысли, Ник? Все всё видели. Наш убийца – вампир. Энергетический. Не смог обуздать голод и полакомился девчонкой. Осушил, как стакан – до энергетического дна. Все.
– Согласен, – поддержал ее выводы Николай и, переведя взгляд на Зарецкого, наигранно удивился: – Антон? Ты все еще здесь?
– А где я должен быть? – не понял тот.
– В морге. Общаться с убитой девушкой. Нам нужны ее имя и фамилия, а также данные ее кавалера.
Некромедиум вздохнул:
– Вообще-то, у меня в планах было сходить пожрать, а не на трупы в морге любоваться...
– Антон! Мне кажется, или ты сегодня борзеешь?
– Ну а чего? – видя, что глаза старшего группы вновь наливаются недовольством, заканючил Зарецкий. – Синица же все равно скоро всю инфу сольет, смысл по моргам дергаться? Давайте лучше просто немного подождем?
– А давайте лучше просто, – передразнил Поздняков, – каждый будет заниматься своим делом и не перечить старшим?
– Но...
– Тем более разве ты не знаешь, какой Серега необязательный? Может запросто отвлечься, забыть, выключить «трубу» или свалить на все выходные на рыбалку... Так что давай, руки в ноги и вперед. А пожрать сходишь попозже. Тебе это «попозже» даже полезно будет.
Видя, что спорить – это дохлый номер, Зарецкий вздохнул:
– Куда хоть тело увезли?
Поздняков назвал адрес. Лицо Антона скривилось:
– Ну вот, блин, туда почти час пешком переться... Неужели в Мариинку не могли отвезти?
– Видимо, не могли.
Некромедиум, уткнувшись в телефон и всем своим видом демонстрируя недовольство, пошел прочь.
– А кто такой этот Серега Синица? – глядя ему вслед, спросил Макс.
– Наш осведомитель. Из полиции.
– У вас что, есть люди в полиции? – поперхнулся Волков.
Поздняков смерил его удивленным взглядом:
– А у вас в Дрезне что, не было? Как же вы работали?
– Ну как, как... Как все, по старинке!
– По старинке... А времена сейчас, Максим, совсем другие. И нужно идти с ними в ногу!
Волков с этим утверждением если и был согласен, то не полностью – слишком уж хорошо впечатался в память третий закон из Свода правил ведьмаков. Закон, который он не преминул процитировать:
– Никто из живущих ныне не должен ведать о существовании нашем, ибо не готов человек узнать о нечисти треклятой.
Николай, как показалось, от первых слов чуть вздрогнул, но к концу фразы хладнокровие к ведьмаку вернулось.
– То есть ты, Максим, считаешь, что написанный семьсот лет назад Свод правил... до сих пор не потерял актуальности и ему нужно следовать... беспрекословно?
– Нет, но...
– Или следовать только в тех моментах, которые тебе кажутся выгодными? Вспомни седьмой закон: «Не причини вреда твари любой или нечисти, что угрозы человеку не представляет». А затем вспомни свое последнее дело. Вспомни костомаху. А потом подумай, такой ли уж ты безгрешный, или в старые времена от тебя вмиг отвернулись бы все наши братья?
А вот такого поворота событий Волков не ожидал. Поэтому, прикусив губу, промолчал – крыть было нечем.
– И тут ты почувствовал, что попал
