*
Проснувшись утром, граф Валерий Васильевич Стоцкий первым делом потянулся к кнопке селектора.
— Виконт уже уехал в училище? — спросил он секретаря.
— Так точно, ваше сиятельство! — отозвался селектор. — Два часа назад со всеми вещами. Охрана уже вернулась.
— Хорошо. Завтрак подайте через два часа в летнюю столовую.
Граф легко вскочил с шёлковых простынь. Потянулся, внимательно разглядывая себя в зеркало.
Хорош!
Несмотря на сорок лет — хорош! Ни намёка на жирок, тело поджарое.
Да, в этом магическая матрица помогала исправно. Держала тело и здоровье в порядке, но и только!
Ни одного простенького заклинания граф Стоцкий сотворить не мог.
Проклятье!
Может, ещё раз жениться?
Конечно, у него есть сын. Но какой из Серёжи наследник? Магическая матрица ещё слабее, чем у него, да и характером не вышел. Ему бы только отцовские деньги прогуливать.
А с молодой женой можно наделать настоящее, крепкое потомство! Может, и магия в ком-то из детей проявится.
Граф с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Надо будет сказать Виктору, чтобы сегодня привёз девку погорячее. А лучше — двух. Сбросить напряжение.
Жаркое летнее солнце пробивалось даже сквозь плотно задёрнутые шторы спальни.
Граф Стоцкий взглянул на напольные часы, в которых мерно покачивался золотой маятник.
Одиннадцать утра!
Поздние приёмы не проходят даром. Да ещё этот сбежавший оборотень!
Жаль, что полиция перехватила его раньше. Теперь труп твари ни за что не выцарапаешь. А любопытно было бы его изучить.
Но всё к лучшему. Судя по докладу Виктора, полицейские даже не подозревают, что тварь была оборотнем. Считают, что она просто пряталась где-то в подворотнях Петербуржской стороны.
Профаны!
Сердито вырвав из груди седой волос, граф Стоцкий пошёл в спортзал.
Сначала разминка.
Потом — двадцать минут на беговой дорожке.
Два подхода к железу и в завершение — три раунда с боксёрской грушей.
Приняв душ, граф опустился на коврик и принялся медитировать. На время он выгнал из головы все посторонние мысли, сосредоточившись только на одном желании — разбудить магическую матрицу.
Раз за разом он пытался сосредоточить внимание на правой стороне груди.
Бесполезно.
Наконец, матрица отозвалась невнятным надтреснутым гулом. Как будто ржавое железо лениво громыхнуло на крыше сарая.
Но граф обрадовался и этому. Ему показалось, что отклик матрицы стал отчётливее, чем раньше.
Не открывая глаз, граф вытянул руки перед собой. Принялся складывать пальцы в давно заученную фигуру.
Ну же, ну!
Жилистое тело графа напряглось в очередной безуспешной попытке.
Да давай же!
Он открыл глаза и увидел, что пальцы дрожат.
И всё.
Больше никакого эффекта.
Да что же, чёрт возьми, с ним не так?
Почему магия легко даётся всяким болванам, бродягам, беспородным сволочам, но ускользает от него — графа Стоцкого?
Или это проклятье?
Граф не был суеверным, но тут поверишь во всё, что угодно.
Если бы его прадед не сжёг тот цыганский табор вместе с грязными цыганками!
Но какого дьявола они поставили свои палатки на лугу поместья Стоцких? Не могли найти другое место?
Разложили рваное тряпьё, устроили балаган! Да ещё и коня украли!
Конь, правда, потом нашёлся. Конюх прадеда недосмотрел, вот жеребец и убежал к цыганским кобылам.
Стоцкие не любили вспоминать эту историю. Правда, или нет, что одна из цыганок прокляла прадеда, но с тех пор магическая матрица в их роду только слабела.
К чёрту!
Валерий Стоцкий докажет, что его воля сильнее дурацкого проклятья!
Граф рывком поднялся с коврика.
Набросил на крепкие плечи халат и пошёл в летнюю столовую.
Там его уже ждал начальник охраны. Он стоял у двери, в тёмном костюме, словно ему не было жарко. Левая пола пиджака слегка оттопыривалась. На розовом ухе белел свежий пластырь.
Граф Стоцкий сел за стол и придвинул к себе тарелку. Он не любил, чтобы ему прислуживали за столом — ел то, что понравится, и сам выбирал порядок блюд.
— Овощи от мастера Казимира? — спросил он, поднимая крышку над дымящейся кастрюлькой.
— Да, ваше сиятельство! — ответил начальник охраны. — Остальные продукты тоже.
Мастер Казимир был знаменитым на всю столицу магом-травником. Овощи из его теплиц шли на стол к самому Императору, ими снабжали кухни Магического училища и Магической академии.
Остальные аристократы должны были держать своих магов-травников, если хотели питаться магической едой.
Но граф Стоцкий доверял только таланту мастера Казимира и не жалел денег.
Кроме того, продуктами от мастера кормили пленников и магических тварей в подвале.
— Что у тебя, Виктор? — спросил граф.
— Новости про сбежавшего оборотня.
— Удалось достать труп?
— Нет. Труп капитан Бердышев приказал доставить в Имперский госпиталь доктору Лунину. Оттуда нам его не достать.
У князя Стоцкого были контакты в Имперском госпитале. Но начальнику охраны об этом знать необязательно. Пусть крутится сам.
— Что тогда?
— Мне удалось узнать, что оборотня убил не Бердышев, и не его команда, — понизив голос, сказал Виктор.
Граф прищурил глаза.
— Ну!
— Оборотня убил какой-то бродяга. Бердышев подобрал его и увёз на частную квартиру.
— Подожди!
Граф положил вилку и вытер губы салфеткой.
— Какой-то бродяга убил моего оборотня и остался жив? А Бердышев отвёз его не в госпиталь, а на квартиру?
— Так точно, ваше сиятельство!
Стоцкий задумчиво барабанил пальцами по столу.
— Узнай всё про этого бродягу. Установи наблюдение за квартирой. Скорее всего, ему сотрут матрицу и отпустят. После этого привези его ко мне. Если получится выкрасть раньше — действуй, но не светись. Лаборатории нужен свежий материал.
Расспрашивая прохожих, я быстро выяснил, что в центре Петербурга никаких магических школ нет. Правда, поблизости, в бывших казармах Семёновского полка находилась магическая академия. Но туда принимали только после окончания училища.
А не из этой ли академии та группа, которая меня подобрала?
Скорее всего.
Информация меня совершенно не расстроила. Чем дальше от центра города — тем меньше вероятность, что меня отыщет Жан Гаврилович.
— На Охту езжай! — сказал мне седобородый старичок в белом летнем костюме. — Там магов учат, на Огородной улице. Там и узел рядом — для тренировок удобно.
Собрав в памяти все имеющиеся сведения, я понял, что старик говорит про магический узел. Значит, их используют для тренировок? Интересно!
Старичок был похож на Хоттабыча. Я совершенно не удивился, когда он вытащил из кармана папиросу и прикурил её, просто щёлкнув пальцами.
— Что рот раскрыл? — спросил меня старичок и рассмеялся хрипловатым надтреснутым хохотком. — Я в молодости до подпоручика дослужился. Всю чешскую кампанию прошёл в Императорской гвардии. Помню ещё, как пальцами искры высекать.
На Загородном проспекте я залез в трамвай, купил билет и поехал на Охту. С бумажки в один рубль кондуктор отсыпал мне шестьдесят копеек сдачи большими никелированными монетами. Орёл на монетах присутствовал, а вот императора не было.
Наверное, на копейках таких важных аристократов не чеканят.
Прикинув цену билета, я решил, что на двадцать рублей проживу в теперешнем Петербурге не больше недели. Да и то, если ночевать буду в парке на скамейке.
Возле павильона метро на Знаменской площади было выставлено оцепление. Два десятка здоровяков в серых комбинезонах, которые в этом мире носили военные.
Все гвардейцы в оцеплении были ростом под два метра, не меньше. Чем, интересно, их тут кормят?
Перед оцеплением толпился народ, но сильно не напирал. Стояли, скорее, из любопытства, а проникнуть внутрь не стремились.
Пассажиры трамвая прилипли к окнам.
— Опять в метро прорыв, — с удовольствием сказала толстуха, сидевшая рядом с кондуктором. — На полдня станцию закроют, как пить дать. А что людям делать?
— Да хоть на три дня! — возразила ей соседка — тощая, с торчащими во все стороны крашеными рыжими волосами. — Лишь бы твари по городу не разбежались. Вот, помню, у нас в Коломягах…
— Да пропади они пропадом, ваши Коломяги! — визгливо перебила её толстуха. — Чего в них хорошего?
Я поморщился и сделал шаг в сторону, чтобы не забрызгало.
Вдруг я почувствовал в своём кармане чью-то проворную руку. Схватил её за запястье и выкрутил от себя.
— Ай! Отпусти!
На другом конце руки обнаружился тощий парень. Бледная крысиная мордочка и белобрысые волосы делали его похожим на жителя подземелья.
Парень присел от боли, уронив на пол потёртую спортивную куртку, под которой прятал свои шаловливые ручонки.
