том-то и дело, – ответил я. – Мои источники сообщают, что он является коллекционером от сверхъестественного мира. И славится этим своим увлечением. Произведения искусства, драгоценные камни, ювелирные изделия, антиквариат и много чего другого.
– Никодимус не особо похож на антиквара, тебе не кажется?
– Смотря что понимать под антиквариатом. Древние монеты. Древние мечи…
– То есть, – заключила она, – ты думаешь, что он охотится за каким-то магическим артефактом?
– Ага. И каким-то особенным. Иначе я не вижу причин, почему он не может раздобыть его где-нибудь еще, – ответил я.
– Может такое быть, что он пытается добиться чего-то самим фактом кражи?
Я пожал плечами:
– Например? Ну, кроме приведения в бешенство чего-то столь же огромного, могущественного и патологически мстительного, как гребаный греческий бог? Эти парни принимают вещи близко к сердцу.
– Верно. А что, если он готовит кражу, чтобы обставить все так, будто ее совершил кто-то другой?
– Об этом стоит подумать. Но по-моему, существуют более легкие способы это сделать, без вторжения в один из вариантов личного ада. – Я нахмурился. – Могу ли я тебя спросить кое о чем?
– Конечно.
– Ты планируешь взять с собой один из мечей?
Кэррин хранила два меча, выкованных из гвоздей с Креста (да-да, того самого). Мечи эти – могущественные обереги от злых сил, владели мечами Рыцари Креста – естественные враги Никодимуса и его команды из тридцати заключенных в серебряные монеты психов (да-да, те самые сребреники).
Она насупилась, изучая глазами улицу, и какое-то мгновение молчала. А когда ответила, у меня создалось впечатление, что она тщательно подбирает слова:
– Ты же знаешь, что с ними надо быть осторожнее.
– Это оружие, Кэррин, – сказал я. – Оружие, а не стеклянные статуэтки. Какой смысл обладать двумя подлинными святыми мечами, созданными, чтобы бороться со злом, если ты… ну, в общем, не борешься со злом?
– Забавная штука эти мечи, – ответила Кэррин. – С одной стороны, это наиболее подходящее оружие, чтобы убивать людей с помощью грубой силы. Но в то же время их так несложно разрушить. Используй их неправильно, и они разобьются, как стекло.
– Но мы же имеем дело с динарианцами, – напомнил я. – Для борьбы с ними мечи и предназначены.
– Мечи предназначены для борьбы с существами внутри монет. Владельцев же монет они предназначены спасать, – мягко, но решительно возразила она. – Именно поэтому я и не ношу их с собой. Я не хочу спасать этих животных, Гарри. Недостаточно просто использовать мечи против правильного врага. Нужно использовать их, исходя из правильных принципов… иначе они могут быть утрачены навсегда. И я не стану этому причиной.
– Значит, ты позволишь им просто лежать и пылиться? – осведомился я.
– Я вручу их тем, кто, по моему мнению, будет ими мудро и надлежащим образом пользоваться, – спокойно ответила она. – Но такие люди на дороге не валяются. Хранитель мечей – ответственная работа, Гарри. Ты сам это знаешь.
Я вздохнул:
– Ага. Знаю. Но Никодимус и его дочка здесь, в этом сооружении, – и мы могли бы использовать любое доступное нам преимущество.
Кэррин неожиданно улыбнулась. Улыбка преобразила ее лицо, хотя глаза продолжали держать под наблюдением улицу.
– Тебе просто нужно немного веры, Гарри.
– Веры?
– Веры в то, что, если где-то требуется Рыцарь Меча, он там появится непременно. Вполне возможно, что сейчас по этой улице пройдет Саня и сядет к нам в машину.
Ее слова меня напрягли, хотя, вполне вероятно, Кэррин была права. Когда Рыцарю Меча было предназначено явиться и вмешаться, один из них всегда чертовски удачно появлялся на сцене и вмешивался независимо от того, кто или что стояло у него на пути. Я видел это, и не раз. Но… часть меня противилась мысли упустить преимущества, которые дали бы нам мечи.
Конечно, в этом и заключается вера – расслабиться и довериться кому-то еще.
Возможно, чародеи просто не предрасположены упускать контроль. Я имею в виду – не тогда, когда каждый из них имеет достаточное количество сил в запасе. Как только ты получил в свои руки первородное могущество, создавшее мир, немного сложно расслабиться и позволить ему ускользать сквозь пальцы. Это определенно объясняло бы, почему так мало чародеев из тех, кого я знаю, хотя бы немного религиозны.
А еще это вполне ясно иллюстрировало, почему мне никогда не стать Рыцарем. Помимо того, что я работаю на Королеву фэйри и сотрудничаю с уродами наподобие Никодимуса.
Взгляд Кэррин метнулся к зеркалу заднего вида и заострился.
– Машина, – тихо произнесла она.
В каком-нибудь шпионском боевике я бы невозмутимо наблюдал в зеркало заднего вида или, возможно, через свои специальные отражающие солнечные очки. Но вряд ли меня можно было назвать невозмутимым или шпионом, я не чувствовал какой-либо особой нужды прятаться, поэтому обернулся назад и посмотрел в заднее стекло машины.
Белый седан с наклейкой прокатного агентства на бампере подъехал к обочине на половине пути к кварталу. Сделав это, автомобиль ощутимо задрожал, будто его двигатель с трудом совершал обороты, хоть машина была абсолютно новой. Перед тем как седан окончательно остановился, пассажирская дверца резко открылась и из машины выбралась женщина, будто ни на секунду не способная устоять на месте.
Выглядела она потрясающе: стройная, почти шести футов ростом, с длинными, сильно вьющимися темными волосами, доходящими едва не до пояса. На ней были солнцезащитные очки, джинсы и плотный обтягивающий алый свитер. Формы, вырисовывавшиеся под ним, были куда рельефнее среднестатистических. Ее ковбойские ботинки решительно вбивались в асфальт, пока она длинными шагами пересекала улицу, направляясь прямиком к старой скотобойне. Выпятив острый подбородок и плотно сжав губы, она шла вперед, как будто была уверена, что путь чист… или ему лучше бы таковым оказаться.
– Горячая штучка, – сказала Кэррин нейтральным, изучающим тоном. – Человек?
Я не ощущал никаких исходящих от женщины сверхъестественных вибраций, но существует множество способов опознать угрозу.
– Точно не скажу, – ответил я. – Но думаю, я знаю, кто это.
– Кто?
– Колдунья, – сказал я ей.
– Чародей-отступник?
– Ага. Когда я был Стражем, они рассылали портреты колдунов, которые в розыске, чтобы остальные Стражи могли их опознать. Я не охотился на колдунов. Но был в списке адресатов.
– Ах вот оно что, – сказала она. – Тебя послушать, так они весьма опасны.
– Большинство из них – опасные дети, – пояснил я. – Дети, которых никто не учил, не тренировал и которым никто не рассказывал о законах магии. – Я кивнул в сторону женщины. – Эту зовут Ханна Эшер. Она побила все рекорды по выживаемости среди других колдунов. Предположительно, она погибла при пожаре… в Австралии, кажется, лет шесть назад.
– Ты тоже однажды вроде бы утонул. И что, много после этого давил
