Солейль свое злодеяние или только собирается; предотвратить вряд ли бы получилось, зато было бы спокойнее, располагай я большим количеством информации; Змей чинно пил чай на кухне, и никто не обращал внимания на Аида. Кажется, это его оскорбляло.
Будь я на его месте, тоже бы обиделась. Призрачный пес, великая редкость во все времена, красавец, каких поискать! За таким в лесок на прогулку не сходишь и на поводке не приведешь. Однако Волк невозмутимо поставил перед Аидом миску с какой-то жидкой гадостью, потрепал его по загривку и принялся дальше размышлять о своих бедах. Аид посидел перед миской с минуту, а потом, закатив глаза, зубами поднял ее за край, аккуратно, чтобы она не перевернулась, и вылил содержимое в раковину.
Нервозность и волнение достигли пика; сражение не за порогом, но упорно не желало пропадать ощущение, будто нас пригласили в гости дальние родственники. Змей читал газеты и журналы, стопочкой сложенные на подоконнике, пил кружку за кружкой, чередуя чай с кофе и лимонадом, коим были забиты все ящики.
Что ж, зато я узнала, какое любимое лакомство у одного из сильнейших богов.
Лис, отвлекшийся приставкой, не выдержал первым. Отбросил пульт управления, чудом не переломив его пополам, размашистым шагом направился в кухню и, глухо зарычав, ударил ладонями по столу аккурат перед Змеем:
– Ты вызвал нас в качестве шутки?
– Даже если так, – протянул бог, с наслаждением потягивая кофе, – ты трикстер, не тебе возмущаться. Но нет, я вызвал вас не ради этого. Мы отправляемся через двадцать минут. Если Солейль и Олениха к этому моменту не вернутся, мы не будем их ждать. Благо их присутствие на поединке необязательно. Хель, ты знаешь, где они?
Взгляд у него был пронзительный; на секунду я подумала, что он знает о моем видении, в котором Солейль отрубает рога Оленихе, но потом одернула себя – даже боги мысли не читают – и твердо ответила:
– Нет.
– Хорошо. Пак, вы отправитесь первыми, мы последуем за вами.
– Абсурд, – выплюнул Лис, но в спор не ввязался.
* * *
Машина катилась по дороге ровно, как ветер по облакам, лишь изредка подскакивая на ухабах. Мы пересекли черту города, направляясь к чаще. Серые здания остались позади, и нас поглотила ослепительная снежная белизна с коричневыми проблесками бьющейся за свободу весны. Крючковатые ветви царапали стекла, и это навевало неутешительные мысли – словно руки мертвецов пытаются вытащить из теплого салона и увлечь в их царство…
Интересно, лес поможет Варваре одолеть меня или наоборот? И умеет ли он кого-либо поддерживать? Скорее всего, да, ведь не зря боги выбрали местом сражения именно его. Они олицетворение природы и, возможно, надеются, что она их рассудит, поспособствует верному принятию решения, подаст руку одному из Избирателей. Раз огонь, гром и молнии живы, почему бы и самой матери сырой земле не обладать сознанием?
Пак продирался сквозь бурелом, и периодически создавалось ощущение, что мы не в легковушке, а на самом настоящем тракторе – автомобиль переезжал стволы и пни, если их нельзя было объехать, ломал ветки и не тормозил перед препятствиями. Это навевало мысли о том, что тут не обошлось без магического вмешательства – даже самый умелый водитель не провернет фокусы, какие проворачивал Пак. Наверняка он помогал себе силой или успел попросить Змея или Олениху зачаровать машину.
Аид на заднем сиденье стукался головой о потолок, скрючившись в три погибели – для салона он был чересчур крупным. Лис предложил ему сменить обличье на человеческое, чтобы было удобнее, но он так громко и яростно зарычал, что Пак более голоса не подавал – вел молча, не спуская глаз с дороги.
Я предпочитала думать, что он не Аида испугался, а переживает насчет грядущего.
Он затормозил у раскидистого дуба, повернул ключ, заглушил двигатель и сообщил:
– Прибыли.
Я глубоко вдохнула; это усмирило дрожь лишь на секунду, но этого хватило, чтобы вполне уверенно выбраться наружу и оглядеться.
Поляна походила на начерченный кем-то круг. Деревья, возвышающиеся по ее краям, нависали с неясной угрозой; я всмотрелась в их стволы, стремясь найти глаза, но затея не увенчалась успехом. Видимо, за сотни лет существования они научились как следует маскироваться. Красивое место, овеянное древностью; так и ожидаешь, что деревья раздвинутся и откроют проход в мрачную страну, населенную чудовищами.
По поверьям, в лесах живут феи, эльфы, спригганы, гигантские пауки и прочие монстры, только они не каждому показываются. Любопытно, здесь они водятся? Сыграют ли партию в нашей игре?
Аид толкнулся в дверь, требуя выпустить его – сам он зубами ручку поддеть не сумел.
– Эй, полегче! – тут же возмутился Пак. – Ты мне так все расцарапаешь, а за ремонт платить кто будет! Вон, уже полоски на обивке…
Пес украдкой показал язык и, с удовольствием встряхнувшись, прижался ко мне боком, требовательно склонив голову, дескать, почеши за ухом. Я покорно зарылась пальцами в густую шерсть.
– Нравится? – осведомился Пак.
– Симпатично, – откликнулась я. – Здесь мы будем драться?
– Точно не знаю, но нет, скорее всего. Более вероятно, тут Змей откроет поединок, проведет ритуал, по которому слово Избирателя станет законным и единственно верным лишь из уст выжившего, и потом отправит вас в чащу. Рассчитывай на то, что это будет типичная охота.
– Наверное, стоило взять лук…
– Лук – не единственное, чем можно завалить зверя на охоте. У тебя есть стилеты четырнадцатого века, детка.
– Спасибо, – ухмыльнулась я.
Не успел отзвук моего голоса растаять среди дубов, как вдали послышался рев и треск стволов. На поляну выехал джип с высокой посадкой и мощными шипастыми колесами. За рулем сидел Змей. Происходящее явно доставляло ему неизъяснимое наслаждение. Переднее место также занимал Изенгрин, чья кожа пожелтела, будто газетная бумага, а сзади развалилась Варвара – ее ноги в кожаных сапогах торчали из окна. Как только джип смолк, окончательно замерев, она ловко выскользнула из него и отряхнула чуть помявшееся толстое пальто с мехом по воротнику, доходящее ей до колен. К ее ремню был пристегнут меч в ножнах, за спиной висели лук и колчан, и, без сомнений, в рукавах ее одежды нашло пристанище множество козырей, обещающих стать причиной моей кончины.
Богине смерти нельзя умирать.
Тело Арлекин с чужой личностью в нем выглядело абсолютно иначе. Та Арлекин была рыжей бестией – глаза сверкали задором, весельем и служили маяками потерянным душам, она излучала свет; ее волосы путались, и если она расчесывала их, ничего не менялось; она улыбалась широко, обнажая зубы, и бурно жестикулировала. Вольный ветер, пропитанный солнцем, в человеческом
