сегодня чуть не убили авиационной бомбой. То есть, убить пытался кто-то, кто имеет к таким бомбам доступ. И если у него есть доступ к бомбе — может, у него есть доступ и к самолёту? А если так — то что мешает этому кому-то разбомбить тот самый Зимний дворец?!
Больше всего меня бесило то, что Витман совершенно не выглядел обескураженным. Наоборот, он, казалось, смотрел на меня со всевозрастающим любопытством.
— Вот не ошибся я в вас, — неожиданно весело сказал он. — Нисколечко не ошибся! Правда ваша, Константин Александрович. Не всё мы успеваем. И нужны нам, откровенно признаюсь, свежие глаза и свежие головы, не забитые бюрократией. Я потому и дочь свою ангажировал, несмотря на её юный возраст. Коллеги меня поначалу, мягко говоря, не поняли, но теперь помалкивают… А вам покойный Белозеров дал весьма лестную характеристику.
— Вот как? — Я не сумел сдержать удивление.
— Истинно так. Он утверждал, что вы, милейший Константин Александрович, уж простите за точность цитаты — сам дьявол. Белозеров в буквальном смысле слова бился в истерике. Не понимал, каким образом вы — мальчишка! — сумели мало того, что противостоять магу четырнадцатого уровня, да ещё и раскрыть его, как руководителя кружка. Меня, признаться, также весьма заинтересовали ваши способности. С профессиональной, так сказать, точки зрения…
Вот оно что. Сейчас мы, похоже, перейдём наконец к сути дела.
— Польщен, — кивнул я. — Но меня интересует один вопрос. И хотелось бы, чтобы вы на него ответили.
— Весь — внимание, — улыбнулся Витман.
— Скажите. Вот, Белозеров — белый маг довольно высокого уровня. Взрослый, неглупый человек. Он видел, что его жемчужина темнеет. И, в отличие от бестолкового мальчишки Рабиндраната, прекрасно понимал, чем ему это грозит. Иллюзий относительно того, что в жемчужине таким образом возникнет баланс чёрного и белого, у него не было. Всё, к чему он в итоге придёт — жемчужина потемнеет полностью. Но, тем не менее — Белозеров не останавливался. Продолжал свою… гхм, деятельность. Почему?
Витман в задумчивости почесал подбородок.
— Признаться, не ожидал такого вопроса от человека вашего возраста. Могу узнать, почему вы задаёте его мне?
— А кому мне ещё его задать, если не вам? Человеку, который в силу своей профессии ежедневно сталкивается с подлостью и обманом?
— Что ж, резонно… Честно говоря, я и сам много об этом думал. И пришел к очень простому выводу. Поддаваться черноте — приятно. — Витман уставился мне в глаза. — Признайтесь, Константин Александрович. Ведь так?
— Так.
— Что и требовалось доказать… Видите ли. Подавляющее большинство белых магов — это люди, подобные вашему уважаемому дедушке. Они органически не способны обмануть, предать, поступить против чести. Истинное удовольствие они получают от созидания — будь то открытие сельской школы или защита осажденной крепости, неважно. Однако время от времени среди белых магов встречаются люди… скажем так, не идеальные. Условно говоря, если бы вашему дедушке предложили покрыть долги вашего отца в обмен на жизнь шестнадцатилетнего мальчишки, от предлагающего мокрого места не осталось бы. И, заметьте, жемчужина вашего дедушки от такого поступка стала бы только светлее. А Белозеров — человек, в душе которого тьма уже жила. Образно говоря, то, что случилось, всего лишь подтолкнуло камень, который уже лежал на краю обрыва… Я ответил на ваш вопрос?
— Пожалуй, — задумчиво кивнул я.
— В таком случае, позвольте, теперь спрошу я.
— Спрашивайте.
— Скажите, Константин Александрович. — Витман подался вперёд, наклонился над столом. — Вы вот недавно осудили действия моих людей. То, что в результате их действий погиб Белозеров. Скажите — а сами вы сумели бы обойти магическую блокировку? Задать подследственному вопросы так, чтобы они не спровоцировали его гибель?
— Я? — Я подумал, барабаня пальцами по столу. — Ну… Не знаю. По крайней мере, в лоб я бы точно действовать не стал. Попробовал бы по-другому…
— Так отчего же не попробовать? — Витман встал и улыбнулся широчайшей улыбкой. — Пойдёмте, Константин Александрович, тут недалеко. Прокатимся.
* * *
Мы опять ехали в машине с магической тонировкой, только теперь шинели мне никто не дал. Да я и не просил — уж от здания до машины как-нибудь не замёрзну.
— Куда едем-то? — спросил я.
— В тюрьму, — отозвался Витман.
— Магическую?
— Неужто я бы позволил себе такую низость — привезти князя Барятинского в тюрьму для простолюдинов? — даже обиделся Витман. — Разумеется, в магическую.
— Обвинения-то предъявите?
Тут хрюкнул и откашлялся Ашот, который также увязался с нами.
— Так мы же вас не наказывать везём, господин Барятинский, — осторожно сказал он. — Только попробовать ваши способности-с.
— Об этом я уже догадался, — сухо ответил я; не нравился мне этот Ашот. — Потому и спрашиваю: какие обвинения вы мне предъявите?
Витман и Ашот переглянулись.
— Госизмена? — предположил Витман.
— Неплохо, — кивнул я.
Бетонный забор, колючая проволока, дозорные вышки, КПП — всё выглядело по-взрослому. В безликое серое здание я вошёл первым — Ашот услужливо открыл передо мной дверь. Потом мы поднялись на второй этаж, Витман постучал в дверь кабинета, и из-за двери послышался женский голос:
— Кого там в такую рань чёрт несёт?!
Да, пока суд да дело — уже наступила рань. Судя по ощущениям, в академии курсанты выстроились для проведения утренней гимнастики. А меня на построении нет. Весело… Впрочем, наставникам явно не до смеха. Им предстоит докладывать деду, что с подведомственной территории пропал его любимый внук. Если я не найдусь — боюсь, одной разрушенной башней дело не ограничится.
Витман открыл дверь, просунул голову внутрь.
— Марина Аркадьевна? Доброго утра! А мы к вам с интересным предложением.
Марина Аркадьевна оказалась женщиной лет тридцати в строгой отутюженной форме. Форма, правда, едва не лопалась под напором внушительного бюста. Вьющиеся каштановые волосы облаком окутывали её голову. Хорошенькое личико с едва заметными веснушками вытянулось, когда в кабинет вошёл я.
Поначалу я решил, что женщина удивилась моему виду — медицинскому халату, надетому прямо на голое тело. Но оказалось, что причина её изумления в другом.
— В-ваше сиятельство? — пробормотала Марина Аркадьевна, встала и залилась краской. — Господин Барятинский? А… Простите, а что здесь происходит? Я не знала…
Ашот неуверенно хихикнул. Зато Витман чувствовал себя как рыба в воде.
— Да вспомнил вот, как вы намедни восхищались его сиятельством Константином Александровичем, — весело проговорил он. — А тут — оказия! Дай, думаю, познакомлю вас с восходящей светской звездой. Прошу: Константин Александрович Барятинский — Марина Аркадьевна Бутурлина. Кто такой Константин Александрович я уж, с вашего позволения, докладывать не буду. А Марина Аркадьевна уже почти год как управляет этим славным заведением.
Марина Аркадьевна сбивчиво что-то забормотала про великую честь, я тоже
