она с трудом попыталась сфокусироваться. Перед глазами всё расплывалось.
Через шесть высоких окон проникал рассеянный свет летнего облачного дня. По залу, мягко топоча лапами, пробежали три кота. Ещё два сидели на письменном столе. Большой серый кот лежал на кровати рядом поверх скомканной простыни, вытянувшись на боку, подняв и повернув голову в её сторону. Пушистый кончик дымчатого хвоста сердито подрагивал. Жёлто-зелёные глаза глядели настороженно и с презрительным прищуром. Зверь недоволен, что София занимает его любимое место отдыха.
На Габриэле колыхалось одеяние, напоминающее шёлковое кимоно без пояса, длинное, с широкими рукавами. От плеч бледно-голубой цвет ткани темнел и книзу переходил в насыщенный сине-зелёный оттенок. С непроницаемым лицом подошёл к перилам, отгораживающим лестничную площадку, небрежно крутя в руках небольшой пульт. Слышно, как внизу раздался электронный писк, и с грохотом открылась железная решётка.
– Габи! – с глухим рыком кто-то шумно поднимался по лестнице.
Языком ощупала зубы в липком налёте. В голове будто бы кисель из мозгов. Но тело молчало, никаких ссадин, гудения утомлённых мышц или тупого тянущего чувства внизу живота. «Я всю ночь трахалась с довольно крупным и весьма темпераментным мужиком, но теперь ничего не ощущаю! Как это? Сколько я вообще спала?». Потянув на себя плотное покрывало, она растерянно глянула на Габриэля, который спокойно вернулся за стол к раскрытому ноутбуку. Уселся в кресло, равнодушно застыв красивым фарфоровым зверем. На этаже показался Полянский. Тяжело дыша, он чуть притормозил, увидев её в постели хозяина кабинета. София смущённо прикрылась.
– Это не то, что ты думаешь! – поприветствовал медиума Габи похабной клыкастой усмешкой.
– А ты, смотрю, сильно в себя поверил? Вообще все края потерял, уродец! – рявкнул Полянский.
– Я не трогал твою женщину…
– Урою тебя, скотина! – Полянский с угрозой шагнул к столу Габриэля.
– Я не трогал твою женщину… – с надменной скукой повторил тот.
Он подался вперёд, опёрся на подлокотники, приподняв кисти рук и пошевелив пальцами, как если бы демонстрировал свежий маникюр.
– Ты забыл. У меня лапки.
София видела, как Полянский застыл, почему-то странный довод оказался убедительным. А Габи пренебрежительным жестом указал на неё.
– Мадемуазель цела и невредима. Проверь сам, если хочешь, – бесстыдно ухмыльнулась наглая морда.
Софию замутило, она почувствовала озноб. «Я вчера всего три бокала успела выпить, с чего штырит-то? А куда я бросила платье, интересно. Кстати, как и где бельё оставила, тоже не помню!».
– Где её одежда? – Полянский, кажется, справился с гневом.
– Там, – развязно махнул куда-то в пространство Габи.
Полянский неловко обошёл кровать, спотыкаясь о разбросанные подушки. Откуда-то снизу поднял и подал её миди в золотых блёстках. Потом кинул ей туфли.
– Одевайтесь, я отвезу вас домой, София, – он демонстративно повернулся спиной, чтобы она выбралась из покрывала, и тут же раздражённо повысил голос. – Габи!
– Я молчу, – он невозмутимо клацал по клавишам ноутбука.
Белый кот с рыжей спиной прошёлся по столу и вальяжно улёгся поверх клавиатуры. Габриэль погладил его, глядя с терпеливой нежностью.
– Ты громко думаешь! Не надейся, что тебе всё сойдёт с рук! – зло рыкнул Полянский.
София повозилась, надевая платье. Молния сбоку наполовину вырвана из шва, нитки висели и путались в застёжке. Пошатываясь, встала и огляделась, держа туфли. Она мёрзла, голова кружилась и жутко болела. Нашла у лестницы свой клатч с разрядившимся телефоном и ключами. Не стала подбирать обрывки растерзанных чулок и трусов. «Ничего не помню! Но, может быть, и к лучшему!» – подняла глаза на вчерашнего любовника, но Габриэль лишь коротко кивнул на прощание.
«И только-то? Как-то холодновато с его стороны… Будто бы и не облизывал с головы до ног несколько часов! Все они, кобели, одинаковые! Получил своё, и в кусты… Стоп! Подожди… Чтобы он кончал, я тоже не помню! Что же это такое?».
В полном замешательстве она спустилась в полутьме по лестнице. Полянский крепко держал её за локоть. Прошли через салон на первом этаже, где было душно от благовоний и ароматических свечей. София покачнулась из-за головокружения, чувствовала себя ужасно. Сели в машину, и стали пробираться из центра города на север.
– Попейте воды, голове станет легче, – медиум передал бутылку минералки.
– Включите печку, пожалуйста! – у неё стучали зубы, глотнула воды и закашлялась.
– В машине достаточно тепло, – зло процедил он, коротко раздражённо просигналив кому-то на дороге впереди.
– Тогда почему меня так трясёт? И голова раскалывается! Я не столько вчера выпила, чтоб так колбасило!
– Это ломка.
– Что?
– Ломка.
– Какая ломка? – София уставилась на него.
– Отходняк после той дури, под которой вы сладостно кайфовали больше пятнадцати часов.
– В смысле? Я не… О чём вы? – она нервно сжала в замок дрожащие пальцы.
– Это было похоже на золотую пыльцу. Верно? И вы вдохнули порошок…
– Откуда вы знаете? – прошептала София.
– Моя подруга торчит. Периодически закидывается этой волшебной дрянью, – сбоку ей было видно, как под ухоженной бородой катаются желваки. – Несколько лет уже как его постоянная клиентка.
– Подождите, Полянский, – до неё начало доходить. – Вы хотите сказать, что…?
– Да. Между вами ничего не было, – жёстко отчеканил медиум.
– Нет. Подождите. Как это? – в голове лихорадочно метались, путались мысли.
– Считайте, что это приход такой.
– Но я же всё чувствовала! Это было совершенно реально, и… — воскликнула она.
– Нет. Габриэль действительно не прикасался к вам. Его страсть не может не оставлять следов в силу… Ээээ… Кхм… Анатомических и психофизиологических особенностей, – вздохнул Полянский.
– Это вы тоже по опыту своей подруги знаете?
– Да. К сожалению.
— Она же, ну… В смысле, её работа… Наверное, всякое повидала.
— Да, Николь эскортница. Но это не делает её в чём-то хуже и ниже вас по положению. Во многом она более уязвима и слабее, — напряжённо выговорил Полянский.
– Я вовсе не хотела сказать… А что с ней случилось? – похолодела София.
– Глубокие укусы и царапины. Понадобились швы. Гематомы. Трещины в костях. Разрывы… ну вы понимаете…
Он перечислял с фальшивым спокойствием, от которого бежал мороз по коже. София поёжилась, обхватив себя за плечи, её затрясло.
– И вы не расправились с ним? После того, что он сделал?
– Тогда бы