– на это она, кажется, была физически неспособна, – а с энтузиазмом пользовалась всеми преимуществами, которые могла извлечь из этой ситуации.
Посреди зала, оклеенного розовыми обоями, стоял накрытый желтой скатертью круглый стол, а вокруг него – лиловые кресла. Вита, поежившись, умостилась в одном из них, Хешшкор предпочел придвинуть бледно-голубой табурет.
– Чай, кофе? – суетилась Валента, шикая на двух расшалившихся девчонок с такими же соломенными косичками, не желающих изобразить благочестие на подростковых мордашках перед прибывшей тетушкой и сопровождающим ее бессмертным. – Брысь отсюда, мелкота, раз вести себя не умеете! Сдам в детдом, на хрен, и не видать вам никаких колдовских книжонок!
Девочки похмыкали и, вызывающе покачивая бедрами, удалились – не слишком поспешно: видимо, к материнским угрозам уже давно был выработан иммунитет. Вита проводила их глазами. Впервые ей пришло в голову, что ее любимые племяшки, почти достигшие тринадцатилетия, грани, за которой маг волен сам выбрать себе бога – потенциальный электорат Миленион.
– Ты их уже посвятила? – спросила она, быть может, более резко, чем собиралась.
– Отдать их Миленион за так? – Валента хитро прищурилась. – Что я, на лоха похожа? Посвященные дорогого стоят, на улицах не валяются. Пусть сама упрашивает, если прижмет, а я еще поторгуюсь.
Валента относилась к своей богине без особого пиетета. Она разлила чай по чашкам и сняла оранжевое полотенце с большого пирога.
– А вообще-то, моей мадаме нет сейчас острой нужды в поддержке. Она откопала где-то на помойке амбициозного сопляка и носится с ним, как с писаной торбой.
– Что за сопляк? – осведомился Хешшкор, взяв кусок пирога. – Уж не тот ли выскочка, который смеет зваться моим именем?
– Он самый, – Валента прожевала и улыбнулась. – Сопляк как сопляк. Мальчишка-бомж, ничего особенного. Приволокла это чудо то ли с рынка, то ли с панели. Теперь он ходит у нее в любимчиках и полон претензий к мироустройству. Я его, честно говоря, не видела ни разу. Мне своих двух соплячек для счастья хватает. Недели не проходит, чтобы в школу не вызвали, а если не в школу – так в полицию. И в кого они только пошли? – жалобно сморщилась она.
– В тебя, Валька, в тебя, – злорадно усмехнулась Вита.
– Уж скорее в тебя! – обиженно фыркнула Валента. – В отличие от тебя, я никогда не пила и не курила.
– Зато ты школу прогуливала!
– А по мне, хорошие у тебя девочки, – неожиданно примирительно вступился Хешшкор. – Может, отдашь мне одну? В смысле, в посвященные, – уточнил он, приметив недоуменно-осуждающий взгляд Виты.
– Ой, парень, а ничего не слипнется? У тебя и так двое нормальных посвященных, а скоро еще двое родятся – что, Файка пожмотится посвятить их при рождении? У вас все-таки другие отношения, чем у меня с мадам.
– Кстати, о мадам, – напомнила Вита, отпивая чай. – Извини, что вломились к тебе без приглашения, но мы не в гости пришли, а по делу.
Валента фыркнула, подливая кипяток в заварной чайник безумной расцветки.
– Кто же по делу ногами ходит? А E-mail на что?
Вита сморщилась.
– Знаешь, Валька, что мне намедни пришло по мылу? Смерть, упакованная в прикрепленный файл! Нет теперь у меня ни змея, ни компьютера. Вот я и явилась разузнать, не твоя ли мадам к этому руку приложила.
Валента на несколько секунд приостановила свою лихорадочную деятельность по обслуживанию стола и посмотрела на Виту круглыми глазами. Она знала, что Аррхх был для сестры не домашней зверушкой, а другом.
Наконец она пришла в себя и мотнула головой:
– Исключено. Миленион, ясное дело, терпеть тебя не может. Но раз она поклялась, клятву держать будет. Для бессмертных клятва имеет большее значение, чем для нас. Верно, парень? – обратилась она за поддержкой к Хешшкору.
Он молча кивнул.
– Она ясно сказала, что не станет убивать ни тебя, ни твоих родных. Значит, не станет. Это железно, сеструха.
Сию клятву Валента вырвала у своей богини шантажом, угрожая отречься от нее. Тогда она была единственной ее посвященной, и Миленион, скрипя зубами, вынуждена была выполнить ее условие. Вита, правда, все равно отругала сестренку. Есть множество способов превратить жизнь человека в ад, и не убивая его. Например, заключить в темницу и ежедневно подвергать самым изощренным пыткам, поддерживая жизнь специальными заклятиями… Такое наивной девчонке, еще не испорченной грязью реальности, вовремя в голову не пришло.
– Разве что она не в тебя целилась, а в змея, – поразмыслив, сказала Валента. – В таком случае – да, могла. Но что ей с Аррххом было делить, вот в чем вопрос? А если и было, они бы за десятки тысяч лет до нашего рождения выяснили отношения, нас бы не дожидались. Нет, вряд ли!
– Вот и я думаю, вряд ли, – согласилась Вита. – Аррхх, по всей видимости – случайная жертва.
Раздался характерный электронный писк. Вита быстро вынула из сумочки сотовый телефон и приложила к уху.
– Тетя Вита! – Фёдор, судя по голосу, находился в шоке. – Это я, Федя. Маму увезли в третий роддом.
– Как так? – опешила Вита. – Ей же еще не скоро рожать.
– Преждевременные роды. Скоротечные. Оба младенца мертвы. Тетя Вита, ей срочно нужно лекарство, у них в роддоме нету, а я не знаю, где достать…
– Успокойся, мальчик, – терпеливо произнесла Вита. – Нет ничего проще. Сядь за компьютер, войди в интернет…
– Ни за что!!!
На том конце связи началась истерика. Вита выключила телефон и взглянула на Хешшкора. Он был так бледен, что она поняла: слышал.
– Прости, Валя. Нам пора.
– Эта мерзавка Виталия силой вынудила меня дать клятву, – Миленион раздраженно запахнулась в фиолетовый плащ. – Я не могу способствовать смерти ни ее самой, ни кого-либо из ее родственников!
Колдун поднес ей бокал шербета. Она глотнула, жилка на горле дернулась.
– До какого колена? – аккуратно спросил он.
Она призадумалась и раздраженно отшвырнула бокал:
– Не знаю! Это не уточнялось.
Он досадливо покачал головой. Крайне опрометчивая клятва. Если формулировку задавала Виталия, это очень хитро с ее стороны. Люди сплошь и рядом связаны друг с другом родством, неведомым им самим, затерянным в веках, несчитаемым по причине дальности. Совершенно незнакомый человек может оказаться родней. Этак вообще побоишься убивать кого-либо.
– Что значит – способствовать смерти, моя госпожа? – он попытался зайти с другого конца. – Ты клялась не лишать жизни никого из них? Но ты и не приложишь к этому руку. И Виталию, и ее сына я убью сам.
В глазах Миленион сверкнули торжествующие огоньки, незамеченные Хешшкором, и тотчас погасли.
– Все, о чем я прошу – принять у себя Катрину Хешшвитала. Позаботиться
