деловитый, уверенный. Он станет хорошим мужем и отцом.
«Стоп! — подумала с испугом. — Сонечка умерла, а у меня мысли о муже и детях! Плохая я подруга».
Не успев начать корить себя за черствость, Катенька внезапно ощутила глубоко-глубоко в душе крошечный огонек надежды. Сама не зная отчего, она почувствовала — все непременно будет хорошо. Это казалось полным бредом, но откуда-то появилась робкая мысль, что Соня не умерла. Боясь спугнуть такое умиротворяющее чувство, Катя застыла недвижимо.
Тонкий аромат свежезаваренного чая поплыл по кухне. Наполнив большую кружку, Никита поставил ее перед Катенькой. Затем придвинул к любимой плетеную корзиночку с выпечкой и ласково произнес:
— Ешь и пей.
Благодарно кивнув, Катя откусила кусочек имбирного печенья и начала пить благоухающий цветами напиток. А парень принялся развлекать ее рассказами о разных пустяках, умышленно стараясь избегать тревожных тем. Он излучал уверенность и спокойствие, но только внешне. Юноша волновался и не знал, что делать. Ситуация сложилась крайне неординарная.
Любимую девушку младший Фролов мог забрать прямо сейчас. Да и жениться был готов безотлагательно. Парень давно жил самостоятельно, спортивная школа приносила неплохой доход — обеспечить жену не проблема. Но как поступить с близняшками? Вся надежда только на опыт и мудрость отца.
Бесшумно войдя в кухню, Василий сразу же обратил внимание на сидящих за столом. Видя, с какой любовью сын держит за руку юную дворянку, печально улыбнулся. Против Катерины мужчина ничего не имел. Даже больше — был бы искренне рад видеть ее невесткой. Да вот только Фролов-старший знал то, о чем даже и не подозревали влюбленные: они не смогут быть вместе. И об этом ему придется сказать прямо сейчас.
— Добрый вечер, — привлек он внимание тихонько беседующей молодежи.
— Здравствуйте, отец, — вскочил со стула Никита.
— Здравствуй… те, — запнувшись, Катенька смущенно порозовела. Прежде она всегда обращалась к слуге боярского рода на «ты». Но после предложения Никиты все изменилось. Теперь Василий — отец жениха.
Заметив эту заминку, мужчина остро глянул на сына. Тот ответил смелым, прямым взглядом и спокойно произнес:
— Отец, я хочу вам сообщить, что сегодня сделал предложение руки и сердца Катерине.
В глазах Фролова-старшего поселилась едва заметная грусть. Подойдя к столу, он сел, по-отечески посмотрел на Катеньку и тихо поинтересовался:
— Катерина, вы уже дали согласие?
— Еще нет, — покраснев, едва слышно отозвалась та.
— Прежде чем ответите, я должен кое-что рассказать. Не стой истуканом, сядь, — бросил Василий сыну и перевел взгляд на удивленно-растерянную девушку. — Сегодня вы пообщались с вдовцом боярыни. Какой он человек, думаю, уже поняли, — видя синхронно сморщившиеся носы влюбленных, усмехнулся. — Потемкин действительно имеет право взять опеку над юными боярынями, — опытный воин вздохнул, начиная тихо себя ненавидеть. К сожалению, иного выхода и правда не было. — Но и вы, Катерина, тоже. Вы — вассал, давший клятву верности главе рода, и имеете такое же право на опеку.
Глаза Катеньки тотчас засияли. Быстро глянув на Никиту, она искренне улыбнулась.
— Так это же очень хорошо! — воскликнула радостно. — Я только не понимаю, при чем тут предложение Никиты, — девушка густо-густо покраснела.
— Фроловы — слуги рода. Дворянство нам даровано боярином Изотовым. Выйдя замуж за слугу, вы утрачиваете статус вассала и сами становитесь слугой. Даже если успеете взять опеку над юными боярынями, то после заключения брака с Никитой автоматически теряете на нее право, — Василий с искренним сожалением посмотрел на ошарашенную Катю.
Повисла звенящая тишина. Долг перед родом или личное счастье?
Застыв на месте, Никита не сводил глаз с возлюбленной. Парень знал, какой выбор она сделает. Впрочем, и Василий не сомневался. Только что он самолично лишил юную пару шанса быть по-настоящему вместе.
— Я совсем не понимаю в бизнесе, — тихо сказала Катенька.
— И не надо, — тяжко вздохнул Фролов-старший. — Управляющий отличный. Я также буду все контролировать. Вам не придется вникать в нюансы.
— До совершеннолетия девочек семь лет, — тихо промолвила Катя. — Не так уж и долго, — с тоской взглянув на бесконечно любимого юношу, сжала губы и быстро отвернулась к окну. Помолчала, а после медленно произнесла: — Возможно, прозвучит горячечным бредом, но я думаю, что Соня не умерла. Мне кажется, она скоро придет, и все станет у всех нас хорошо, — повернувшись к мужчинам, посмотрела на них, широко распахнув глаза. Крупные горошины слез текли по девичьим щекам.
Молча взяв ладонь любимой, Никита коснулся запястья губами. В душе парня плескалась боль и понимание. Фролов-младший и сам поступил бы точно так же.
Меж тем, не сводя с Катерины внимательного взгляда, Василий едва заметно подался вперед. Он сам видел боярыню в гробу и знал, что тело сегодня кремировали. Но Катя давала вассальную клятву главе рода в родовом храме. Вдруг все не так, как кажется?
— Я не считаю ваши слова бредом. И сам очень хотел бы в это верить, — твердо произнес Василий. — А пока, если вы решили брать опеку над юными боярынями, нам стоит заняться документами.
— Хорошо, — кивнула она. Грустно улыбнулась возлюбленному и только ему одному сказала: — Соня нас сплотила, подарила величайшую ценность — семью. Мы все не кровные родственники, но ближе людей просто быть не может. Я перестану себя уважать, если разрушу созданное ею.
— В настоящей семье своих не бросают, — повторил Никита.
«Софью Сергеевну порадовали бы такие слова», — одобрил Василий, не произнося ни звука и с бесконечной печалью смотря на молодое поколение.
* * *
Вдох-выдох. Зубы выбивают чечетку. Впрочем, озноб и боль во всех мышцах привычны, они пройдут. Надо просто переждать, перетерпеть. Сейчас, когда артефакты не блокирую мою силу, регенерация начала работать на полную мощность. Но боже, как же больно-то!
С головой закутавшись в теплое одеяло, я сидела, покачиваясь, в центре большой кровати. Смутно помнилось, как архитектор на руках занес меня в эту комнату. Огромные окна зашторены. Это хорошо, очень хорошо. Словно вампир, я сейчас предпочитала находиться в темноте.
Тихонько скрипнула дверь. Неяркий свет из коридора очертил мужской силуэт. Зажмурившись, едва слышно застонала. Даже тусклое освещение вызывало сильную боль в глазах.
Плотно затворив за собой дверь, мужчина подошел к кровати. Сел на краешек, тяжко вздохнул.
— Быстро приходишь в себя. Отличная регенерация, — произнес спокойно. — Что расскажешь, боярыня?
— А что ты хочешь услышать, архитектор? —
