отнеслась спокойно. Лишь отметила, что мне очень идет этот мундир. Больше, чем лицейский. Илларион же минут десять не мог вымолвить ни слова. А после продолжительного молчания принялся поздравлять меня. По его мнению, большего в жизни и желать нельзя.
К слову, я его понимал. После долгой и плодотворной беседы с штабс-капитаном Рохтиевым мне удалось уяснить несколько вещей.
Во-первых, «все, что происходит в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе». Иными словами, все происходящее в Конвое оказалось окутано необычайной таинственностью. И если тебе сказали «секретно», то подобное означало не просто, что нельзя говорить о приказах в кабаках или других неприличных заведениях. Об этом даже думать лишний раз не рекомендовалось. Услышал и проглотил вместе с языком.
Во-вторых, Конвой был государством внутри государства. Мы не подчинялись никому, кроме вышестоящих офицеров из собственной же структуры и, само собой, Его Императорского Величества. Большая часть военных нас боялась, уважала и ужасно хотела переодеться в темную форму Конвоя.
В-третьих, помимо чесания ЧСВ, служба здесь хорошо оплачивалась. Значительно выше даже, чем в Третьем отделении и гвардейском кавалерийском корпусе. Плюс, существовали всякие премии, дополнительные выплаты, прибавки за выслугу и прочее, прочее. Видимо, оттого Илларион пребывал в таком приподнятом настроении. Он считал, что отныне моя жизнь станет слаще клубничного варенья.
Я же особой эйфории от перемен в собственной карьере не испытывал. Деньги после вскрытия сейфа Ирмера мне были не особо нужны. Вирусом власти и «вахтерства» заразиться не успел. Поэтому наслаждаться тем, что я могу смотреть свысока на других, а изредка даже поплевывать на плешивые макушки, не получалось. А секретность и вообще само это назначение довольно сильно напрягали. Для чего так сделал Максутов? А что провернул именно он, у меня никаких сомнений не возникало.
Самым банальным действием было бы — поехать к нему и спросить. Мол, какого черта, уважаемое Ваше Превосходительство, происходит? Однако я пошел по пути другой логики. Если он не счел нужным говорить, то смысла за ним бегать нет никакого. Захочет — приедет и сам все расскажет.
Не знаю, то ли я в последнее время стал до такой степени мудрым, то ли Максутова заинтересовало мое равнодушие, но аккурат к ужину князь посетил мой дом. Пожираемый глазами Лады, он под сильным нажимом тети Маши, присоединился к нашему скромному (ага, как же) ужину. И тётя ему сразу налила полную тарелку борща.
— Нравится мне у вас, — улыбнулся Максутов. — Такая обстановка вольная. Дворяне вместе с простолюдинами, люди вместе с прирученными созданиями.
При этих словах соседушко нервно икнул и покосился в сторону тети, как своего главного защитника. Пал Палыч сейчас сделал бы все, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.
— Какие же мы дворяне? — возразила тетя Маша. — Такие же простолюдины, как Илларион или Лада. Просто, так совпало. Вытащили счастливый билет.
— Просто так ничего не бывает, — поднял палец перед собой Его Превосходительство. — Для этого должны сойтись в одном месте определенные обстоятельства. Не подадите хлеб?
— Вам черный или белый? — спросил я, глядя прямо ему в глаза.
— Черный. С недавнего времени стал больше есть его.
— Странно, всегда думал, что Вы любите белый, — заметил я.
— Времена меняются. Приходится искать более интересные вкусовые ассоциации для удовлетворения нужд живота.
— Иногда от незнакомых продуктов может начаться несварение, — контратаковал я.
— Коля, брось глупости говорить, — вмешалась тетя Маша в наш разговор, не понимая его истинную подоплеку. — Какое несварение? У меня все свежее.
Она замолчала, однако волна беседы с элементами пикировок была потеряна. Мы молча доели первое, затем второе, неторопливо попили чай с десертом, и только потом Максутов поблагодарил тетю Машу и попросил меня на два слова.
В кабинете он присел в свободное кресло, достал свою вишневую сигаретку и мундштук.
— Итак, я готов ответить на твои вопросы, — затянулся он.
— Вы и так их знаете, поэтому я готов выслушать все без лишних прелюдий. Чтобы сэкономить нам обоим время, — я подошел к окну и приоткрыл его. Да, снаружи был не май месяц, но холод я переносил лучше, чем табачный дым.
— Это назначение ничего не изменит в твоей жизни, — стал неторопливо рассказывать Максутов. — Никаких караулов и ежедневной службы. Лишь изредка придется сопровождать Императора. Именно для этого тебя и перевели. Маг первого ранга в Конвое — это не мелочи.
— Маг первого ранга, который может скоро склеить ласты.
— Прости, что?
— Отдать Богу душу. Мне надо заниматься поисками ученика Ирмера, а не этими придворными интригами.
— Боюсь, тут дело не совсем в придворных интригах. Все гораздо масштабнее. И важен каждый маг первого ранга.
— Что-то случилось? — насторожился я.
— Случилось. Вестник сделал Пророчество.
— Вестники все время что-нибудь предсказывают, что с того?
— Иногда я даже завидую твоему свободному от всей этой магической чуши уму, — вздохнул Максутов, стряхивая пепел. — Ты прав, Вестники часто что-нибудь предсказывают. Но единицы из них, самые талантливые и сильные, способны напророчить. Мне трудно это объяснить.
— Постарайтесь, Ваше Превосходительство.
— Предсказание — возможность происхождения какого-то события. В нем всегда некоторая доля вероятности. Вроде может произойти, а вроде и нет. А вот Пророчество — то, что произойдет в любом случае. Как говорят застенцы: «на сто процентов». Это отнимает у Вестника много сил, изредка даже убивает его, но результат того стоит.
— Как добиться от Вестника Пророчества?
— Ох, — Максутов в этот момент затягивался, поэтому данный вопрос застал его врасплох. Князю пришлось откашляться, после чего он утер выступившие слезы. — Еще спроси, как быстро разбогатеть или как прожить двести лет?
— Быстро разбогатеть можно только преступным путем, а чтобы прожить двести лет нужно всего лишь не лезть ни в какие дрязги и быть магом, — пожал я плечами.
— Действительно, какая малость… — усмехнулся Максутов. Он снова затянулся и продолжил уже более серьезно. — Никто не знает, как делаются Пророчества. Говорят, что для этого попросту приходит срок. Вот, скажи кто-нибудь, что наш Вельмар способен на Пророчество, я бы в лицо этому лжецу рассмеялся. А видишь, как все получилось.
— И что же он напророчил?
— Скоро узнаешь. Но всему свое время. Как твои успехи с поиском ученика Ирмера?
— Выходят на финишную прямую, — ответил я. — Если бы еще не отвлекали.
— Тут ничего не попишешь, — развел руками Максутов. — Больше хранить тайну о твоем ранге не имеет смысла. К тому же, ты сам проговорился Зейфарту, что собираешься сдавать экзамен на второй ранг. Что знают двое, знает и свинья.
Вот ведь, блин, господин директор! Договорились же, что все останется между нами. Видимо, я слишком наивный.
— Самокритично, — позволил я себе уколоть Максутова.
— Речь не обо
