под потолком появилось изображение — цифра с количеством голосов. «За» были почти все, «против» ни одного. Пятёрку воздержавшихся по-хорошему нужно было взять на заметку. Может они просто испытывают к деду или предложившему его кандидатуру императору непростые чувства, или просто мудаки, или же они что-то замышляют и уже сумели перемигиванием достичь какой-то договорённости, пока все остальные щелкали клювами, разглядывая моего кота.
Среди этой пятёрки находился Всеволод Разумовский, отец того самого Ваньки Разумовского, которого приписывали моей матери, как запасного любовника, и который угробил моего отца, потому что в тот злосчастный вечер именно он сидел за рулем машины, которую намотало на столб, потому что этот дятел вылетел на перекрестк, не глядя, прямо под крепкий бампер въехавшего им в бочину грузовика.
В те полгода, когда я готовился к свадьбе, я однажды попросил Подорова показать мне материалы того дела. Матвей пошёл мне на встречу, тем более, что никакой тайны в этой аварии не было. Как бы странно это не звучало, но произошёл самый банальный несчастный случай. И виноват в нём был как раз Разумовский. Вот только спросить было не с кого, и мой отец, и Ванька погибли сразу, даже сильно не мучились. Водитель грузовика так испугался, когда понял, кого совершенно ненамеренно убил, что слег с обширным инфарктом. Его еле откачали тогда. Мужика мурыжили долго. Дело вёл отец Матвея, Игорь Подоров, который был прекрасный следователь. Ему приказал заняться этим делом император, который уже тогда не слишком доверял дядюшке и в этом деле хотел получить абсолютно точные результаты.
И вот сейчас Разумовский практически в открытую высказал своё «фи» Михаилу Орлову. Это что-то значило, это точно что-то значило, но никакого желания разбираться у меня не было. В конце концов, это как раз работа Подорова. Вот и пускай ищет крамолу. Дед не голосовал. Давыдов сразу же сел на своё место, как только император взял слово. Сам же Михаил продолжал стоять всё то время, пока длилось голосование. Он сел лишь тогда, когда Совет почти единогласно выбрал председателем Виталия Керна.
Дед оглядел зал и принялся спускаться. Теперь ему предстояло занять место на первом ряду, там, где ещё совсем недавно сидел Андрей Никитич. Можно было даже сказать, что сиденье ещё не остыло с прошлого заседания Совета, где он в последний раз председательствовал.
— Ну что же, — наконец, произнёс дед. — Я не благодарю всех вас за доверие, потому что свинью вы мне подложили знатную.
— На то и был расчет, — хмыкнул император. — Иначе, тебя бы весь этот год Совет больше не видел. А так ты гарантировано будешь на месте, и тем самым обеспечишь необходимый кворум.
— Спасибо, я тронут, сегодня полночи буду рыдать в подушку от умиления, — протянул дед.
— Правда? — это спросил Разумовский, приподняв бровь.
— Нет, — рявкнул дед. — Поверь, мне есть чем по ночам заниматься, у меня жена молодая, красивая и очень горячая. — Они некоторое время бодались взглядами. Вот точно между ними что-то не слишком здоровое происходит. Нам стоит опасаться Разумовского, или нет? — Хочу напомнить, что моя должность временная. А теперь, давайте уже спустим Кодекс и позволим молодому Ушакову принять клан. Мы-то болтать можем до бесконечности, пока задницы на этих каменных сиденьях не отсидим, а вот за Егора никто дела делать не будет, и копить их — весьма сомнительное удовольствие.
И он направился к стене, где находился механизм манипулирования Кодексом. Приложив ладонь к панели, дед принялся ждать, и мы вместе с ним, затаив дыхание. Сначала ничего не происходило. Я даже грешным делом подумал, что Кодекс его не принял, и придётся выбирать председателя заново, но тут ладонь засветилась, словно изнутри, и яркий свет на секунду ослепил меня, лишив возможности видеть, что происходит. Когда я проморгался, то увидел, что такая проблема возникла у многих, кто пристально наблюдал за манипуляциями деда. Сейчас моргали и вытирали глаза все, кроме Давыдова. Ах, да, он же единственный, кто помнит, как Кодекс принимал своего предыдущего хранителя. Вот и позаботился заранее, наклонив голову и для надежности закрыв лицо руками.
Свечение прекратилось и от такой разницы в освещении мне показалось, что в зале стало темно, словно наступил поздний вечер. Как-то я пропустил момент, когда огромный фолиант начал опускаться вниз.
— Наследник клана Ушаковых, подойди и, возложив руку на Кодекс, прими клан, — торжественно и совершенно без ерничества произнёс дед. — Произнеси слова принятия и выполняй свой долг главы клана достояно, подчиняясь уставу Кодекса.
Егор слегка побледнел, но поднялся и быстро спустился вниз. Встав возле деда, он положил руку на кожаную обложку и произнес клятву. Кодекс засветился, принимая молодого главу клана. Что-то там точно происходило, потому что Егор откинул голову и чуть слышно застонал. Когда свечение потухло, Егор потряс головой, а потом вопросительно посмотрел на деда.
— Не знаю, поздравить тебя, или посочувствовать, Андрей Никитич подготовил достойную замену. Тебе будет нелегко, слишком высоко твой прадед планку задрал, но, полагаю, ты справишься, — и он похлопал Егора по плечу. — На этой торжественной ноте объявляю заседание Совета закрытым.
Дед принялся проводить манипуляции с Кодексом, а я подошёл к Егору.
— Ну что, как ощущения?
— Немного странно, но я бы не сказал, что они отрицательные. — Егор прислушался к себе, машинально кивая на мимолетом брошенные поздравления и соболезнования по поводу смерти Андрея Никитича. — Поехали уже домой.
— Поехали… — Но меня прервал подошедший император.
— Поздравляю, думаю, что ты справишься и станешь надëжной опорой трона, — он, как и дед до этого, похлопал Егора по плечу, и первым вышел из зала. За ним потянулись все остальные. Прошло совсем немного времени, как в зале остались только мы с Егором и дед, который заканчивал водружать Кодекс на место.
* * *
Изразцов опустился на корточки возле вскрытой могилы и заглянул внутрь. Поднятый зомби был вроде бы упокоен, но уверен Ярослав не был, всё-таки он не некромант, и не разбирается в таких нюансах. Поднявшись на ноги, он кивнул рабочим.
— Сожгите его от греха подальше. — Отойдя от могилы, он достал трубку. Звонить не хотелось, потому что ему было прекрасно известно, какими членами его сейчас начнут обкладывать, как будто это он виноват в произошедшем. — Что же ты творишь, сукин сын, что тебе спокойно на месте не сидится, — прошептал он, слушая гудки. Наконец, ему ответили.
— Маргарита Керн, — он вздрогнул, услышав новое имя Ведьмы.
— Тебе идёт, хоть и жутко непривычно, — признался он, даже не поздоровавшись.
— Слава, я тебя знаю тысячу лет и ещё немножко. Ты меня не обожаешь, поэтому предположить, что ты набрал мой номер, чтобы послушать голос, я не могу при всём своём желании. Просто так поболтать по-дружески, это тоже не для тебя. Поэтому, давай не будем ходить кругами, и ты просто скажешь, что произошло, и какого рода помощь от меня требуется.
— То есть, ты полностью исключаешь момент, в котором я могу воспылать страстью к безумно сексуальной женщине, особую сексуальность которой придаёт тот факт, что она является женой главы клана? И что я готов попробовать тебя соблазнить…
— Не думаю, что ты возомнил себя бессмертным, Славочка, — промурлыкала Марго. И он её ласкового голоса у Изразцова волосы на затылке зашевелились. — Это я ещё не говорю про себя. А только взбешенного Виталия представляю. Говори, что тебе нужно, или я отключаюсь. Потому что я сейчас у Ушаковых, и мне совершенно не до тебя.
— В городе не до конца обученный некромант чудит… — Выпалил Иразцов.
— Я не помню такого среди своих учеников, — медленно произнесла Марго. — Честно признаюсь, что я практически ничему не учила только Костю, но он сам может меня многому научить. Где только всё это вычитал.
— Ты его не учила, — нехотя начал пояснять Изразцов. — Его зовут Кирилл Ершов. Клан Ершовых исключили из реестра шесть лет назад, и парень закончил обучение в нашей школе. Видимо, отец свозил его к месту обретения силы самостоятельно и… в общем, вот так.
— Слава, я сейчас задам тебе весьма неприятный вопрос, так что не юли и отвечай на него чётко. У него были зачатки дара смерти, когда он ещё учился? —
