настаивала, что она уже сыграла и снова очередь Бекки. Однако, несмотря на все уловки, ей пришлось в конце концов смириться с тем, что ее маленький оловянный кораблик затянуло в пучину гораздо раньше, чем кораблик Бекки; и после этого у нее хватило нахальства сказать, что Бекки мухлюет. Бекки громко рассмеялась.
Аделаида кипела и, по всем признакам, уже готова была взорваться, как вдруг раздался легкий стук в дверь и вошел король.
Бекки сделала реверанс. Аделаида вскочила и поцеловала Рудольфа. «Он ей искренне дорог, она вообще очень любящая», – подумала Бекки. В тот день Аделаида раз или два назвала Бекки сестрицей и потом пыталась замять эту оговорку нарочитой капризностью. Так что Бекки нисколько не удивила пылкость, которую Аделаида выказала Рудольфу; она почувствовала, что это была любовь, которой одаряют любимого брата, а не мужа.
Бекки готова была уйти, но король Рудольф сказал:
– Нет, мисс Винтер, пожалуйста, останьтесь с нами. Вы играете? В какую игру?
– Мы уже почти закончили, – сказала Аделаида. – Поиграй со мной в шахматы, Руди. Бекки может посмотреть и выучить новый дебют.
– Нет-нет. Мне эти игры больше нравятся. Можно, я сыграю с вами?
Ее величество победно хмыкнула: теперь она могла начать с самого начала, подальше от «Водоворота». Она перемешала фигурки на доске, и король сел рядом в этой уютной, хотя и загроможденной мебелью комнате, у стола, накрытого пурпурной скатертью. За окном ложилась тьма, а здесь горели лампы, заливая желтым светом стол, ярко раскрашенную доску, кубик из слоновой кости, оловянные кораблики и руки играющих: белые руки короля со сверкающим на пальце кольцом-печаткой и розовые ручки Аделаиды, когда она потрясла кубики и выкинула два раза по единице.
– Глаз – алмаз! – воскликнула она, хлопая в ладоши от удовольствия. – На этот раз все будет отлично.
Она подвинула свой кораблик на две клеточки, и игра началась.
В одном из красивых старинных зданий на площади Святого Стефана стояла женщина и звонила в квартиру на четвертом этаже. Мужчина, стоящий за ней, держал в руках продолговатый кожаный футляр и темно-зеленый фетровый мешок, в котором вполне мог находиться штатив для фотоаппарата.
Слуга открыл дверь. Хозяин, холостой торговец сигарами по имени Алоис Эггер, не был прежде знаком с дамой, которая назвалась сеньорой Менендес, представительницей ведущего журнала мод Мадрида. Ее сопровождающий был фотографом. Знает ли герр Эггер об огромном интересе, вызванном в Европе восшествием на трон молодой и красивой королевы? Сеньоре Менендес было очень важно первой получить детали относительно ее наряда – коронационного платья… разумеется, с фотографиями. А ведь из этой квартиры открывается прекрасный вид на ступени собора, не правда ли?
Действительно, вид с балкона был прекрасный, один из лучших в городе.
Герр Эггер не считал себя провинциальным увальнем-деревенщиной; он был бизнесмен и космополит, немало попутешествовавший по миру. Каждый год он ездил в Амстердам, однажды ему пришлось побывать в Гаване. Как приятно иметь дело с современной женщиной, столь любезной и обворожительной, как сеньора Менендес! Ему даже вспомнился один вечер на Кубе – луна за ветвями пальм, нежные стоны гитары, красная роза в черных волосах…
И предложенная цена была вполне щедрой. Они договорились: он освободит квартиру завтра рано утром, предоставив ее в полное распоряжение сеньоры и ее фотографа на все время коронации. Он получит прибыль, модницы Мадрида – вожделенный репортаж с картинками… и, может быть, в тот же вечер – если получится, почему бы и нет? – состоится маленький ужин, прогулка в Испанском парке, город в праздничном убранстве… Ах, гаванские очарования, почему бы вам не вернуться еще раз?..
Итак, все было готово для коронации.
Глава восьмая
Коронация
Служанка Бекки разбудила ее в шесть часов.
Какая-то пружина заставила ее моментально спрыгнуть с постели. Она подбежала к окну и целую минуту зачарованно смотрела на парк дворца, красно-коричневые крыши города внизу и влажно мерцавшую зелень далеких холмов – весь мир, осиянный такой жемчужной свежестью, какую запечатлеть сумел бы разве что знакомый фрау Винтер, мсье Писарро, а Бекки могла лишь впитывать ее глазами и восхищаться.
Но время подгоняло. Умывание, одевание, еда, возвращение в спальню, укладка волос с помощью горничной, зеркало, туфли, шляпка, брошь, ридикюль… Где же он? И кошелек… деньги… Вдруг в церкви будет сбор пожертвований? Нет, вряд ли они пускают блюдо по кругу в высокоторжественный день коронации. Но на всякий случай монетка-другая в кошельке найдется… Сколько времени? Не может быть! Скорее, скорее!
Она побежала вниз по ступеням, чуть было не зацепилась за край ковра в западной галерее и сразу же столкнулась с Джимом. Он выглядел растерянно и в то же время разозленно, но его ярость была направлена не на Бекки. Он увлек ее в маленькую комнату за библиотекой.
– Выслушай скорее, – торопливо начал он. – У меня мало времени.
– У меня тоже, – отпарировала Бекки. – Я должна быть у западного входа ровно через три минуты.
– Заткнись и слушай! Гедель состряпал какое-то смехотворное обвинение и приказал не выпускать меня из дворца. Один раз я ускользнул от пристава, но, если он найдет меня снова, я буду заперт на ключ. Мне нужно немедленно вырваться из замка и разыскать Карла с товарищами. Что-то готовится, Бекки, разрази меня гром…
Он замер, прислушиваясь, и вдруг юркнул за тяжелую занавесь окна. Бекки сделала вид, что поправляет перчатки. В ту же секунду раздался предупреждающий стук и дверь распахнулась. Бекки повернулась в притворном смущении и увидела двух солдат.
– Извините, фрейлейн, – спросил один из них, – вы не видели англичанина? Герра Тейлора?
– Сегодня не видела, – отвечала Бекки. – Он, наверное, с его величеством?
– Нет, он пропал… Прошу прощения за беспокойство!
Солдат отсалютовал и вышел. В эту минуту Бекки уже следовало находиться у западного входа, чтобы не задержать остальных; она должна поехать в одной карете с графом и графиней, Аделаида настояла, чтобы во время церемонии Бекки была поблизости.
– Джим, – отчаянно прошептала она, – мне действительно нужно идти!
– Выйди и посмотри, нет ли кого в коридоре, – велел он, выскальзывая из-за шторы. – Если путь свободен, дай мне знак. Запомни: желто-зеленые – это друзья.
Бекки открыла дверь. Галерея, застеленная красным ковром, была пуста. Она обернулась к Джиму, шепнула: «Путь свободен!» – и бросилась к выходу…
Она поспела в последнюю секунду, толкнув по дороге лакея и чуть не сверзившись со ступенек, как какой-нибудь шут в дешевой комедии. Внизу в открытой карете граф глядел на нее уничтожающим взглядом. Бекки успела заметить, что в экипаже был четвертый пассажир, и еще больше смутилась.
– Прошу прощения, – пробормотала она, вскарабкиваясь в карету каким-то неуклюжим и совершенно не дамским манером. – Каблук застрял в ковре, от этого я и споткнулась в дверях.
Ледяное молчание. Она села рядом с графом, лицом по ходу кареты. Слуга захлопнул
