склонов выглядывают крыши пятиэтажных домов вдали, деревья с пустыря у подножия насыпных гор застывают зелеными оазисами. И только дорога окутана легким слоем блестящих песчинок. Дверь рядом с водителем открывается, и незнакомка уверенно заходит в салон. Видение пустыни за окнами исчезает, но на сапогах женщины я вижу всю ту же блестящую пыль. Дама легко берет меня на руки, несмотря на то, что я уже совсем немаленькая. Она шепчет слова успокоения, звучащие удивительно причудливо и распевно.
– Это был просто автобус, идущий в парк. Кондуктор заснула и забыла предупредить пассажиров, что нужно выйти на конечной.
Она пытается помочь мне забыть все то, что случилось, но вместо этого я вижу все происходящее с чужого ракурса. Одержимый злым демоном автобус хотел хорошенько напугать очередную жертву, прежде чем поглотить. Инфернальное создание питается страхом. Нужно успеть спасти маленькую девочку, изгнать сущность и сделать бабушке внушение. Дети не должны платить за ошибки взрослых. Тем, кто заботится о беззащитных, следует всегда быть внимательными и настороже.
– Мама говорила, что врать – нехорошо. Мне нестрашно, я не боюсь вашего демона.
– Даже так, милая? – печально вздохнула женщина. – Даже так?
Можно сказать, что мне не было предначертано стать некромантом. Можно подумать, что мне потом не снились взбесившиеся автобусы-призраки. Но мама и правда учила меня говорить только правду. С тех пор я ненавижу желтый свет фонарей, который прочно переплелся с событиями того вечера.
Ловлю себя на том, что, утопая в приторной до тошноты патоке воспоминаний, я невольно расфокусировала картинку происходящего. Гилиад уставился на меня непонимающе, и я протянула ему ладонь, чтобы поделиться событиями прошлого. Запомнила бы я тот злополучный день, если бы некромант не касалась меня рукой во время процедуры удаления воспоминаний? Запечатлелись бы тогда картинки того дня? Перед глазами отчетливо, словно на пленке, проявился офис волшебника.
– Подожди, это ты тот самый юный некромант, посвященный в профессию по ошибке?
Я кивнула, отпуская пальцы волшебника.
– Никто толком не знает, почему все произошло так. Но я вижу в том событии и плюсы. Для меня переход прошел почти безболезненно. Это как переболеть ветрянкой – проще в нежном детстве, чем во взрослом состоянии.
У меня был очень громкий голос: он, словно пули, прошивал стены и устремлялся в квартиры к соседям. Подозреваю, что жителям нашей лестничной клетки могло показаться, что я специально достала громкоговоритель, чтобы помешать им заснуть. Стрелка часов стремилась к цифре 11. Кто-то не поленился постучать в дверь моей квартиры.
– Откройте, это соседка снизу! – Как оказалось, звуки разговора легко преодолевали даже несущие межэтажные перекрытия дома.
Безобидная фраза уже звучала как претензия в суде. Я зажала рот ладонью и выдавила извинения. Гилиад вздохнул, что-то вспоминая.
– Ты даже представить не можешь, сколько соседка написала на меня жалоб! «Затопил мой застекленный балкон», «Испортил дорогой ремонт в ванной. Из-за того, что сосед сверху сносил перегородки стен, у меня треснула кафельная плитка». И это при том, что в съемной квартире я даже гвоздя в стену не вбил. Карта города, например, крепится при помощи специального клея, – шепотом пояснил волшебник. – Меня расстраивает эта откровенная ложь и требование немедленно исправить чужую жизнь. Если бы бабушка попросила ей помочь, я бы дал ей денег или оплатил специалиста по ремонтным работам. Но Нина Владимировна из другого теста: она не привыкла, что ей делают одолжения, ведь всю жизнь на должности начальника отдела культурно-просветительной работы она лишь раздавала приказы и сыпала запросами.
Гилиад прошел по длинному неосвещенному коридору:
– Да, Нина Владимировна, вы что-то хотели?
На лестничной клетке мялась очень бодрая пенсионерка в нескольких слоях одежды.
– Ночь на дворе, а вы тут шумите! Приличные люди уже давно спят! Замолчите сейчас же, а не то позвоню в полицию. – Поток претензий прервался, и бабуля схватилась за сердце.
Жест показался мне картинным и наигранным, но когда я посмотрела под стол, то поняла, что именно заставило соседку замереть и округлить глаза от ужаса. Из кухни исчез Араун. Зато в темноте, на уровне пояса взрослого мужчины, горели гигантские красные глаза.
– Демон! Исчадие ада! – завопила Нина Владимировна и, опираясь на перила, поспешила покинуть лестничную площадку. Я так и не поняла, кого она назвала демоном и исчадьем ада – Гилиада или Арауна.
– Что вы, Нина Владимировна! Сестра из Петербурга привезла любимую собачку! Она без нее никуда!
Что-то мне подсказывало, что отныне бессмысленные визиты с целью потребовать денег на ремонт прекратятся раз и навсегда.
С тех пор как меня навестил король эльфов, мне стало казаться, что за мной следят. Это ощущение не покидало меня за завтраком, усиливалось в обед, а перед сном становилось просто невыносимым. И даже ванну принять не получалось спокойно. Араун дал мне на разгадку задачи ровно неделю, и я знал, что по истечении срока он доложит Совету волшебников о странных событиях, волной докатившихся до его царства. Я больше не имел права ошибаться и не мог себе позволить упустить «вторжение темных сил» – как окрестила происходящее Адель. В итоге даже она заметила, что я замкнулся в себе. По ночам мне стал сниться сон, в котором король эльфов впрягал меня в упряжку, как лошадь, и заставлял бежать вперед, размахивая морковкой на удочке. За первые три дня расследования мы с Адель проверили все амулеты, убедились в их работоспособности и соорудили парочку новых. Патрулирование города никаких результатов не дало, и мне уже стало казаться, что надо мной просто жестоко подшутили или попытались манипулировать.
Не выдержав, я признался во всем Натану Соломоновичу, но он тоже потерялся в догадках. Его предложение заключалось в ожидании следующих всплесков силы и возможных последствий. На четвертый день мучений я был рад немного отвлечься и выполнить часть своего обещания, показав своей напарнице одну грань нашей работы на посту стражей города.
За завтраком Адель по обыкновению читала газету, которую нам доставляли до почтового ящика на первом этаже парадной. По утрам моя напарница, позевывая, выпускала Арауна на лестничную клетку и ждала, пока он спустится до лестничной площадки с ящиками. Пес зубами доставал плотно свернутый рулон, пахнущий типографской краской, а затем возвращался обратно. Напарница поначалу внимательно прислушивалась к тому, как сотрясалась от мощных шагов Арауна лестница, и опасалась услышать недовольные жалобы соседей. Однако с тех пор, как пару дней назад под громкий визг жительницы с четвертого этажа
