и опустили, чтоб не сбежали. Знаешь, игра такая — салочки. Кто попался — снимает трусики.
— Нихера! Играл?
— А то!
И оба расхохотались. Вдруг со стороны усадьбы загрохотало, и щиты с окон начали подниматься.
— О, смотри! Кажись, наигрались! — хихикнул Шмель.
Вдруг во всей усадьбе вспыхнул ослепительный свет, и в окнах показались силуэты. Много силуэтов — явно больше, чем было в команде у Тима и Роди.
— Не понял… — прикрылся рукавом Жук. — Это кто?..
Вдруг на балконе второго этажа открылась дверь, и на улицу вышел человек. Шмель поморгал. Либо он совсем спятил с этой работой, либо у того и вправду было четыре руки.
— Видишь, кто это? — проговорил Шмель, пытаясь взять в толк, что за херня творится. Жук покачал головой.
Четырехрукий субъект, тем временем, размахнулся аки метатель ядра и швырнул в небо нечто круглое.
— Нихера себе бросил! — охнул Жук, наблюдая как снаряд пролетел высоко над забором, завис в небе, а потом по широкой дуге устремился вниз.
Прямо к ним.
— Че блин? Че за хер…
И тут Шмель разглядел, что несущийся прямо на них круглый снаряд один в один…
Бах! — и по лобовухе прилетела морда Тима. Брызги мозгов, костей и всего остального дерьма разнесло по всему стеклу.
— Б***!!! — заревел Жук. — Валим, сука!
Трясущимися руками Шмель, завел двигатель и, взрывая мясистую грязищу, резко развернул автомобиль.
— Гони! Гони! Гони! — повторял Жук, оглянувшись. Шмель покосился в зеркало заднего вида — силуэты в окнах махали им на прощение.
Затем оттуда заревели так, что душа у Шмеля ушла в пятки. Он вмазал по газам, и тачка рванула. Через пару секунд усадьба пропала за деревьями, они мчались прочь. Машину подбрасывало на ухабах, и все больше они рисковали перевернуться, но до мурашек перепуганный Шмель гнал только быстрее. Стрелка на спидометре уже вошла в красную зону.
«Дворники» работали как могли, но кровищу с лобовухи даже дождем хреново смывало.
— Сука, че делать будем⁈ — воскликнул Жук. — Это же… А если барон узнает? Блин, там же Родя? Нахер мы…
— Заткнись! Я думаю, б***ть! — скрипел Шмель зубами, пытаясь не влететь в дерево. — Чего делать⁈ Валим, и чтобы ни одна соба…
Тут спереди затрещало, и прямо на дорогу рухнуло бревно. Шмель ударил по тормозам.
Колеса заскользили по лужам, а затем — удар! — и машину завертело.
Грохот прокатился по кузову. Еще удар и еще, и Шмель увидел звезды. Затем снова грохнуло, все зашаталась, и наконец машина встала.
Какое-то время ничего не было видно, а потом Шмель почувствовал на лице капли дождя и открыл глаза. Лобовуху вынесло в салон, стекло было везде.
— Приехали… — простонал он и, пытаясь проморгаться, почувствовал, что всю морду ему изрезало на ремешки. Ну хоть жив.
Жук же лежал на капоте, и, походу, подох с концами. Как обычно, забыл про ремень безопасности, дебил.
Часто задышав, Шмель, ощупал себя, затем отстегнулся и попытался открыть дверь. Заклинило!
— Давай, сука! — застонал Шмель, налегая на дверь. Ног он уже не чувствовал.
— Дай подмогну, — сказали низким голосом, и над окном нависла тень.
Не успел Шмель разглядеть незнакомца, как дверь рывком раскрылась, а затем ему в глотку вцепились мертвой хваткой.
Наемник захрипел, а затем на мгновение почувствовал себя парящим в небе. Увы, это быстро закончилось — он шлепнулся мордой прямо в грязь. Едва дернулся, чтобы встать, как в затылок ему наступили сапогом и вжали в жирное дерьмо еще плотнее.
— Вы, ребята, повернули не туда, — снова заговорили тем же низким голосом, и в затылок мычащему Шмелю уперлось холодное дуло. — И обратно для вас дороги нет.
* * *
Бессознательная Софья, стило Аки внести ее в дом, сразу же перешла в руки всей многочисленной прислуги. Томой же занялись мы с Яром. Нам пришлось ограничиться ее небольшой комнатушкой, но кроме синяков и возможной простуды фокс ничего не угрожало.
Мне повезло меньше — покусанная монстром рука совсем не слушалось, и если бы Метта не остановила кровотечение, дело было бы пропащее. Мы ее наскоро перебинтовали, но все равно…
— Тебе нужно в больницу, — покачал головой Яр, а я только отмахнулся.
— На мне все как на фоксе заживает, — хмыкнул я и направился вон из комнаты. — Позаботься о сестре. До больницы я доберусь сам.
И оставив Яра, я на ватных ногах вернулся к себе в спальню.
Так-то он прав — рука под бинтами выглядела паршиво, и показаться кому-нибудь вроде Жени было бы не лишним. Лишних сил же у меня почти не осталось: все забрала необходимость одновременно контролировать Шпильку, находящуюся за тридевять земель, бегать под дождем, сражаясь с одержимыми, и возвращать Томе ум-разум.
А ведь ночь еще не закончилась…
Одно радовало: Мио через Шпильку передала, что усадьба полностью зачищена. Вся мразь кормит червей, а младшего Горбатова удалось взять в плен.
И еще маленькая радость — дождь сошел на нет. Небо пока хмурилсь, но тучи неотвратимо сносило прочь. Луна со звездами заглядывали к нам в окно.
Когда я закрыл дверь, с постели поднялась Аки — в полной боевой выкладке: вся в черном, в маске и с мечом за спиной. Под шумок мы немного потрясли шкафчики в поисках темных вещичек, чтобы подготовиться к не менее важной миссии.
Необходимо немедленно проникнуть в усадьбу к Горбатовым, и выкрасть оттуда Лизу, невесту Кирилла. Это нужно сделать здесь и сейчас. Другой возможности не будет, а если мы не поспешим, то, прознав о том, что его сын в плену, Роман Арнольдович может сделать с девушкой все, что угодно.
— Это очень опасно, — сказал я, взяв Аки за плечи, — тебя могут схватить, и тогда нам обоим несдобровать. Ты это понимаешь?
Аки кивнула.
— И все равно готова?
— Да. Мое оружие — ваше оружие.
Метта покачала головой.
Мы осторожно спустились вниз. Усадьба не спала и, наверное, будет бурлить еще сутки, как минимум, однако нам удалось незаметно выйти за ворота.
Неподалеку нас ждал мотоцикл, на котором приехал Яр. Пришлось клятвенно заверить фокса, что мы замышляем только шалость.
* * *
Добрались до особняка Горбатовых мы через полчаса. На дворе уже четыре утра — самое время, чтобы влезть куда-нибудь без спроса.
Управлять байком одной рукой, конечно, дело нелегкое, но иного варианта
