Этот невинный вопрос привёл профессора в бешенство. Она приблизилась вплотную и ткнула сиреневым коготком в грудь ифриту, глядя на него снизу вверх, но при этом умудряясь нависать:
– Запомните, молодой человек, я пережила восьмерых мужей, последний из которых страдал огненной одышкой, и на принцев у меня и подавно хватит сил. Так что передайте мадам Лилит: пусть не надеется уволить меня по причине старческого маразма. Нет у меня никаких глюков. И на пенсию я уйду сразу в могилу!
– Конечно, профессор Марбис, – промямлил Озриэль, но та уже отвернулась и отошла к окну. Сейчас она напоминала мне Эмилию, кудахтающую над своими цветами.
Магнуса тут явно не было, и мы поспешили удалиться.
– Кто такая мадам Лилит? – спросила я в коридоре.
– Ректор академии.
– Они что, не ладят?
– Профессор Марбис ни с кем не ладит. Ну, кроме Индрика.
Выяснять подробности я не стала. Сейчас были вопросы и поважнее:
– Что же нам делать? Видимо, Магнус успел сбежать до того, как она его обнаружила, и теперь может быть где угодно.
– Вчера он показался мне довольно разумным и самостоятельным пауком. Уверен, в случае чего, он найдёт дорогу обратно. Тебя ведь приняли в лавку? Всё в порядке?
– Да, сегодня первый рабочий день. Надеюсь, ты прав… – вздохнула я.
– Вот и хорошо. А сейчас лучше сосредоточься на поиске суженого. На этикете ухаживаний как раз соберётся весь поток, больше шансов его встретить.
Поскольку фисташки исключались, мы решили прибегнуть к прямому методу: задача Озриэля заключалась в том, чтобы присматриваться к студентам на предмет наличия темных меток, а моя – прислушиваться к ощущениям, чтобы не пропустить знак. Это могло быть что угодно – от щекотки под коленками до мушек перед глазами. Я только надеялась, что указующий знак – не выдумки…
Мы уже подошли к нужной аудитории и собирались войти, но тут какой-то парень оттеснил меня, чтобы другой – высокий и темноволосый – зашёл первым. За ним проследовала свита из трёх-четырёх таких же надменных юношей, включая толкнувшего меня. Кулаки у меня зачесались от одного вида их холеного предводителя – тот даже не взглянул в мою сторону! Раньше никогда не понимала драчунов, но теперь костяшки прямо-таки пульсировали от желания встретиться с его возмутительно прямым носом и стереть с бледного лица выражение превосходства. Словно почувствовав на себе мой взгляд, он обернулся, и в глубине холодных, черных, как маслины, глаз зажглись недобрые огоньки.
Я решительно шагнула в аудиторию и дернулась было к нему, но тут Озриэль тронул меня за плечо:
– Осторожнее. Не связывайся с Марсием Фьерским.
– Да я его мизинцем перешибу! – свирепо заявила я.
«Боже, что я несу?» – завопил какой-то уголок сознания.
– Вот именно этого и не стоит делать, – заволновался ифрит. – Ни в коем случае не дотрагивайся до него. Лучше вообще не приближайся. Это сейчас говорит плащ, не ты! Сопротивляйся.
– Ещё что-нибудь? – прорычала я.
«Нет-нет, я Ливи: нежная и воспитанная принцесса, которая не имеет ничего общего с драчливым полуогром Гартом».
– Кого ещё из этих дохляков мне нужно бояться?
Последнюю фразу я произнесла так громко, что все находившиеся в аудитории – а их было человек тридцать – повернулись в нашу сторону. Среди прочих мне в глаза бросилось удивленное лицо Индрика.
Тонкие губы брюнета начала растягивать улыбка. Он лениво поднял руки, и ближайшие к нему студенты шарахнулись в стороны.
Теперь я вещала посреди гробовой тишины аудитории:
– Или только этого, в перчаточках? Он, наверное, ручки кремом смазал?
Себе я казалась прямо-таки фонтаном остроумия, но никто почему-то не смеялся. Кроме меня.
Кстати, на брюнете действительно были перчатки, из какого-то плотного материала, с монограммой и гербом рода.
– Ты зарвался, Дуболом, – подал голос он. – Уверен, если постучать по твоей голове, эхо разнесется по всей академии. Проверим?
Я бы на его месте померла от одного своего вида, но он был совершенно спокоен. Более того, на бледном лице отразилось предвкушение гурмана, заносящего вилку над креветкой.
Озриэль попытался увести меня подальше, но я раздраженно высвободилась. Ну уж нет, он не помешает мне навалять этому красавчику! Я чувствовала рвущуюся наружу мощь, которой на деле не обладала.
– Господа, если вы собираетесь доказывать своё умственное превосходство путём физического насилия, попрошу оставить мою аудиторию.
Все обернулись. В дверях стоял уже немолодой, но невообразимо элегантный господин, который, казалось, заскочил сюда по дороге на бал: на нём был серебристый фрак, белый атласный жилет и пышный галстук-бабочка. Гладко зачесанные седые волосы лежали волосок к волоску. Мужчина прошёл к своему столу, распространяя волны дорогого парфюма.
Брюнет нехотя опустил руки.
Элегантный поправил платочек, торчащий из нагрудного кармана, и продолжил как ни в чем не бывало, обращаясь ко всем присутствующим:
– Эти двое господ минуту назад продемонстрировали, что имеют весьма смутное представление о том, как следует вести себя в цивилизованном обществе. Боюсь, это означает низвержение с занимаемых позиций.
Бледное лицо Марсия пошло бурыми пятнами. Он бросил на меня взгляд, от которого поперхнулась бы горгона Медуза.
Я не поняла, почему его так рассердили эти слова, и лишь позже узнала, что профессор Гудинаф имел привычку моделировать на своих занятиях королевский двор, повышая или понижая студентов по иерархической лестнице, в соответствии с заслугами или промахами. Каждому надлежало пройти путь от самой низшей должности до короля. За сорок лет, что он преподавал в академии, королем не стал никто. Ближе всех к великосветским вершинам вознесся Индрик: его на прошлой неделе произвели в герцоги. Гарт к настоящему моменту едва успел перебраться из чистильщика конюшен в помощники грума, так что падение было не слишком болезненным, а вот Марсий в результате стычки скатился из барона в старшие лакеи.
Профессор меж тем энергично и с присущей ему элегантностью взял дело в свои руки:
– Разбились на пары. Нет-нет, Ирканийский, только не с соседом, найдите себе кого-нибудь другого.
Я не ожидала, что нас разлучат, и слегка растерялась.
– Не волнуйся, – успел шепнуть Озриэль, – сейчас будет практическое занятие, ничего сложного. Так даже лучше: сможешь присмотреться к партнёру. Главное, держись подальше от Марсия… и сопротивляйся Гарту, и не слушай Сида.
– А кто такой Сид?
Но ифрит, повинуясь вздернутым бровям профессора, уже занял место напротив одного из учащихся.
И почему я не озаботилась заранее поинтересоваться, как обычно проходят занятия по этикету ухаживаний? Может, потому, что Гарту Дуболому не было до этого дела, а я всё больше чувствовала давление его личности… если так можно выразиться. Ну, или как там лучше назвать вспышки беспричинного раздражения и непреходящее желание намять бока – не важно кому.
Столы сдвинули к стенам, и все свободно разместились в аудитории. Одному рослому парню с курчавыми каштановыми волосами не хватило пары, и он с недовольным видом встал напротив меня.
– Итак, надеюсь, все успели повторить к сегодняшнему занятию технику преподнесения букетов? С этого и начнём!
Профессор хлопнул в ладоши, и прямо из воздуха ему в руки упал шикарный букет анемонов, составленный с необычайным вкусом
– Помним о правильном расположении запястья. – Преподаватель чуть сдвинул пальцы, подкрепив разъяснения наглядным примером. – А теперь легким, но при этом точно выверенным движением вручаем цветы объекту.
Анемоны с непередаваемой грацией перекочевали в руки ближайшего к нему студента. Раздались восхищенные хлопки и даже свист, хотя, уверена, все присутствующие уже не раз наблюдали этот манёвр. Я и сама была под впечатлением. Половина моих фрейлин влюбились бы в профессора за одно это движение кисти.
Он снова деловито хлопнул в ладоши:
– Ну всё, приступили.
Громкий звук привёл меня в чувство, и я вытянула руки в ожидании, что в них сейчас свалится букет.
– Дуболом, вам отдельное приглашение нужно?
Вокруг послышались смешки, и я обнаружила, что остальные уже выстроились к шкафу у дальней стены. Каждый по очереди доставал оттуда искусственный букет из проволоки и бумаги, после чего возвращался на место. Чувствовалось, что аляповатый реквизит успел побывать в руках многих поколений студентов до нас. Озриэль стряхивал пыль с поистине жутких колокольчиков. Я поспешила пристроиться в хвосте. Мне достались унылые оранжевые гвоздики.
Наконец, когда с распределением букетов было покончено, приступили непосредственно к тренировке. Профессор Гудинаф расхаживал между старательно пыхтящими студентами, время от времени поправляя положение рук или отпуская замечания вроде: «Нежнее! Немного разверните корпус и отставьте правую ногу. Во-о-от, уже лучше!»
