время она только и говорит о несправедливости власти Академии. И вообще-то она права.
Флоренс приложила палец к губам:
– Нам не стоит обсуждать это в подобном месте.
– Напротив, именно здесь мы можем говорить об этом. Ведь это место не принадлежит Академии. Оно гораздо старше её.
– В этом можете даже не сомневаться, – ввернула хозяйка ломбарда из-за двери.
Флоренс сняла шляпку и нервно взъерошила волосы.
– Она ничего никому не скажет, – успокоила её Мерси.
– Почему ты так в этом уверена?
Причин быть уверенной у Мерси действительно не было, однако по какой-то необъяснимой причине она чувствовала себя здесь легко. Атмосфера, витавшая в месте последнего упокоения тысяч любимых книг, внушала ей доверие. В библиомантике, царившей тут, ощущалась первозданная древность, которую не коснулись интриги Трёх родов. Источником здешней книжной магии служила исключительно любовь к печатному слову.
Повинуясь внезапному наитию, Мерси произнесла:
– Это место существует не затем, чтобы продавать книги. Это место олицетворяет то, чем когда-то была библиомантика. Оно хранит воспоминание… воспоминание о мироощущении.
Флоренс озабоченно взглянула на подругу, словно тревожась за неё, но не попыталась удержать, когда Мерси спустилась вниз по ступенькам, ступила на пол «собора» любимых книг и остановилась возле одного из входов в лабиринт.
– Это правда, – произнесла старая хозяйка ломбарда, и в этот раз её голос прозвучал ближе. Обернувшись, Мерси и Флоренс увидели старуху на верхней ступеньке лестницы. Ни одна из девушек не слышала ни скрипа открывшейся двери, ни шагов. – Подобных мест осталось на свете немного, можно пересчитать по пальцам. Старинные лабиринты литературы. Они создавались не для того, чтобы выбраться из них в какое-то другое место, а, напротив, специально для того, чтобы затеряться в них, доверить книгам свою судьбу и неспешно перебираться от истории к истории. Здесь не действуют законы Академии, сюда нет входа ни отрядам полиции, ни агентам Трёх родов.
– Но ведь это убежище, – возразила Флоренс.
– Да. Древнейшее из существующих, – подтвердила хозяйка. – Его создали, когда устанавливались правила библиомантики. Одно из правил гласит, что членам Алого зала и их наследникам сюда нет доступа. Они не войдут, даже применив силу. Они попросту не вписаны в судьбу этого места. История библиомантики, от давнего прошлого до далёкого будущего, занесена в Книги творения, и, пока никому не придёт в голову переписать их, этому и другим подобным местам ничто не угрожает.
– Но Три рода знают об их существовании, не так ли? – уточнила Мерси.
– Разумеется. Им просто не приходит в голову заниматься нами. Даже Академия и её слуги не в состоянии бороться с тем, что предопределено.
– Кто установил и записал эти правила? – продолжала Мерси. – Праматерь Федра Геркулания?
– Нет. Их установил истинный создатель библиомантики. – Старуха замолчала, и по её лицу было видно, что она не расположена продолжать беседу. – Так вы решились?
Флоренс кивнула.
Мерси поднялась обратно по ступенькам до места, где стояла Флоренс, и с тоской взглянула через плечо на лабиринт любимых книг, который ей так не хотелось покидать. Стайки оригами прыгали с полки на полку, спускались порезвиться в проходы и вновь прятались между книжных корешков. Мерси могла бы наблюдать за ними бесконечно.
– Ладно, пошли, – в конце концов сказала она. Ей больше не хотелось уговаривать Флоренс не связываться с ломбардом. Решение заложить свой любимый роман приняла её подруга, а не она, и, возможно, имелись веские причины считать его правильным.
Отворив маленькую дверь, они вернулись в лавку, попрощались со старухой и вышли из «Ломбарда Фаворитов» на улицу с ощущением, что только что повернулись спиной к мечте. Холодная грязная лондонская действительность снова держала их в своих когтях. Попрошайка, мимо которого шли девушки, грозил им своим костылём, а мальчишка-газетчик выкрикивал им в лицо неправдоподобные заголовки.
Подруги молча шли в направлении восточной части города. Мерси поймала себя на мысли, что ей приходится прилагать усилия, чтобы припомнить их разговор со старухой. Воспоминания о лабиринте-библиотеке, скрывавшейся за маленькой дверцей, тоже стали зыбкими. Они успели дойти до Касл-стрит, на которой должны были разойтись в разные стороны, когда Флоренс – возможно, именно потому, что её воспоминания о «Ломбарде Фаворитов» тоже становились всё более бесформенными, – затронула новую тему.
– Что с твоей поездкой в Глостершир? Эта Фиона Ферфакс ещё писала тебе?
Мерси кивнула, ответив:
– Она собирается сама скоро приехать в Лондон. Вероятно, она будет здесь проездом.
Флоренс, казалось, огорчилась:
– Я бы с радостью съездила с тобой в Котсуолдс. Я уже сто лет никуда не выбиралась из города.
– Я бы сама с удовольствием туда выбралась. – Мерси всё сложнее становилось удерживать в памяти облик ломбарда и события, произошедшие в нём.
Флоренс просияла:
– Я так хотела бы куда-нибудь съездить вместе с тобой! На море. Хорошо бы наконец увидеть пирс. И закат, когда солнце погружается в воду.
Рассмеявшись, Мерси обняла её:
– Да, было бы здорово.
– Но у нас нет денег!
– Должны же когда-нибудь наступить лучшие времена.
Флоренс скептически огляделась: грязная улица, прохожие в обносках, обветшавшие фасады…
– Угу, всё к тому идёт.
Они уже попрощались и разошлись, когда Флоренс, вспомнив что-то, остановилась, сунула руку в свою необъятную сумку и, вытащив оттуда какой-то документ, поспешила догнать Мерси.
– Чуть не забыла.
– Что это?
– Смотри сама. – Флоренс вручила ей печатный формуляр, в который от руки были вписаны имена и какие-то примечания.
– Договор аренды?
– Да, аренды склада. Я нашла его у себя в архиве среди всякой чепухи. На документе стоит подпись моего отца, но он заключил его от имени и по поручению Бенджамина Каттера. И если Каттер действительно твой отец, он бы, вероятно, хотел, чтобы я передала его тебе.
Мерси бросила взгляд на адрес:
– Это в Уоппинге, где-то в районе доков. Что у него там может храниться?
– Книги. Об этом говорится на обратной стороне.
Мерси перевернула документ. И действительно, там упоминались только книги, и ничего больше.
– Много лет назад, уже уехав в Америку, Каттер просил моего отца распорядиться имуществом из его лондонской квартиры. Всё, что он хотел оставить, отец перевёз на хранение на этот склад, всё остальное раздали бедным.
Флоренс поправила свою фиолетовую шляпу. Кажется, она уже вполне оправилась от вылазки в книжный лабиринт. Как и Мерси, которая теперь тоже полностью вернулась в лондонскую действительность.
– Может, что-нибудь из того, что ты найдёшь там, пригодится тебе в лавке, – продолжала Флоренс, кивнув на документ. – Ты предъявишь это, и тебе разрешат войти.
– Спасибо.
Мерси пока не понимала, как ей следует воспринимать эту находку, потому что по-прежнему терялась в догадках, какую роль играл Каттер в
