обычно.
Парень посмотрел на Ирку, склонился к ней и сказал тихо:
— Ты похожа на человека, который поймёт. Не будет истерить. Понимаешь, я боюсь, если это кончится, то кончится и моя музыка.
Ирка открыла рот, чтобы задать вопрос, и тут же закрыла его, как рыба, хватающая воздух на берегу.
— Вот кто я был до того вечера? Задрот с гитарой. Три аккорда, два притопа, три прихлопа. — Славик взялся за гитару, начал играть быстро и утрированно, но Ирка всё равно опознала в мелодии песню КиШа. — Вот это, понимаешь? «Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу». А теперь? — Парень сел поудобнее, расправил плечи, взял гитару бережно, как любимую девушку за талию, и заиграл печальную мелодию. На глазах у Ирки навернулись слёзы.
— Видишь разницу?
Ирка кивнула.
— Ну вот и покажи мне дурака, который от этого откажется по своей воле?
Здесь, наверно, стоило бы сказать что-то вежливое и попрощаться. Пацие… То есть, клиент не нуждается в их с Дорианом услугах. Можно больше не тратить время и ехать домой, как она и хотела. Пёс угадал её намерение и направился к двери. То ли собрался уходить, то ли перекрывал путь к отступлению.
— А с чего ты взял, что музыка закончится?
Славик положил гитару на кровать, встал, принялся ходить по комнате. Три шага вправо-влево, два — вперёд-назад.
— Как бы это объяснить? Вот когда над костром открылся портал… — Он остановился, встретив недоумённый взгляд Ирки. — Когда открылся портал, я был на середине песни, такой красивой, что сердце сжималось. А потом эта дамочка прыгнула через костёр, исчезла, и музыка затихла. Осталось только чувство, что я не закончил, как будто ноты… в воздухе повисли. И я их стал вспоминать, наигрывать. Иногда получалось похоже, но всё равно не то. А когда накатывает, я прям ловлю музыку оттуда, понимаешь? Если она умолкнет — всё, конец. Мне нечего будет играть! Понимаешь?
Ирка закивала, больше из вежливости и страха, что Славик выкинет ещё что-нибудь эдакое.
— Но ты ведь сам сочинял всё это время? У тебя группа…
— Была, да. Это всё — не то, неужели не понимаешь? То, что я слышу, такое прекрасное, что остальное просто не дотягивает. — Славик снова плюхнулся в кресло. — Слушай, если ты раздумываешь, что ответить моей маме, просто скажи, что я отказываюсь с вами работать. Ну вот потому что. Если хочешь, мы даже, — он крутанулся к столу, вытащил из лотка принтера лист бумаги, — информированный отказ оформим. Как в больнице.
Славик начал быстро и размашисто писать. Ирка наблюдала, как быстро двигалась его рука, как плечи сдвигались вслед за ручкой: одна строка, другая, третья… Славик замер. Сначала показалось, что задумался, но для задумчивости он был слишком неподвижен. Потом руки задёргались в поисках инструмента.
В этот раз Ирка уже понимала, что происходит, подошла к парню сбоку, так, чтобы он мог её увидеть и не испугался, и встряхнула за плечи. Славик передёрнулся, шумно вздохнул и обмяк.
Из-за спины донёсся цокот собачьих когтей по полу, охнули пружины матраса, а через пару секунд раздался тихий звон струн: Дориан вскочил на кровать и взялся обнюхивать старую гитару. Кажется, он о чём-то уже догадался.
— А ну пшёл! — Славик спрыгнул с кресла и кинулся на пса. — Не трожь! Не смей!
Ирка не ожидала, что после очередного приступа в парне проснётся такая прыть, и бросилась в эту свалку последней. Схватила Дориана за ошейник, принялась стаскивать с кровати. Пёс упирался и пытался обнюхать гитару, как его менее развитые собратья — течную суку. Славик, матерясь как сапожник, подталкивал его с другой стороны, но получалось плохо. В перерывах между исследованиями Дориан ворчал и злобно скалил зубы.
— Место! — наконец сообразила Ирка. Гаркнула командным голосом. — Место, я кому сказала! — Хотела ещё замахнуться для острастки, но представила, какую взбучку ей устроит напарник, когда станет человеком.
Пёс, впрочем, на удивление покорно соскочил с кровати и устроился у Иркиных ног. Может, послушался, может, узнал, что ему надо.
Ирка потрепала его между ушами, сказала:
— Хороший мальчик.
Славик, убедившись, что старая гитара не пострадала, снова плюхнулся на своё кресло.
— Это та самая? — спросила Ирка, показывая на инструмент, висящий на стене.
Славик молча кивнул.
— И ты её до сих пор хранишь? Почему? Я бы после такого давно её выкинула. Чтобы не напоминала.
Славик переменился в лице. Ирка испугалась, что он сейчас просто вытолкает её из комнаты вместе с Дорианом, но парень взял себя в руки.
— Это на счастье. Для творчества нужно. Для связи с тем местом.
***
Мать Славика позвала Ирку пить чай. Дориану налили воды в большую пластиковую миску и отправили ждать в коридоре.
Разговор с парнем кончился ничем. Он всё-таки написал этот свой окончательный и бесповоротный информированный отказ, размашисто подписался и вручил бумагу Ирке. Конечно, после этого вероятность не справиться с делом и облажаться упала до нуля, но ей отчего-то стало грустно и даже немного обидно. Во-первых, ей показалось, что уж тут-то она смогла бы помочь. Во-вторых… Во-вторых, Славик ей понравился. Он оказался гораздо симпатичнее, чем она думала, и голос у него был мягкий, бархатный. А что он ведёт себя грубовато, так после истории с поляной и шумихи в прессе, не удивительно, что он стал таким.
Впрочем, эти соображения Ирка оставила при себе, а за чаем ограничилась тем, что показала матери Славика листок с отказом. Женщина долго вчитывалась в текст, держа бумагу перед глазами, качала головой, а закончив, вздохнула:
— Надо было его на юриста отправлять. — Положила отказ на стол и добавила: — Там и учатся меньше.
Встала, зашагала по кухне взад-вперёд, в точности как её сын с полчаса назад.
— Давайте сделаем так… — Она сняла с холодильника конверт-открытку, всю в ярких цветочках, — когда вернётся ваш начальник…
Ирка чуть не засмеялась на этих словах. Покосилась на пса, лежащего в коридоре. Начальник!
— Дориан, короче. Может быть, он поговорит со Славиком? Как мужчина с мужчиной?
— Можно попробовать, но… — начала Ирка.
— Я всё знаю про это его творчество. — Мать Славика остановилась. — Но вы же всё видели сами. Так жить нельзя! Мы можем взять академ, чтобы переждать сейчас. Но что будет дальше?
От этого «мы» Ирке
