обыскивать столы, но находил только кокаин, кокаин и снова кокаин. Богомол медленно поплелся к двери и зарылся в коробки — сел в засаду, но, похоже, вырубился прямо там.
Сердце Джаспера разрывалось от страха, но нельзя было позволить страху победить — не когда они залили этот чертов склад кровью, не когда осталось уничтожить всего-то еще одну горстку людишек.
Главная опасность — это свет, прикинул Джаспер. Да, пульт у него, но глупо надеяться, что это поможет. Лейтенант и его отряд наверняка смогут поднять дверь с той стороны.
— Валенсия, — Джаспер присел на корточки рядом с богомолом, сгреб коробки, чтобы получше прикрыть инсектоида от случайных взглядов. — Если ты меня слышишь, если ты...
Он запнулся, боясь коснуться жесткой зеленой кожи.
— Если ты еще со мной... То не нападай на них, когда они появятся. Закрой дверь для меня. Просто закрой дверь.
Он не знал, поняла она его или нет. Только принес еще пару коробок для маскировки.
По трупам он наскреб едва ли десяток патронов для дробовика, с остальным оружием все было еще хуже. Джаспер глубоко вздохнул, встал сбоку от входа, по другую сторону от Валенсии, и стал ждать.
Лейтенант, казалось, поставил своей целью добить его ожиданием — появился еще засветло, но уже критично близко к вечеру, когда солнце висело слишком низко над горизонтом. Поздновато и очень самоуверенно. Видимо, Джаспера все-таки не собирались сжигать на свету.
Створку открыли руками — подняли с той стороны, как Джаспер и предполагал. То, что местные не отвечают и не встречают начальство, их нервировало — Джаспер слышал, как они переговариваются. Но все равно в их головах не укладывалось, будто бы один вампир, днем, мог положить всех, да и тишина подкупала. Они решили, товарищи решили отпраздновать и свалили. Они обсуждали, что надо бы их взгреть как следует за такое раздолбайство.
...Разговоры прервались, когда створка поднялась наполовину и кто-то увидел кровь.
Семь человек, сосчитал Джаспер по ногам... Ерунда.
Он расстрелял все патроны, и на склад прорвались только трое. Не чета остальным — лейтенант и двое его телохранителей. Но вот что удивляло, так это... мечи.
Блестящие мечи, как из сказок.
— Вы серьезно? — от неожиданности Джаспер даже опешил.
Он заготовил себе укрытие из ящиков на случай, если в него начнут стрелять, и притащил пакет кокаина для элемента неожиданности, но вот холодное оружие застало его врасплох.
— Вы серьезно пришли с мечами против огнестрела? Это так тупо.
Лейтенант, высокий мужчина в деловом костюме, плавно отступил за спины охранников и поближе к источнику солнечного света. Он не боялся, это Джаспер хорошо понимал. Просто проявлял благоразумие.
— Это не тупо, если у противника не осталось патронов, — он флегматично пожал плечами.
Телохранители не шевелились, ждали команды. Клинки застыли, руки охранников даже не дрогнули.
— Еще скажи, серебряные? — не унимался Джаспер. Тянул время, потому что Валенсия не торопилась включаться в игру. — Почему хотя бы не осиновые колья?
— Потому что ты будешь прекрасно смотреться расчлененным, — лениво ответил лейтенант, поправляя манжеты, — тщетно пытающимся собрать себя обратно из обрубков... Или, дай подумать, может, тогда у нас вырастет несколько маленьких вампиров? Никогда не наблюдал вашу регенерацию с такого ракурса.
— Ошибся, мужик, — хохотнул Джаспер. — Мне только если руку и голову отрубить, остальное еще до смерти заменил.
— За всех убитых, — продолжил лейтенант все с той же манерностью, — мы, пожалуй, будем отрезать тебе руку и голову снова, и снова, и снова...
Да-да, ну конечно... Адские муки Джаспера не волновали. А вот то, что Валенсия не закрывала дверь и даже не шевелилась — вот это уже пугало.
Лейтенант тем временем перевел взгляд на охранников, и бросил:
— Фас.
Джаспер встретил их мешком кокаина. Пластиковый пакет, вот что они разрежут, а не его! Белый порошок взмыл ввысь и осыпал телохранителей, лейтенанта и Джаспера ровным слоем наркоты.
Это их, безусловно, удивило. Но Джаспер не успел обрадоваться — один из охранников замешкался, но второй, выдохнув облачко белой пыли, все же рванул к нему. Джаспер поймал клинок протезом, согнув руку в локте, потом перехватил запястье нападавшего и заставил выронить меч. Добавил удар уже человеческим кулаком в челюсть — внезапно очень болезненный. Видимо, у скота стояли пластины в роже.
— Зачем мне два бойца, — пробормотал лейтенант, — если нападают они по отдельности...
Удар не вырубил первого телохранителя, но Джаспер успел пнуть подальше его меч. Второй охранник бросился к вампиру — Джаспер хотел повторить трюк с блоком, но второй оказался умнее и изменил траекторию.
Ударил сбоку, наискосок, сверху вниз. Внезапно — и очень больно. Лезвие прошло выше стыка протеза и плоти и перерубило кость.
...Перерубило кость.
В третий раз.
В третий раз за несколько последних ночей Джаспер потерял руку.
Ну просто сраная Маша-растеряша!
Джаспер и так был на взводе из-за Валенсии, а тут взбесился окончательно. Какая там холодная ярость, нет, теперь ярость жгла его изнутри — жарче, чем солнце. Как долбаная сверхновая, а не какой-то там угасающий желтый карлик!
Издав звериный вопль, Джаспер подхватил собственную руку и вмазал ей по лицу охранника — первого или второго, он уже не понимал. Он бил и бил и бил, не видя ничего, ослепленный, — чистая злоба с протезом вместо дубинки.
В какой-то момент он остановился — рука не встретила сопротивления, протез ударил по воздуху. Джаспер ощерился в сторону единственного выжившего — лейтенанта, который все так же стоял у дверей, в лучах солнечного света... В последних лучах солнечного света — пробилось в затуманенный разум Джаспера. В последних...
Лейтенант покачал головой и вскинул пистолет-пулемет.
— Жаль, — вздохнул он. — Придется по старинке.
Джаспер понял, что сейчас умрет, но это его не остановило. Валенсия так и не поднялась — и это решало все. Как собственный Сир, в припадке безумия, Джаспер метнулся вперед под пулями, то и дело задерживаясь, дрожа, агонизируя, но все-таки не останавливаясь.
...Он не добрался до него на какой-то шаг, когда вечернее, но все еще злое солнце подавило его болью.
Он упал.
И в следующий момент створка двери опустилась вниз.
На лицо Джаспера, на его обожженное, искалеченное лицо полилась кровь — щедро, аж фонтаном и на него, и на все вокруг. Рядом прокатилась оторванная голова лейтенанта. Валенсия...
Валенсия, как ожившая мечта и самый прекрасный на свете сон, стояла над
