было уже поздно.
— Как скоро, Руслан? Мне бы сначала закончить с одним важным делом…
— Не горит, — махнул Стынь. — Как разберешься со своим делом, так выполнишь мою просьбу. Но выполнить придется, уж я спрошу.
Этого можно было и не добавлять. Врановой знал, что пообещать что-то Стыню и не сделать равносильно самоубийству. Уж что, что, а возвращать долги Руслан умел лучше всего.
— Конечно, я могу поклясться.
— Твоего слова будет достаточно, — отмахнулся Стынь. — Не первый год тебя знаю.
Сказал и посмотрел своими колючими холодными глазами на Вранового. А тот словно в прошлое переместился, на многие десятилетия назад.
В ту пору Пентти только-только перешел под сильную руку воеводы. И всеми силами старался доказать свою преданность, проявить себя. Потому когда сказали, что к северо-западу от выборга видели аудумлу — дикую корову с волшебным целебным молоком, он ни минуты не сомневался.
Не смутила Пентти и подступающая ночь, и начинающаяся вьюга. По преданиями, аудумла родилась в самую суровую зиму, потому морозы ей были нипочем.
Врановой отправился на поиски со своими верными друзьями. Такого козыря, как у него точно не было у прочих претендентов. Вот только погода оказалось намного суровее, чем представлял новый ратник Илии.
Окрыленный молодостью и собственными силами, рубежник недооценил опасность. Ушел далеко и именно тогда и произошла беда. Его хист в ту пору был не настолько силен, как сейчас, и он впервые потерял связь с друзьями. К чести последних, многие из них попросту замерзли. И лишь единицы улетели в поисках тепла, спасая свою жизнь.
И всесильный Врановой, который считал себя непобедимым, остался умирать. Он видел только подступающую тьму. И когда в ней загорелась пара глаз, Пентти даже не испугался. Потому что готов к ласкам смерти. И считал, что именно она пришла за ним.
Однако взгляд оказался более чем живым — колючим, внимательным. А после Врановой с трудом различил и его обладателя. Жилистого великана, облаченного в свободные штаны и легкую рубаху. И что самое невероятное — босого.
В тот буран, когда ветер ломал ветки и заносил снегом все логи и долы, Стынь был силен как никогда. Наверное, по мощи тот почти дотянулся до кощеев. Он с легкостью поднял замерзающего рубежника и отнес к себе в дом. Где и состоялось их главное знакомство.
Вот только Руслан не делал ничего просто так. Позже за спасенную жизнь он взял плату. Да ни серебром или какой-то вещью, а кровавым ритуалом, на который сам не решался. Магия была черная и отняла у Вранового много сил. Но он пошел на это. А куда было деваться?
Вот и сейчас рубежник встретился с таким же колючим взглядом, который видел там, в лесу. Когда умирал и был согласен на все условия. Стынь спросит, ох как спросит. Для Руслана не существовало слово «невозможно». Лишь его воля и желание. Потому что рано или поздно Стынь добивался своего.
— Прошка!
Бес появился так быстро, точно только и ждал, когда позовут.
Был он старый, плешивый, с крупными пигментными пятнами на лице и обожженным правым ухом. Да и рога тоже видавшие виды, затертые, словно бодался с кем, заметно слоились. Вроде и говорят, что не властны годы над нежитью и рубежниками, но вид беса будто пытался опровергнуть это.
Прошка, а для других Прохор, был старым бесом. И цену себе знал. На Вранового он поглядел исподлобья, явно не горя желанием с ним говорить. А потом перевел взгляд на Стыня. Да вот тут-то глаза его оживились, забегали. Прохор не боялся ни черта (в каком бы смысле этого не говорил), ни даже дьявола. А вот собственного хозяина опасался. Пентти изредка задумывался, не Руслан ли бесу ухо-то и подпалил за нерадивость или неисполнительность.
В общем, сейчас хватило одного лишь кивка, чтобы Прошка весь обратился в слух. А Врановой стал подробно все ему рассказывать.
На протяжении их беседы бес несколько раз оборачивался на Стыня. И всегда нагой великан утвердительно кивал. Мол, делай, как говорит тебе рубежник. Бес тяжело вздыхал и опускал плечи. Понимал, что если узнает кто среди своих же — ничего хорошего не будет.
С бесами всегда все сложно. С одной стороны, каждый живет наособицу, подальше от остальных. С другой — связь между собой все же имеют. Не в лесу же.
— Знаю такого, — сказал после всех расспросов Прошка. — Из молодых, ни уважения к старшим не имеет, ни чести. Бабник, но то как все мы по юности. Это потом как-то все не так интереснее уже. Раньше Спешнице служил, теперь и не скажу даже кому. Давно не видел.
— А связаться с ним никак нельзя? Позвать сюда, например? — спросил Врановой.
Прошка посмотрел сначала на Пентти, а следом на хозяина. Но даже говорить ничего не стал.
— Если ты против беса, который рубежнику служит, зло учинишь, то и прочие бесы от тебя отвернутся, — сказал Стынь. — Поймут, что с тобой нельзя дело иметь. А такой участи уже я своему Прошку не хочу. Даже не проси, Пентти.
Врановой задумался. Он был неглупым человеком и понимал, что выйти на рубежника можно теперь лишь через беса. Вернее, в самый крайний срок, пока связь между ним и захожим не окрепнет. Потом подобное сделать уже трудно. Вот только как, если нечисть трогать нельзя?
Пентти был готов зацепиться за любую ниточку. И сказал больше так, чтобы поговорить, пока размышляет, чем искренне веря в удачу.
— А знаешь ты рыжую и толстую бесовку с кривыми ногами? У нее родинка над губой.
— Ирку, что ли? — усмехнулся Прошка. — Как не знать. Шалава та еще.
— И хозяин у нее есть? — вкрадчиво спросил Врановой.
— Нет, была бабка одна, да достала ее Ирка. Выгнала. Она же дура дурой.
И тогда Пентти понял — вот оно. Судьба наконец повернулась к нему лицом и кокетливо улыбнулась… Дальше он рассказывал торопливо, проговаривая план вслух, который рождался только что. А после Прошка обернулся на хозяина, но тот, как и прежде, согласно кивнул. Вот разве что глаза его стали будто бы еще холоднее и колючее.
* * *
— Вот ты, старый хрыч, далеко еще?
— Почти пришли. Давай быстрее.
— Да стоит ли оно того? У тебя, поди, там все отвалилось давно.
— Вот щас и поглядишь, отвалилось или нет.
Со стороны казалось, что по
