рыжего цвета разливался по чаркам и Оглаф одобрительно кивал видя, как брага обильно пенилась и громко шипела.
Взяв в руку чарку, дворф в привычной манере пожелал всем друзьям и соратникам долгих и насыщенных лет жизни. Я присоединился к его словам и особо подчеркнул, чтобы боги наградили конской силой одного похабного дворфа. Оглаф весело засмеялся, и мы выпили. Густой, сладкий, но в то же время пряный напиток шипел во рту и оставлял после себя лёгкое ореховое послевкусие.
— Хозяин! — Оглаф осушил чару залпом и уже был готов подпрыгнуть выше головы от удовольствия. — Отруби мне член, если здесь нет Вырноройского груца!
— Пятая часть! — на лице хозяина заведения, тоже дворфа, заиграла довольная улыбка: не каждый день посетители угадывают состав его выпивки.
— За свои восемьдесят лет я ясно уяснил, что это лучшее соотношение! — Оглаф облизнулся. — Если меньше, то не чувствуется вообще, а если больше, то начнёт горчить.
Оглаф ещё долго обменивался замечаниями с хозяином питейной по поводу грибного сусла, попутно посвящая меня в тонкости приготовления браги. Ему, как и любому дворфу, сложно устоять от разговора о подземных грибах и не только потому, что они неотъемлемая часть культуры горного народа — когда Оглаф жил в родном городе, то частенько помогал троюродной сестре. Она выращивала грибы: одни шли в еду, другие на сусло, третьи на корм животным, четвёртые были лекарственными и так далее.
Даже у королевской семьи есть своя личная грибница, в которой произрастает уникальный, характерный только для конкретной горы сорт грибов. Мало того, что они в других местах не растут, странным образом прикреплённые к одной-единственной пещере, так ещё способны на своеобразное волшебство — если старая королевская семья падёт, а пришедшая им на замену окажется неспособной нести бремя ответственности, то грибы начнут желтеть, чернеть, гнить и просто увядать. Но если придёт сильная и крепкая семья — то грибница, благословляя её на правление, первый год будет давать огромные, поистине фантастические урожаи. Именно поэтому эти грибы назвали Нроггрос, или, если перевести с дворфийского на язык человеческий и равнинных эльфов: «Выбирающий королей».
Продолжая просвещать меня аспектами культуры его народа Оглаф становился всё задорней и задорней. За вторым графином незаметно наступил черёд третьего: брага шла легко и как свежий яблочный сок проскальзывала в живот, и почти не давала в голову. Зато, как и любая другая жидкость, требовала выхода.
— Ну вот скажи мне: как можно спутать Донгросийский и Норагринский груц? — вопрошал Оглаф, когда я вернулся из уборной. Городской колокол пробил три раза, говоря, что времени ещё достаточно. — Ну вот как? Ведь у одного ножка в середине утолщается, а у другого там юбка! У одного шляпка… Эй! Эй, чернобровая красавица!
В городской толпе дворф каким-то чудом смог разглядеть девушку и замахал руками, стараясь привлечь её внимание.
К нашему столику подошла смуглянка прибрежных кровей с тёмно-каштановыми густыми волосами. Настолько густыми, что солнце не способно пробиться сквозь них.
— Ликус, здравствуй. Как твоя нога?
— Привет, Сонтьяла. Почти зажила, спасибо. Оглаф говорил, что караван задерживается: что-то случилось?
— Решили немного изменить маршрут. Поедем на восток, а там южнее возьмём. Спасибо, — Сонтьяла приняла от дворфа наполненную чарку, заблаговременно вынесенную разносчиком. — Как раз в городе собирается большой караван в ту сторону, и мы в него войдём. Вы что-то празднуете?
— Мы? — удивился дворф. — Мы празднуем возвращение долга: мне Ликус жизнь спас! И в ответ я с удовольствием угощаю его лучшей брагой этого города!
— Понятия не имею, о чём он, — я находился в не меньшем недоумении, чем Сонтьяла, смотревшая на меня удивлённым взглядом.
— Ну как не понимаешь? Ты же того волка молнией убил? Убил. Значит — спас меня!
— Только не говори, что три волка — это слишком много для тебя.
— Ты так не говори! Когда повозки встали, из-за мужика того, я инстинктивно много умений использовал, и они не успели восстановиться к моменту битвы. Вот и пришлось сражаться без них. Считай, что голым. Так что ты спас меня, не отнекивайся.
— Будет тебе Оглаф, — я был крайне несогласен с ходом мыслей дворфа. — Сначала бы упал ты, потом благородные. А за ними и я следом.
— Ты был бы жив: твоя гончая защитила бы тебя. А вот я сейчас был бы в первородных чертогах!
— Оглаф, расскажи мне, как всё было, — Сонтьяла попыталась разрядить обстановку словно чувствуя, что весёлая атмосфера потихоньку начинает пропадать.
— Во, точно! Послушай и рассуди нас! Вот когда повозки рванули, я благородного своего отправил прикрыть левую руку, поближе к другим. Удачно, кстати — на нас семеро волков выскочило, и он смог двух оттянуть на себя. А я говорил, что у меня с умениями туго было? Так там ещё один…
«Вот в чём причина смрада! Что здесь забыла мразь подобная тебе?»
Сквозь канал мыслеречи моё сознание пронзил чужой голос. С самого приезда я ощущал присутствие драконов в этом городе, а сейчас отчётливо чувствовал одного из них. В трёх сотнях метров позади меня стояла самка воздушного дракона в облике Кта’сат. Но где земляной?
Чёрт, как же дворф неудобно сидит, далеко тянутся до него — а за душу девчонки явно никого сильного не призвать.
«Осторожней со словами, если не хочешь битвы.»
«Что ты забыл в моём городе?»
«Твоём?»
«Я живу здесь четыре десятка лет.»
«А где другой?»
«Мне он не важен. Важно то, что ты здесь, чудовище! Уезжай!»
«Уеду, когда решу. Но сейчас я здесь не ради тебя, а ради порченого места.»
«Так ты из этих? Больше никогда не смей говорить со мной, отродье скверны, иначе я разорву тебя!»
«Ещё раз пригрозишь, и будешь разрывать демон-принца. Я уеду, когда посчитаю нужным, а до того — не смей связываться со мной. Исчезни.»
«Отродье Кровавой Ли…»
«Пошла прочь!»
—…ну гончая и порвала двух волков, а оставшиеся, поджав хвосты, свалили обратно. А вожак так вообще скулил как щенок! Жалко того парня, но все авантюристы да наёмники знают, что смерть в старости искать не стоит. И он тоже должен был это знать. Так что Ликус спас как минимум ме… Ликус, ты чего такой кислый?
— А? — голос дворфа вернул меня в реальность, но я всё ещё отчётливо ощущал дракониху. — Да, так. Задумался о том парне: я виноват в его смерти.
— Ты это брось! Слышишь⁈ — возмутился Оглаф
— О чём ты говоришь, если тебя самого чуть не разорвали на части? — Сонтьялу обуяло негодование от моих слов. — Это стрелки виноваты, что подпустили к тебе волков. Ведь все должны были действовать по плану!
— Спасибо за поддержку, но я о другом, — дворф с девушкой переглянулись и уставились на меня. — Я в твою сторону «Страхом» запустил, и он задел одного волка, так ведь?
— Так и я сказал, — кивнул Оглаф. — Он прям мордой в землю упал. А потом как вскочит, словно в глотку углей всыпали и понесётся в лес, скуля да ветки ломая!
— Вот. Но было ещё второе заклинание: я «Усталость» пустил в центр. И оно двух существ задело. Я старался выбрать место, где будут только волки, но, думаю, что оно того парня зацепило.
— Ха, думает он, — дворф вскинул руки к небу. — А я думаю, увидев завтра прекрасных фурий у меня член не встанет. И пойдёт по городу слух про Оглафа Немощного! Но я пойду к ним, потому что не думаю о всякой чепухе, и ты также перестанешь думать о подобной ерунде. Вместо этого поднимем чарки за мою спасённую жизнь и за твой первый охранный контракт в качестве начальника охраны!
— И за моё золото, — Сонтьяла игриво посмотрела на дворфа, помня, как он тем вечером поносил крестьянина всеми известными ему бранными словами.
— Да иди ты! — весело отмахнулся дворф. — За нас!
Мы стукнулись чарками и выпили содержимое до дна. Дракониха отдалилась и теперь было сложно сказать, где она точно находилась. Если бы хотела напасть, то атаковала бы ещё в самом начале. А тот второй, земляной, наверно покинул город. Стоило быть внимательным, но, думаю, можно немного расслабиться.
— Решил уже, когда пойдёшь в порченую деревню? — спросил дворф. — Говорят, в гильдии до сих пор ажиотаж и полно народу, что группы собирает.
— Пока не знаю. Сегодня после семи будет видно.
— А там что?
— Очередь в банке такая, что только по записи пускают.
— И там очередь? — удивился дворф. —
