class="p1">— Я тебя тогда пристрою! — maman вышла из ванной. — И отнюдь не в десантники!
Результаты их спора меня не интересовали, и я слинял в ванную. С дядькой мы почти не встречались. Года два назад увиделись в деревне, где жили мои дед и бабушка, родители дяди Славы и maman, соответственно. Я приехал, а через пару дней дядя Слава уехал. Тогда он сунул мне в качестве презента червонец — 10 рублей. На этом наше общение в тот раз и закончилось.
Когда я привел себя в порядок, maman и дядя Слава уже сидели на кухне и завтракали. Maman рассказывала ему про все наши приключения, а дядя Слава только хмурился и молчал. Я присел за стол. Дядька молча пододвинул мне тарелку с двумя сосисками, красную бутылочку кетчупа.
— Ешь!
Maman рассказывала. Я ел. Дядя Слава хмурился. Когда она закончила, дядька встал, ухватил меня за голову, взъерошил волосы, разглядывая шрам.
— М-да, — протянул он. — Реально тебя приложило. Ну, судя по твоему виду, всё обошлось.
Он повернулся к плите, снял с нее чайник, разлил кипяток по бокалам. Достал из холодильника треугольный пакет с молоком.
— Кофе с молоком будете? Сахар, ложки — вот!
Он снова сел за стол, задумался:
— Странно это всё. Вот не понимаю, что, никто этим цыганам у вас рыло начистить не может? Мужиков у вас в Химике не осталось?
— Мужики остались, — ответила maman. — Собирались несколько раз. Ходили на разборки с ними. Чистили, как ты говоришь, рыло. А потом цыгане заявление в милицию. Два раза подряд мужиков судили. Первый раз все отделались условными сроками. А на второй раз двоих реально посадили. Одного на три года, другого на четыре с половиной. Тогда их барону челюсть и какому-то цыганенку ключицу сломали. После этого мужики не связываются. Там ведь как? Участковый от цыган заявления принимает, а вот если кто-то на них пишет, то он их «под сукно».
— Мафия! — поддакнул я.
— Цыгане какие? — поинтересовался дядя Слава. — Христиане или мусульмане?
— Вроде «оглы», — пожал плечами я. — И без нательных крестов, это точно! У них мешочки на шее висят вместо крестов.
— Это мусульмане, — задумчиво сказал дядя Слава. — Честно говоря, Нин, я вот не понимаю, как я могу тебе помочь. Вот, честно, Нин…
Maman внимательно, глаза в глаза посмотрела на дядю Славу и сказала:
— Слав, ты мне должен…
Дядя Слава пожал плечами:
— Да я уж понял, Нин! Ну… — он снова пожал плечами, — думаю! Вот думаю, и никак не придумаю!
Из maman словно вынули какой-то стержень. Плечи у нее опустились, она положила локти на стол, уперлась лицом в ладони. Плечи тихонько затряслись. Похоже, maman беззвучно заплакала.
— Ладно, Нинуль! — дядя Слава встал из-за стола. — Мне на службу пора. Ключи я вам оставляю. Приду вечером после семи. Ждите меня. Хотите, погуляйте по Москве. В музей там, зоопарк. Мавзолей, на Красную площадь, в конце концов, Тоху своди!
Maman подняла заплаканное лицо, с надеждой посмотрела на брата.
— Придумаю что-нибудь! — махнул рукой дядя Слава. — Обязательно придумаю. В общем, ждите.
— Ленка после десяти придёт! — сообщил он из комнаты. — Она в ночную смену сегодня была.
— Тоха! — позвал он меня. Я зашел в комнату. Квартира у дяди Славы была большая. Двухкомнатная и большая. Комната-спальня, где он переодевался, раза в полтора была больше нашей.
— Возьми! — он стоял уже в зеленых форменных брюках с узкими красными лампасинами и оливковой военной рубашке и застегивал сзади на шее галстук. Он пошарил в кармане брюк, достал несколько смятых купюр. Протянул мне одну.
— Конфет там купишь! — он криво хмыкнул. — Или пива. На свой вкус, короче. Вон, какой вымахал.
Ростом я ему почти не уступал.
— Спасибо, — я взял фиолетовую купюру в 25 рублей. «Четвертной». Для меня это было очень роскошно. Мне даже на день рождения столько денег не собирали. Максимум 10 рублей. А тут — 25.
— А Сашка где? — поинтересовался я. У дяди Славы был сын Александр, на два года младше меня. С ним мы в деревне вместе отдыхали почти каждый год.
— В пионерлагерь я его отправил на три недели! — ответил дядька. Он уже оделся — накинул китель с погонами полковника и петлицами с эмблемами войск связи. Уж звания и рода войск я знал на отлично. НВП (начальная военная подготовка) у нас в школе вёл бывший подполковник. А у меня по этому предмету всегда «пятёрка» была.
— Располагайтесь в зале, — сообщил дядя Слава. — Хотите, разложите диван, кресло-кровать, поспите с дороги. Запасные ключи вот.
Он передал маме связку ключей.
— Я от тебя позвоню? — хмуро поинтересовалась maman. — По межгороду?
— Звони! — согласился дядя Слава. — Куда?
— На работу. Мы вчера после визита участкового сразу к тебе поехали. Отгул попрошу. Или за свой счет возьму.
— Звони! А хочешь, я тебе повестку выпишу на три дня?
— А можно так?
— А что ж нельзя-то? Только позвони на завод в отдел кадров и скажи, мол, повестка в мобуправление Министерства обороны в Москву на три дня. Почему, зачем и с какой целью, не говори. Типа, если захотят, пусть обращаются в первый отдел.
Дядя Слава ушел. Как только дверь за ним захлопнулась, я вытащил купюру, которую он презентовал мне, и протянул матери.
— Зачем? — удивилась она.
— Конфет мне купишь! — буркнул я. — Пойдем, еще кофе попьем, а то у меня голова тяжелая.
— У меня тоже голова болит! — пожаловалась maman.
После ночи в плацкартном вагоне на боковых местах пассажирского поезда это было вполне закономерно. Да еще к тому же места оказались в конце вагона возле туалета. Постоянно кто-то ходил мимо, воняло и табаком, и продуктами метаболизма.
Мы с maman даже не стали раскладывать полки. Дремали, сидя за столиком. Поначалу проводница даже окрысилась на нас, требуя деньги за белье. Но потом, видимо, напугавшись нарастающего скандала в вагоне, от нас отстала. Но, видимо, в качестве маленькой мести, под предлогом позднего времени, чай налить нам отказалась.
Я присмотрелся к матери. Точно так же, как тогда у Андрея, у нее над головой клубилось едва заметное серенькое облачко. Только у моего приятеля
