лжи, никакая совесть, естественно, уже не мешала мне уволить. Максимум, что я мог сделать теперь для Сессилии — это дать ей время подыскать новую работу подальше от меня и моей семьи.
— Я тоже никак не возьму в голову, почему Дебора все еще твоя жена? — изобразила секретарша полнейшее изумление, сложив губы буквой О.
— Зато знаю я, — с долей жалости посмотрел я на эту женщину, столько времени потерявшую впустую рядом с человеком, который ее ни во что не ставил. Просто используя, как впрочем и свою жену.
Правда, Сессилии об этом уже не узнать.
Однако в чем я не сомневался, так это в том, что Никс и не думал терять удобную, тихую и такую покладистую женушку в лице Деборы. В этом плане миссис Никс была просто бесценна в бездушных глазах мужа. И судя по всему, Мартина все устраивало в его хорошо отлаженной жизни.
Но как говорится человек предполагает, а… его наутро вполне может переехать потерявший управление водитель. Стоит только этому самому большому боссу в неудачное время оказаться вне стен выстроенной им крепости из раздавленных человеческих судеб.
— Ты не разведешься? — опустила Сессилия плечи, уже понимая, что разговор близится к логическому завершению. Как собственно и все, что было между нею и Мартином Никсом. — Ты передумал? — с неожиданно искренней горечью спросила она.
— Нет, Сессилия, я не передумал. Я никогда и не планировал разводиться с Деборой, — сообщил я то, в чем, действительно, был уверен на все сто. — Несмотря ни на что, я очень ценю ее. Всегда ценил.
На последних фразах Сессилия злобно вскинула голову, пытаясь прожечь во мне дыру глазами. Похоже мои слова здорово задели ее. Однако под остужающим взором Мартина Никса, девушка так и не решилась что-либо еще возразить. И, поджав губы, она, наконец, покинула мой кабинет.
После всего этого оставаться в безликом здании бизнес центра и вовсе расхотелось. Я кое-как вынудил себя доделать необходимые дела, просмотреть отчеты, не терпящие отлагательств и отдать нужные распоряжения. А затем, отменив встречи, которые были запланированы на вечер, я позвонил Клаусу и отправил его вместо себя на ту, что отложить не удалось. Правда, там он уже все равно был, скорее, для вида. Дело было уже и так решенное. Однако присутствие моего человека все же требовалось для официоза. Таким образом, освободив себе лишние пару часов времени, я сбежал домой.
Точно школьник, увиливающий от занятий и сбегающий с последней пары, потому что настроение напрочь испорчено кем-то из надоедливых одноклассников.
К ужину меня не ждали, но я был приятно удивлен тем, с какой готовностью Дебора принялась помогать растерявшейся Аделаиде готовить закуски и накрывать на стол.
Возможно, я врал самому себя, но мне чудилось, что те скорость и рвение, с которыми она бросилась встречать мужа, продиктованы не страхом перед Никсом, а желанием сделать приятное мне. Настоящему. С которым я очень надеялся постепенно познакомить Дебору. Ведь какой бы ни была внешняя оболочка, если человек искренне пожелает, он сумеет найти в себе силы разглядеть истинную сущность другого.
Однако сложный разговор с Сессилией все же незаметно истощил меня, оставив после себя липкий осадок неприязни, смешанный с вкраплениями чувства вины. Причем перед обеими девушками, по чьим сердцам черными красками прошелся Никс.
И теперь кусок в горло не лез, хотя Аделаида постаралась на славу. Я без аппетита ковырял в тарелке столовым серебром, целиком поглощенный своими мыслями.
Дебору, печально повторяющую мои неказистые движения, тоже что-то явно беспокоило. И довольно сильно. Я уже настолько хорошо изучил едва заметные перемены в настроении девушки, что сейчас без особого труда угадывал мельчайшие оттенки ее эмоций. Дебора поминутно отпивала вина, лишь для того, чтобы чем-то себя занять. А затем вновь принималась бездумно тыкать вилкой в листья салата, забывая поднести их ко рту.
Иногда она поглядывала на меня, думая, что я не замечаю. И замирала, как-будто намереваясь что-то сказать. Но потом снова опускала голову, передумав или просто не найдя в себе достаточной смелости, чтобы заговорить первой.
Дав ей столько времени, сколько позволило мое терпение, я все же опередил ее так и не высказанные слова:
— Тебя что-то беспокоит? — наконец, спросил я, отложив вилку в сторону.
Она изумленно взглянула на меня, видимо, не ожидая, что я могу проявить участие или просто заметить ее печаль.
— Да, — ответила Дебора, в волнении прикусив нижнюю губу.
Движение вышло до того естественным и умилительным, что я на мгновение завис, засмотревшись на ее озадаченный ротик.
— И что же? — уточнил я через секунду-другую, стряхнув с себя наваждение.
— Мне нужны деньги, — виновато опустила она свои длинные реснички.
Очевидно, на этом этапе тяжелых переговоров я должен был гневно взъяриться и расспрашивать, куда Дебора намерена выбросить мои кровно заработанные копейки.
Это было ясно по сжавшейся фигурке девушки и по ее напряженно стиснутым пальчикам.
Но в конечном итоге, не услышав привычных тирад от меня, Дебора отважилась сообщить мне причину своего «транжирства»:
— Тете Рози стало хуже, — упавшим голосом поведала она. — Ей больше не помогают старые лекарства. Совсем, Мартин! — забывшись, Дебора на секунду позволила себе эмоциональное восклицание, однако быстро взяв себя в руки, продолжила уже более ровным тоном, — доктор сказал, что вся надежда теперь только на новый препарат. Но, к сожалению, он гораздо дороже прежних, — проговорила она, подняв на меня глаза полные страха.
Кажется, я начинаю лучше понимать, что и почему тут происходило! Вот та самая причина, из-за которой Дебора до сих пор не послала Никса ко всем чертям. Болеющая тетя Рози.
Теперь я проникса к несчастной девушке еще большим состраданием и теплотой. Если вообще было возможно испытывать чувства, сильнее тех, что и так уже сжигали меня изнутри.
Встав из-за стола я подошел к Деборе. Она не двигалась, превратившись в напряженный, сжавшийся комок нервов.
— Возьми, пожалуйста, — проглотил я вновь слова «не бойся меня», которые так и вертелись на языке, и протянул ей платиновую кредитку, одну из тех, что нашел в портмане Никса.
Зачем было вынуждать ее так нервничать каждый раз, когда ей нужны деньги?! — с ненавистью думал я о том, что мне никогда не доведется призвать Мартина к ответу и заставить пожалеть о его действиях. Хотя, если задуматься, он и так потерял в результате все. Судьба сама настигла Никса, не достойного ни этой прекрасной девушки, ни его здоровой и обеспеченной жизни, которой он эгоистично наслаждался в одиночку, причиняя окружающим его людям лишь страдания и боль.
