Ему хотелось кричать, хотелось метаться, но он сильнее стремился навстречу тому, что было теперь в нем. Он полыхал вместе с ней, нежданно ощутив себя и ее единым целым, единой плотью, которую уже нельзя было разделить. На губах застыл немой хрип. Глаза давило болью, сердце трепетно стучало. Криком из него вырвалось «прости» и утонуло в кипящей лаве безбрежного чувства, ненужное там, где слышит кожа и дыхание дышит одним лишь пламенем.
Сергей любил. Он снова любил одну ее, как всех остальных, и всех остальных, как одну ее. Его глаза раскрылись, широко глядя на этот мир.
— Какая уж там… Накрывшая лавина… — проговорил он.
— Теперь ты мне веришь? — на него в упор взглянули огромные черные зрачки Виолетты.
— Да, любимая, верю… Я люблю тебя, Виолетта. Я люблю тебя.
Сергею показалось, что он никогда не исповедовал свое сердце так честно и так просто.
Он испытывал то незабываемое, когда глаза женщины смотрят прямо и без страха, и тогда смущение овладевает мужским сердцем. Он на минуту потупился, не решаясь говорить дальше.
Бережно ладони скользнули по ее рукам. Сергей склонился к жене и очень нежно поцеловал ее в губы, как никогда никого не целовал, как не принято было у ангелов.
— Не знала, что ты так умеешь, — сердечно улыбнулась Виолетта.
— Я… только что научился, — ответил он.
Сергей смотрел в ее глаза. Теперь он смотрел на нее. И видел ее такой, какая она была. Своей любимой женой. И из ее прически по-прежнему торчала в сторону неуложенная прядка. Такая же непокорная, какой оказалась и сама Виолетта. Сергей взял ее пальцами и умильно облобызал.
— И давно ты увидела огненных ангелов? — спросил он.
— С самого первого вечера в этой комнате, — тихонько отозвалась Виолетта. — Когда ты разрешил мне остаться…
— Почему же ты молчала?..
Она не ответила, но Сергей распознал по ее взгляду. Сокровенность сердца, та любовь, о которой она говорила десятки раз. Но он ее не услышал.
Значит, она любила его с первого дня. Казавшаяся законченной адская демонесса, она просто поверила произнесенным им словам. Она доверилась ему, как ребенок. Не выискивая подвохов. Доверилась, как доверяют Богу, как отдают свою душу ангелу-хранителю. Чтобы отличить истину от лжи ищущему сердцу понадобилось одно мгновение. Он смог это сделать только сейчас.
Хорошо, что смог вообще!..
«Приз за догадливость достается жирафу по кличке Пятнистый…» — подумал Сергей. И душа его засмеялась самым искренним смехом.
— Спасибо тебе, Виа, — произнес он.
— За что?.. — удивилась Виолетта.
— За все.
— Это я должна тебя благодарить за все, что ты сделал для меня.
— Нет, я. Поверь мне, — Сергей вздохнул и притронулся к подбородку. — Знаешь, фиалка, я должен тебе кое в чем признаться. Я знаю, это прозвучит ужасно. И я ведь, по сути, уже это сказал, но… Теперь я покаюсь перед тобой, как перед Богом. А ты выслушай меня, потому что иначе я не смогу смотреть в твои глаза, не смогу быть до конца правдив с тобой, а я и так слишком много лицемерил. Выслушай меня и прости, если сможешь, — он сделал паузу. Она была рядом и слушала. — Знаешь, я ведь не сгоряча ляпнул. Я действительно не любил тебя. До теперешней минуты. Я тебе просто врал. Нагло врал, чтобы тебя успокоить, чтобы ты больше не плакала. Я не верил, что ты любишь меня, и сам тебя не мог любить… Вернее, наверное, не старался. Мне казалось, что я этого хочу, но, видимо, я не хотел достаточно сильно, а только прятался, все больше зажимаясь в своем крысятнике. Во мне не было ничего, кроме пустоты и мрака, и я скрывал это от тебя. И я злился на то, что ты счастлива, потому что сам был несчастен. Я до хрипоты доказывал, что у меня есть любовь, когда сам знал, что ее у меня нет. Я был самодуром. И сколько не размазывал свою душу о камни, на самом деле, был горд, считая, что я чем-то лучше тебя, что ты неспособна на самые высокие чувства. Мне очень стыдно. Прости меня, Виа… Я чувствую себя стопроцентным демоном, и я, если честно, не знаю, сможешь ли ты после этого простить…
— Сережа, — проговорила Виолетта, внимательно глядя в его прищуренные глаза. — Я ведь догадывалась об этом. Но ты говорил, что любишь, и я верила тебе. Ты знаешь, после таких слов, мне, наверное, должно было бы быть очень больно. Но я не чувствую боли. Я знаю: ты неидеален, но ведь и мои помыслы столько раз тоже не были чисты вовсе. Ты подобрал меня на равнинах, выходил как больного младенца, ты утешал меня, когда самому хотелось рыдать, терпел мои истерики, когда сам ужасно уставал. Хотя ты не рассказывал, я знаю: тебе было страшно, как и мне. Ты изо всех сил терпел то, что тебя одолевало, и терпел не только ради себя, но и ради меня. Я уверена в этом, иначе ты бы не женился на мне. Выгнал бы меня, когда испугался, что это плохо закончится. Ты делал все, чтобы остаться ангелом, чтобы быть мужчиной для меня. Ты шел против того, что происходило в твоем сердце. И я преклоняюсь перед тобой, потому что я бы так не смогла. Дорогой мой, любимый… Ты знаешь, я ведь так люблю тебя, кажется, как никогда не любила. И я готова простить тебе все, потому что сердце мое уже простило, как туман развеяло все, что ты сказал. И все, что ты делал все это время, разве это не было твоим стремлением?.. Даже твои ошибки, разве они не были тем путем, которым ты шел к Богу сам и вел меня?.. Неужели порыв к любви мы не можем назвать самой любовью или, по крайней мере, ее предчувствием? Никто из нас не Бог, но разве мы не можем ощутить это удивительное чувство, как будто раскрывается цветочек лепесток за лепестком?.. Ведь ты ждал того, что произойдет сегодня, и это произошло для тебя. Не вини себя ни в чем, просто… прими этот дар и будь наконец счастлив, как счастлива с тобой я. Несмотря ни на что.
— Виолетта, — промолвил Сергей. — Ты знаешь, ты говорила, что глупая… Но женщина, которая сказала только что такие вещи, глупой быть не может. Ты умная и тонкая, и я восхищен тобой.
— Это случайно получилось, — плавно улыбнулась Виолетта. И ее щеки
