Ознакомительная версия.
Согнувшись над сумкой, я не заметила, что Ком Хену надоело сидеть за столом и он бесшумно подошел сзади. Случившееся дальше – банально и глупо. Нет, Ком Хен не стоял слишком близко, он вообще старался держаться на расстоянии ото всех. Это мое тотальное невезение, помноженное на привычку сшибать углы и налетать на все, что можно! Я уронила сумку, инстинктивно отпрыгнула, чтобы она не упала на ногу, нелепо дернулась, взмахнув руками, и резко вскинула голову, а Ком Хен в это время, видимо, немного наклонился! Перед глазами вспыхнули искры. Острые шпильки впились в затылок, заставив меня взвыть. Эффект от нелепой ситуации усилили на долю секунды мигнувший свет и неподобающая фраза, которую сдавленно пробормотал преподаватель у меня за спиной.
«Вот черт!» – пронеслось в голове.
Даже невозможно было представить, что сдержанный Ли-сонсенним знает такие выражения. Я испуганно развернулась и охнула. На всегда безупречно чистом воротнике белоснежной рубашки преподавателя была кровь. Она капала из носа, который Ком Хен зажимал рукой, и струйкой стекала по подбородку. Выглядел Ли-сонсенним устрашающе. Мигающий из-за неожиданного перепада напряжения свет усиливал сходство с кадром из дешевого боевика. «Кинематографичненько», – сказала бы Ленка.
У меня сердце ушло в пятки, а живое воображение нарисовало яркую картинку моего отчисления в зимнюю сессию.
– Давайте помогу! – Я кинулась вперед, надеясь хоть как-то исправить ситуацию, но он шарахнулся, словно от прокаженной. В черных раскосых глазах вспыхнула такая ярость, что я испуганно замерла на месте, не рискуя сделать и шага. Было обидно до слез и немного жалко Ли Ком Хена. Сложно представить ситуацию более глупую. Если раньше Ли-сонсенним относился ко мне с изрядной долей снисхождения и терпеливо объяснял непонятные моменты после занятий, то после этого случая, думаю, станет выгонять из аудитории самой первой. Кто захочет оставаться в одном помещении с ходячей катастрофой?
– Простите бога ради… – Я сглотнула и попыталась подобраться чуть ближе. Мигающий свет ламп уже изрядно нервировал. У меня был старший брат, и разбитых носов я в своей жизни видела немало. Хорошо бы приложить лед, только где же его в аудитории возьмешь? – Давайте я вам все же помогу, а?
– Нет уж, Романова! – прошипел преподаватель, прикладывая к разбитому носу платок. – Вы уже помогли! Так помогли, что даже представить себе не можете! Хватит! Не подходите, прошу вас.
Внезапно стало страшно. Ком Хен был нетипично высок, и рядом с ним я чувствовала себя букашкой, которую сейчас раздавят. Он смотрел на меня разъяренным, пронизывающим насквозь взглядом, от которого подгибались ноги и хотелось сбежать, что я и сделала. Я вообще не привыкла противиться своим порывам. Практика показывала, что они чаще всего самые правильные.
– Еще раз извините, – пробормотала я, подхватила сумку и бросилась к выходу, ударившись по пути об угол стола. Ойкнула, но даже не затормозила.
Вот уж чего я не ожидала от невозмутимого, немного странного преподавателя, так это того, что он погонится за мной.
– Романова, стоять! – крикнул Ком Хен настолько грозно, что я пискнула и припустила быстрее. Благо аудитория находилась на первом этаже и не нужно было спускаться по лестнице. Подозреваю, на высоких шпильках и негнущихся ногах крутые ступени я бы одолеть не сумела.
Я не понимала, что от меня нужно разгневанному корейцу, но твердо знала – ничего хорошего меня не ждет. В лучшем случае отправит в деканат объясняться, а мне нечего им сказать, кроме очередного и глупого «извините».
Наша погоня по коридорам привлекла внимание как студентов, так и некоторых преподавателей, и Ком Хен, обычно сдержанный, невозмутимый и, видимо, небезразличный к своему имиджу, сдался первым. Похоже, пристальное внимание ему было ни к чему, а мне уже стало без разницы, что обо мне подумают. Поэтому я, наплевав на куртку, оставшуюся в гардеробе, выскочила на улицу под проливной холодный дождь. Покрутила головой по сторонам и без приглашения нырнула на переднее сиденье «ауди» к Сережке Бехтереву.
– Ты не обнаглела ли, Романова? – Парень даже поперхнулся. Друзьями мы не были, да и приятелями, по сути, тоже, просто проучились два месяца в одном потоке и, естественно, друг друга знали, но не больше, поэтому я даже не обиделась на грубый тон, только сделала «глаза кота из Шрека» и взмолилась:
– Поехали отсюда быстрее, а?
– С чего бы? – нахмурился Серега, видимо окончательно зверея от моей наглости. Между его густыми светлыми бровями пролегла складка. Пришлось объяснять.
– Ком Хену нос разбила… – понурившись, призналась я. – Никогда его таким злым не видела. Да что злым! Взбешенным… Серега, будь другом, поехали! Отвези меня хоть до метро, пожалуйста?
– Это ты от него, что ли, бежала? – Серега ухмыльнулся. К нему возвратилось благодушное настроение, и парень дал газу. Судя по всему, объяснение моей спешки ему понравилось. Если девчонки от Ком Хена млели, то парни его откровенно недолюбливали и демонстративно между собой именовали «гей». А то и нашим русским, более крепким словом, порицая выбор прекрасной половины группы, возжелавшей почти полным составом учить корейский.
– От него. Слушай, я, когда мы на той неделе три километра на физре сдавали, и то так быстро не бежала! Так Эдуардыч нас до зачета обещал не допустить зимой и заставить пересдавать по сугробам, если в норматив не уложимся.
– А зачем нос-то разбила? Приставал, что ли?
– При… – поперхнулась я, внезапно представив, как все это со стороны выглядит. Картина совершенно не понравилась, и я мысленно застонала. Слухов теперь не оберешься! Завтра об этом происшествии все судачить будут. Осталась одна в кабинете с преподавателем и не просто преподавателем, а молодым и красивым, по которому весь университет сохнет, а потом убежала с вытаращенными глазами и чуть ли ни с воплями «Спасите!», а он несся следом, закрывая окровавленным платком разбитый нос. Ужас!
Я закрыла глаза и откинулась на сиденье. Просто катастрофа! Причем вселенского масштаба! Более дурацкого начала недели я себе представить не могла. И самое главное, даже оправдаться не выйдет, хотя попытаться стоило.
– Да не приставал он ко мне! – осторожно начала я, искоса поглядывая на откровенно подхихикивающего парня. – Случайно все вышло…
– Ага, рассказывай! Знаю я тебя, Романова, у тебя вечно одни эмоции. Сначала, наверное, кулаком заехала, а теперь жалеешь. Вы же все по нему сохнете или просто о сессии беспокоишься? – Серега противно заржал, а у меня действительно зачесались кулаки, но сдержаться я смогла. Парень преувеличивал мою эмоциональность и несдержанность.
Правда, в одном Серега, безусловно, был прав – с сессией у меня теперь точно будут проблемы. От таких мыслей я загрустила и молча уставилась в окно на подернутую туманной дымкой унылую питерскую хмарь. Осень в городе на Неве была особенно тоскливой и печальной. Почти никакого золота и багрянца, алых всполохов кленов, зато много серого неба, косого дождя и ветра. А у меня куртка в раздевалке университета. Что за невезение? Бегать в ажурном свитерке под ливнем не очень приятно, но упрашивать малознакомого парня отвезти меня до дома совсем не хотелось. Я и так без спроса залезла к нему в машину, наглеть и дальше казалось неуместным. Впрочем, он, видимо тронутый за душу моей историей, предложил довезти до дома сам. Я не стала отказываться.
– Спасибо тебе, Сережечка! – совсем искренне поблагодарила я, выскакивая под непрекращающийся противный дождь.
– Не за что, Романова. – Парень снова ухмыльнулся. – Ты мне сегодня день сделала! Такая история! Просто бомба. За это я бы тебя не то что до дома, до Москвы бы бесплатно докинул!
Я махнула на прощанье рукой и уныло побрела к подъезду. Можно было попросить Серегу молчать о случившемся, но я подозревала, что эта просьба не будет услышана. Похоже, меня впереди ждало веселое время. Заманила препода, очаровала и дала в нос! Да меня за это живьем съедят его поклонницы. Хуже всего, что и Ком Хену, вероятно, придется несладко. Слух о том, что он приставал к студентке и за это получил в нос, быстро разнесется по всему вузу, и ни его, ни мои слова не будут иметь значения. Они ведь не так интересны, как выдумка. И не нужно обладать качествами прорицательницы, чтобы понять, на ком преподаватель отыграется. А я так надеялась, что сдам первую сессию быстро и с первого раза.
Я открыла подъездную дверь и взбежала по лестнице на пятый этаж. Мои сокурсники считали меня счастливицей, потому как жила я одна. Пусть на окраине Питера, пусть в совсем крохотной квартирке. Но квартира была моя, и у меня не имелось соседей. От всеобщей завистливой ненависти меня спасало то, что я всегда была компанейской, философски относилась к бардаку и терпела у себя гостей. Даже не отказывалась, когда ко мне хотела завалиться вся группа. Правда, дни посещений были обговорены еще в первую учебную неделю – среда и пятница. Даже объявление на двери в квартиру соответствующее висело. В остальное время я наслаждалась свободой и одиночеством, не стесняясь выгонять слишком уж настойчивых посетителей.
Ознакомительная версия.
