class="p1">Я валялся на чистой, хотя и потрескавшейся от времени бетонной платформе, под фонарем – таких станций в чикагских пригородах хоть отбавляй. Эта показалась мне знакомой, но точно вспомнить ее мне не удалось. Я не увидел ни одного пассажира. Ни вывесок с названием, ни расписаний. Просто платформа и пустое, чистое, лишенное каких-либо особых примет здание.
И пара начищенных штиблет.
Взгляд мой скользнул вверх по штанинам и запечатлел мужчину лет тридцати, смотревшего на меня сверху вниз. Сложением он напоминал хорошую наковальню; казалось, что, если вы вдруг, сдавая машину задним ходом, ненароком на него наедете, он останется невредим, а вы помнете крыло. Темные глаза светились живым умом, волосы уже начали редеть, и, хотя красавцем я бы его не назвал, лицо его было из тех, что помимо твоей воли вызывают доверие.
– Поезда на юг в последнее время ходят довольно быстро, – заметил он. – Я так решил, что вы, мистер, не особенно стремитесь попасть именно на этот.
Я продолжал молча таращиться на стоявшего передо мной мужчину. Добавив мысленно лет двадцать возраста и фунтов сорок веса, я понял, что он мне знаком.
– К… – пробормотал я, заикаясь. – К-к-к…
– Давайте попробуем вместе, – предложил он. – Кармайкл.
– Но вы же… – не выдержал я. – Того… умерли.
Он фыркнул:
– Ну да, приятель. Зато теперь у нас будет настоящий, ли-цен-зи-ро-ванный детектив. Чародей в придачу. – Он с ухмылкой протянул мне руку. – А вообще, кто бы говорил, а, Дрезден?
Оглушенный, я поднял руку и позволил сержанту Рону Кармайклу, бывшему сотруднику отдела специальных расследований чикагской полиции, поднять меня на ноги. Он работал с Мёрфи. И он отдал жизнь, спасая ее от обезумевшего луп-гару… адские погремушки, уже больше десятка лет прошло! Я сам видел, как он погиб.
Приняв более или менее вертикальное положение, я некоторое время смотрел на него, потрясенно качая головой. Ростом я был здорово повыше его.
– Вы… – пробормотал я. – Вы отлично выглядите.
– Просто удивительно, что с тобой может сделать загробная жизнь. – Он театрально округлил глаза. – А ведь какие только средства я не пробовал, чтобы похудеть! – Кармайкл покосился на часы. – Все это, конечно, очень занятно, но нам пора двигаться.
– Э-э-э… – осторожно заметил я. – А куда именно двигаться?
Кармайкл поковырялся в зубах зубочисткой.
– В контору. Идем.
Я последовал за ним через станционное здание на улицу, где стоял старый золотистый «мустанг». Он обошел машину и сел за руль. Было темно. Моросил дождь. Фонари горели, но место выглядело заброшенным – никого, кроме нас двоих. Я все еще не мог определить, в каком районе Чикаго мы находимся, и это показалось мне чертовски странным: я неплохо знаю свой город. Секунду-другую я медлил, оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь знакомого ориентира.
Кармайкл перегнулся через сиденье и распахнул мне дверцу:
– Не ломайте голову, приятель. Здесь не только те дома, которые стоят, но и те, которые могли бы здесь стоять. Будете думать об этом слишком много – голова распухнет.
Я еще раз оглянулся, сел в «мустанг» и захлопнул за собой дверцу. Кармайкл медленно вырулил на пустую улицу.
– Это не Чикаго, – сказал я.
– Гениально, – дружелюбно заметил он.
– Тогда… где мы?
– Между.
– Между чем? – не понял я.
– Между чем? – переспросил он. – Между кем. Между где. Между когда.
Я нахмурился:
– Вы не упомянули «почему».
Он покачал головой и ухмыльнулся:
– Не-а, дружище. К «почему» мы здесь относимся с большим почтением. Мы, можно сказать, большие поклонники «почему».
Я нахмурился чуть сильнее:
– Почему я здесь?
– Вы никогда не слышали о прологе? – ответил Кармайкл вопросом на вопрос. – Хотите сразу перейти к основному действию?
– «Почему я здесь» – в смысле «а не там, где мне вроде бы положено находиться».
– Может, вы сейчас пребываете где-то при смерти, – предположил Кармайкл. – Может, вы тонете и все это иллюзия, которую создает вам мозг, чтобы укрыть от вас суровую правду.
– Здесь? С вами? Я встречался со своим подсознанием – оно, конечно, безумно, но не настолько.
Кармайкл рассмеялся – громко, тепло, от души.
– Но такое здесь вполне могло бы происходить. Вот в этом и суть.
– Ничего не понимаю. Вообще ничего.
– И в этом тоже суть, – кивнул он.
Я испепелил его взглядом.
– Приятель, – сказал он, продолжая улыбаться, – вам позволено увидеть ровно столько, сколько вы в состоянии переварить. Прямо сейчас мы с вами находимся в каком-то месте, которое сильно смахивает на Чикаго, едем под дождем в моем старом «мустанге», потому что таковы ваши пределы восприятия. Все, что сложнее, предотвратило бы… – он помолчал, подбирая слова, – возможность вероятностей, а у нас здесь это нецелесообразно.
Я немного подумал.
– Вы употребили «предотвратило» и «нецелесообразно» в одном предложении.
– Я тут раздобыл календарь «по слову в день», – сказал он. – Не поднимайте лишнего шума из-за пустяка.
– Да вы смеетесь? – осведомился я, откидываясь на спинку сиденья. – Поднимать шум – для меня смысл жизни.
Кармайкл хмыкнул и сощурил глаза.
– Посмотрим, – сказал он. – Посмотрим.
Глава 2
Кармайкл остановил «мустанг» перед домом, напомнившим мне ранние серии «Сетей зла». Он припарковался у безлюдного тротуара, и мы направились к дверям.
– Так куда мы все-таки идем?
– Я же сказал. В контору.
Я нахмурился:
– А поконкретнее нельзя?
Он огляделся по сторонам:
– Не здесь. Эта территория небезопасна. Здесь повсюду уши.
Я задержался на совершенно пустом тротуаре и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую: ничего, кроме редких фонарей, дорожных знаков и окон, за которыми не виднелось ни света, ни занавесок, – ни дать ни взять пустые глазницы трупа, даже еще менее выразительные.
– Угу, – заметил я. – Просто сплошная интрига.
Кармайкл тоже задержался в дверях и оглянулся через плечо. Пару секунд он молчал, потом заговорил тихим голосом, лишенным даже намека на шутку:
– Здесь водятся существа, Дрезден. И некоторые из них хуже, чем смерть. Так что лучше бы вам войти.
Я закатил глаза. Но…
Что-то в окружающей меня пустоте вдруг начало изрядно действовать мне на нервы.
Я сунул руки в карманы и попытался войти в здание не спеша, прогулочным шагом. Эффект оказался немного смазан ярко выраженным желанием отгородиться от этой пустоты надежной каменной стеной. Кармайкл отворил дверь ключом и пропустил меня внутрь первым. Прежде чем снова запереть дверь, он еще раз внимательно оглядел пустую улицу.
Кармайкл кивнул охраннику, патрульному полицейскому в парадной форме. Тот стоял у дверей лифта в непринужденной позе, заложив руки за спину. Мундир у охранника был просто идеален. Идеально чист, с идеально отутюженными стрелками, и перчатки безукоризненно белые. Из лакированной черной кобуры на поясе торчала хромированная, с гравировкой рукоятка револьвера. Черты лица тоже
