безымянной могиле недобитые буржуины, откуда он вскоре выбрался в образе зомби ради возмездия над своими палачами. Однако вместо того, чтобы навеки успокоиться после совершенной казни, мертвый паренек в красном галстуке всегда готов выйти из могилы и жестоко покарать злодеев, сумевших избежать справедливого суда, стоит только об этом его попросить при помощи специального заклинания. Обычно подобного рода страшилки ребята рассказывали друг другу в сгущающейся после отбоя тьме, отчего смехотворные в силу своей нелепости истории неизменно производили пугающий эффект на детскую психику и потому оказывались на удивление живучими, распространяясь по всему Союзу в разнообразных вариациях.
Допив остывший кофе, Павел Сергеевич стал собираться на свою новую работу, попутно размышляя о безвозвратно ушедшем детстве. Его неприятно коробило осознание того, что эта беспечно-счастливая пора, заботливо созданная родителями и всем советским обществом для маленького Павлуши, в итоге не вылилась в нечто большее, а обернулась серой жизнью маленького человека с мелочными заботами. Вскоре невеселые мысли улеглись, лишь сфотографированный лист с посланием из прошлого века периодически возникал перед глазами на протяжении всего дня, отчего Паша́ иногда забывал о правилах дорожного движения и пару раз непростительно их нарушил. Уже глубоким вечером, когда пришло время ехать домой, чтобы набить брюхо наскоро сваренными пельменями, после чего уснуть мертвецким после дня за баранкой сном, к его стоявшей у автобусной остановки машине подошла сухонькая седовласая старушка с неуловимо знакомыми чертами лица и спросила сквозь опущенное стекло водительской двери:
— Можете ли вы меня, молодой человек, отвезти в Лесную Васильевку?
Деревня Лесная Васильевка находилась примерно в двадцати километрах от Нижнеярска, а начинающий таксит взял себе за правило заниматься извозом только в черте города кроме, может быть, самых исключительных случаев.
— Пять тысяч наличными, — уставшим голосом озвучил он в ответ взятую с потолка сумму, ни секунды не сомневаясь, что пожилая женщина тут же растворится в вечерних сумерках.
— Хорошо, — сходу согласилась она, кивнув серебряной головкой и через мгновение оказалась на заднем сиденье автомобиля.
Поначалу растерявшийся Паша́, быстро взял себя в руки, а когда подумал о сумме, которую можно положить в карман за час езды туда и обратно, автоматическим движением руки завел мотор.
В дороге Павел Сергеевич изредка поглядывал через зеркало заднего вида на будто набравшую в рот воды пассажирку, тщетно силясь вспомнить, где ему с ней довелось пересекаться ранее. Он и сам в силу смертельной усталости не особо стремился заговорить, внимательно следя красными натруженными глазами за выхватываемой фарами из окружающей темноты лентой шоссе, вынужденно щурясь и перевода взгляд на обочину из-за ослепляющего света встречного транспорта. Лишь когда до Лесной Васильевки оставалось ехать всего ничего, Паша́, пытаясь отогнать коварную сонливость, поинтересовался у старушки:
— У вас в деревне свой дом, хозяйство?
— Мне, молодой человек, нужно не в саму деревню, а в расположенный возле нее пионерлагерь «Восток», — вежливо отозвалась пассажирка и добавила: — Горн позвал на ночную линейку.
«Что за чушь она несет, — подумал про себя Павел Сергеевич, обгоняя тихоходный грузовик еще советского производства. — Какая, к черту, пионерская линейка ночью? К тому же когда-то горячо любимый мной «Восток» давно порос бурьяном, поскольку лет двадцать назад его окончательно забросили… Надо потребовать у старухи свои деньги, пока она не прикинулась совсем невменяемой».
И только он, сбавив скорость, собрался намекнуть на то, что неплохо бы рассчитаться с ним прямо сейчас, как что-то громко ударило по кузову автомобиля спереди. Паша́, приняв вправо, остановился на обочине, включил аварийную сигнализацию и выскочил из машины в абсолютной уверенности, что сбил какого-то дикого зверька или бродячую собаку. Однако никаких повреждений на облепленных трагически погибшими насекомыми бампере, фарах, решетке радиатора и крышке капота не обнаружилось, как не было в пределах видимости и тела животного или следов крови на асфальте.
— Чудеса! — недоуменно пробурчал себе под нос Павел Сергеевич, возвращаясь в салон, где, к еще большему своему изумлению, не обнаружил пассажирки. — Вот же старая карга! Облапошить меня решила! — в сердцах рявкнул он, вновь выбежал из автомобиля и стал лихорадочно озираться по сторонам.
Не найдя вокруг признаков сбежавшей пассажирки, Паша́ обратил внимание на примыкающую к шоссе второстепенную дорогу, которая скрывалась в темном лесу. Недолго думая, он прыгнул в машину, и вскоре медленно катил по основательно разбитому асфальтовому покрытию, то и дело задевая кузовом невероятно разросшиеся по обеим сторонам запущенной дороги ветки деревьев и кустарников. В прорезающем черноту наступившей ночи дальнем свете фар создавалось впечатление, будто автомобиль движется внутри тоннеля, настолько непролазной казалась справа и слева погруженная во мрак чаща. Спустя пару минут стало очевидно, что и здесь проклятой старухой не пахнет. Надо было возвращаться на шоссе, но густо заросшая по краям дорога практически исключала разворот на сто восемьдесят градусов, поэтому Павел Сергеевич продолжал ехать прямо в надежде найти подходящее по ширине место для маневра. Путь неизвестно куда всегда кажется длиннее знакомого маршрута, поэтому потерявший пассажирку таксист минутой позже проклял себя за идею углубиться в жутковатые дебри ночного леса, а когда уже собирался остановиться и несмотря ни на что начать потихоньку разворачиваться, в лучах фар показалась какая-то прогалина.
Вскоре слегка взволнованный Паша́ вылез из машины на растрескавшуюся асфальтовую площадку перед приоткрытыми решетчатыми воротами с облупившейся краской. Лишь теперь до него дошло, что этот путь через лес он уже проделывал в качестве пассажира одного из автобусов, везущих детей к пионерлагерю «Восток» много лет назад. Только тогда дорога была совсем новой и достаточно широкой, к тому же дело происходило при свете дня. Второе поразительное открытие случилось по вине ассоциативной памяти, благодаря которой он узнал в своей исчезнувшей пассажирке старшего воспитателя лагеря Таисию Ивановну, которая, будучи значительно моложе, встречала вместе с директором приезжавших на смену ребят у этих металлических распашных ворот, имевших тогда небесно-голубую окраску.
Полная луна хорошо освещала разбросанные между деревьев кирпичные корпуса и вспомогательные здания лагеря, не производившие с расстояния полутора сотен метров вида заброшенных строений. Совершенно забывший из-за их созерцания обо всем на свете Павел Сергеевич, вдруг испытал волнующе-сладкое чувство предвкушения бесконечного праздника летних каникул, казалось бы, навсегда оставшееся в ушедшем детстве. От нахлынувших воспоминаний на глазах навернулись слезы и стало трудно дышать. В тот момент он был готов отдать все, лишь бы вновь стать подростком Павликом с любящими родителями, кучей друзей-сверстников и огромной жизнью
