свои знания и наблюдения внутри себя, что обычно он делал в присутствии окружающих, к тому же, ночью беседы всегда были более откровенными, чем днем, по крайней мере, это правило действовало в отношении него самого.
– Люди в них верят и это наделяет их какой-то силой, но также нужно понимать, что эти создания природы, обретшие форму, благодаря умам людей и животных, не могут просто так тратить эту силу, потому что не хотят. Они эгоистичны, как маленькие дети ― это раз, а два ― как только воплощения станут часто помогать или вредить людям ― они станут обыденностью, что лишит мистического загадочного ореола, а это быстро вытянет из них все силы.
– Сложно в это поверить, ведь если они помогали бы чаще, больше людей верили бы в них.
– В том то и дело, вера дает им силы. Помогай условный бог удачи каждый день каждому просящему, люди бы не верили в него, они бы знали, что этот бог существует. Знание обесценивает веру. Вера ― то, что идет глубоко изнутри, не поддается логике, она просто есть, основанная на сильнейших чувствах человека ― страхе и радости. Как я предполагаю, сильные эмоции вызванные верой вызывают прилив определенных сил в окружающем нас психомагическом поле. Не стоит также и забывать об общем сознании мира, в котором находятся все символы и образы, придуманные людьми когда-либо, наши эмоции также находят свое пристанище в мировом сознании. Разница в том, что эмоции напоминают стихию, волны в поле информации. Про сознание ― это всего лишь теория, я глубоко ее не изучал; чем больше копаешься в мировом сознании, тем больше оно копается в тебе, а мне этого не надо.
Фелия не совсем понимала к чему ведет Блюр, посередине ночи эта тема была сложна и туманна, но ей было интересно, что у него на уме.
– Предположим, ты прав, но как знание обесценивает веру в созданий?
– Легко. Знание не позволяет человеку испытывать настолько же сильные эмоции при проявлении магии, божественного провидения. Знание заставляет человека сомневаться, а правильно ли получать что-то просто так? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что происходит в мире или произойдет со мной, если я просто получу что-то? Каким образом происходит это чудо? Насколько силен этот бог? Если человек в одну ночь становится крутым музыкантом, то он не сможет распорядиться этим талантом, так как не понимает природы музыки, не понимает ремесла или искусства. Эти дары расходуются впустую. Музыкант просто не готов принять для себя его, так как до этого с музыкой он шел разными путями, не исследуя ее, не пытаясь уловить гармонию в звуках. Это как пришить тебе крылья дракона. Они у тебя будут, но ты не сможешь ими ничего сделать, и скорее всего, умрешь от заражения.
Знание не дает восхищаться всеми этими фокусами, бог начнет увядать от того, что люди не верят в него, а знают, что он есть. В итоге боги станут почти как люди. Один из самых простых примеров ― гроза. Она случается нечасто, когда она происходит, многим от раскатов грома становится не по себе, вспышки молний загоняют людей под крыши домов. Люди все еще испытывают некий трепет перед этим погодным явлением, хотя почти все представляют примерно, что из себя представляют грозы.
– Мне и самой страшно и радостно от этого, грозы вызывают противоречивые чувства с детства.
– А представь, ― продолжал Блюр, ― что грозы проходят целыми днями, каждый день наполнен раскатами грома, небо озаряют вспышки молний. Люди бы перестали обращать на это внимание, работа бы продолжалась как ни в чем не бывало. Никто и глазом не повел бы. Даже дети бы не убегали по домам от раскатов грома. С богами то же самое примерно.
– Я понимаю к чему ты клонишь, в общих чертах, ― Фелия зевнула, от таких рассуждений, еще и в три часа ночи мозг отчаянно нуждался в кислороде. ― То есть, даже если несколько десятков жрецов вознесут руки в молитве, чтобы кто-то из сущностей помог найти дочку Теодора, никто из них не добьется успеха, я права?
– Именно. Даже если сотни жрецов это сделают ― ничего не выйдет. Сущности действуют по своим незрелым и непонятным мотивам. Знаешь, а ведь есть еще одна интересная теория группы горных отшельников, они около недели питались еловыми шишками и заваривали чай из них, и пришли к выводу, что любая религия ― подобно вирусу или паразиту, или грибку на ногах, отшельники немного расходятся в сравнениях. Так вот ― цель любой религии заключается в том, чтобы укорениться в мозгах человека и по возможности переместиться в голову к другим и точно также закрепиться в их мозгах.
– Так, остановись, Блюр, для поздней ночи или уже раннего утра эта тема слишком неподходящая, я не хочу вникать в какие-то грибки головного мозга. Ты так далеко ушел от моих вопросов, что мне придется задать тебе еще раз.
– Только от части вопросов. На один я ответил тебе.
Свайп разливал чай в чашки, пар от горячей воды медленно клубился над ними, он наклонился над чаем и вдохнул аромат.
Фелии пришлось повторить вопрос. Как агент, она не привыкла, чтобы писатели так с ней разговаривали, уходили от поставленных вопросов или их ответ состоял больше чем из трех предложений.
– Почему ты решил потратить на это дело столько усилий? Маскарад, какие-то ночные вылазки. Зачем все это?
Фелия обхватила чашку двумя ладонями, дула на чай и настроилась опять услышать очередное размышление вместо ответа.
Блюр смотрел в чашку, как будто решался сказать что-то. Сделал вдох.
– Я хочу предотвратить, то, что может произойти, если они попытаются призвать то, что я видел в том месте. Я чувствую ответственность за дальнейшее развитие событий. Я не могу просто оставаться в стороне и надеяться на то, что все решится само собой.
У агента возникло ощущение, что ее клиент повредился рассудком.
– О чем ты вообще говоришь? Это должно разрешиться само собой. Думаешь они первые, кто поклоняется не тому богу или чему они там поклоняются? Да я уверена, что были сотни, тысячи культистов, которые поклонялись злым богам, но мы все равно живы. Ты слишком много пытаешься взвалить на себя, думая, что ты решаешь судьбу мира. Мир существовал до тебя и будет существовать после. Твое непонятно откуда взявшееся чувство долга не дает тебе трезво принять то, что мир сам решит эту проблему. А вот ты рискуешь из этой передряги не выбраться,
