с намерением дать отпор. Но тут против них выступила еще одна женщина, а потом и ещё одна. Юрка, естественно, заткнулся. Связываться со скандальными женщинами, да еще и при полном зале, когда фильм вот-вот начнется, было себе дороже.
Наши места освободили, Демьян-старший пробурчал что-то невразумительное, типа, мол, встретимся, поговорим после киносеанса и т.д.
— Слышал, что вчера утром в поселке случилось? — зашептал мне в ухо Мишка, как только мы уселись. — Какой замес был?
— Откуда? — удивился я. — Я в Москву с maman ездил! На консультацию в реабилитационный центр, — зачем-то соврал я. — А что?
— Утром в поселок три «Камаза» с десантниками приехали. Оцепили цыганские дома, устроили шмон.
— Нифига себе! — опять удивился я.
— Всех мужиков-цыган поголовно собрали, загрузили и увезли, — увлеченно рассказал Мишка. — Барона ихнего, дядьку Штефана, тоже прихватили. Говорят, у него обрез нашли. И тётку Лалу, помнишь её? Мать Саньки Прохора. Её тоже забрали. Она выступать начала, с кулаками на солдатиков полезла. Её и скрутили, наручники надели, а в рот кляп вставили. Сам видел!
— М-да, — озадаченно ответил я. — У вас тут и веселье без меня.
— Ты прикинь, — опять зашептал Мишка. — На остановке и возле пивнушки теперь тишина и благолепие. Никого нет. Даже пацанва ихняя на улицу не выходит!
— Тише вы! — приструнили сзади. — Заткнитесь, а то выведем вас на улицу!
Мишка притих.
Фильм продолжался больше полутора часов. А когда закончился, на улице совсем уже стемнело. Выход из зала был один — в парк на стадион. Фонарей там, конечно, и в помине не было.
Мы дождались, когда схлынет основная масса зрителей, чтобы не толкаться в темноте, где и днём-то ноги расшибешь, а уж сейчас и подавно.
— Я завтра в деревню поеду, — сообщил я. — Maman сама хочет в школу сходить, с класснухой пообщаться, заодно и справку отнесет.
— Чёй-то она у тебя вдруг? — хмыкнул Андрюха. — А не ты?
— Да я не хочу идти сам, — пояснил я. — Класснуха же мне мозг выгрызет. Ей же пофиг, есть освобождение, нет… Заставит парты красить, полы драить, стены мыть по всей школе… Неохота. Да и что я там забыл?
— А с братвой пообщаться? — съязвил Андрюха.
— Эй, мальчики! — раздался язвительный голос из темноты. — Куда спешите-то? А за базар ответить?
Всё-таки эта быдловатая троица во главе с Демьяном-старшим нас решила дождаться. К ним еще присоединился наш бывший одноклассник Колька, он же Демьян-младший.
Убегать было стрёмно. Мы остановились, но подходить не стали.
— В чем дело, мужики? — Андрюха вышел вперед. — Какие претензии?
— О! — слегка пьяный Демьян-старший, рисуясь, повернулся к приятелям. — Уже базар за претензии пошел! А в зале мы такие смелые были…
Семейка Демьяновых отличалась ярко выраженным уголовным душком. Отец в очередной раз «мотал» на зоне очередной срок то ли за грабёж, то ли за разбой. Старший брат Юрий или, как его звали, Юрец, уже успел пару раз отметиться в ИВСе. Его даже как-то видели среди других «пятнадцатисуточников», подметающих улицы в городе под надзором двух патрульных милиционеров. Впрочем, ума ему это не прибавило. Младший Николай, он же Колян, наш одноклассник, после восьмого класса перевелся в строительный техникум, пока на этой стезе особо не отметился, но в школе, когда с нами учился, вел себя вызывающе.
Демьян-старший повернулся и внезапным боковым ударом с правой врезал кулаком Андрюхе по лицу. Андрей этого не ожидал, не успел отреагировать, и его просто снесло.
Я стоял за его спиной, поэтому следующим ударом Демьян рассчитывал, наверное, свалить и меня. Во всяком случае следующий боковой, уже с левой, летел мне в скулу.
Мышцы сработали рефлекторно.
Вообще-то я с 4-го класса занимался борьбой самбо в спортзале общества «Динамо». Каждый год, с сентября по май по 3 раза в неделю. Особых успехов я, увы, не достиг. 3 раза за эти 6 лет ездил на соревнования. На них выиграл аж 4 (!) схватки, получив 1-й юношеский разряд. Ну, не хватало у меня силенок, честно говоря. Я и подтягивался еле-еле 8 раз. Зато за 6 лет всю технику этих приёмов-бросков-подсечек-подножек-рывков изучил весьма досконально. Конечно, приёмам из боевого самбо нас наш тренер не обучал, но подсматривать, как тренируются милиционеры из числа сотрудников УВД, он нам не мешал. Многие из нас охотно оставались в зале в качестве зрителей, когда к нашему тренеру на занятия в спортзал приходили милиционеры.
Как мне удалось поймать кулак Демьяна, честно говоря, я сам не понял. Но поймал. Правой рукой. И ловко ухватил за кисть. Помогая себе при этом и левой, повернул кисть вправо против часовой, заваливая противника на спину. Юрец потерял равновесие, чему способствовала и принятая им неслабая доля алкоголя, упал. Я же выкрутил ему руку до упора, согнув её в локте. Казалось, еще чуть-чуть и кости хрустнут. Демьян-старший громко взвыл:
— Больно, сука, отпусти! Отпусти, гад!
Лежачего бить нехорошо, но я всё равно не удержался и врезал ему по рёбрам ногой, отчего тот заорал еще сильнее.
— Вот козёл! — вырвалось у меня. — Засранец, блин!
— Урод! — поддержал меня Мишка. Он встал справа от меня, сжимая кулаки и изображая нечто вроде боксерской стойки, предупреждая возможную атаку со стороны демьяновых дружков. Те проявили благоразумие и вмешиваться не собирались.
Я пнул Демьяна по ребрам еще раз и отпустил его руку. Юрец вдруг с шумом выпустил газы, испортив воздух, ухватился обоими руками за пах и скорчился в позе эмбриона.
Я поймал вдруг себя на мысли, что сейчас мой организм словил то же самое ощущение, что и при визите участкового. Точнее, во время его ухода. Как будто моё тело покинуло какое-то то ли напряжение. Как будто по рукам в направление Демьяна прошла какая-то волна. И на секунду возникло чувство непонятного облегчения.
Я сделал шаг назад, едва не сбив с ног поднимающегося Андрюху.
— Ты что, Юрок? — сморщив нос, поинтересовался его брат Николай. — Обосрался, что ли?
— Фу! — подал голос кто-то из дружков Демьяна. — Это зашквар, пацаны!
Мы отошли подальше, задерживая дыхание и демонстративно зажимая носы. Уж больно сильно испортил атмосферу Юрок. Он внезапно вдруг вскочил, одной рукой держась за пах, другой за задницу, и рванулся куда-то в темноту. Его дружки
