Словно в последний момент. Может быть отец все же не отдавал приказа меня убивать? Если бы хотел — наверное убил бы дома, зачем так усложнять? Может вернуться во дворец?
Я даже задумался ненадолго, что будет проще сделать? Пройти через весь город в котором меня будут искать лучшие маги-технопаты этого мира, уже наверное, взломавшие все городские камеры наблюдения, добраться до дворцового квартала, миновать три кольца охраны с иностранными документами и генокодом который не пройдет тест, миновать охрану, дворца, которая уже скорее всего в курсе что меня «вчера убили» и все это чтобы встретиться с отцом и узнать что он отдал приказ меня замочить, или же двинуться в обратную сторону — к вокзалу? Мы почти выбрались за город, до аэропорта недалеко, но туда уже скорее всего вылетели наши люди, охрана наверное сообщила куда надо что я собираюсь в париж. В аэропорт нельзя. Надо двигаться к вокзалу и садиться на поезд, но это в другую сторону… Черт.
Искать меня будут в любом случае, а найдут скорее всего технопаты, то есть люди из того самого рода, которые меня только что, чуть не замочили. Каким-то образом миновав их попытаться пробиться под защиту отца? А это точно самодеятельность младшей жены, а не его прямой приказ? Мысли разбегались. Адреналин в крови бурлил, татуировки на руках беспорядочно дергались, рассыпаясь кляксами и снова собираясь в привычные формы. Черт… Что делать?
Убедило меня поведение дворецкого. Старик явно знал, что меня будут мочить. Отсюда и отравленные сэндвичи, и нож в ботинке. И трость туда же. Но он не попытался помешать покушению, а лишь попытался подготовить меня к нему, снарядил в дорогу… Пожалуй вернуться домой я уже не смогу, может быть потом, если вдруг когда-то за моей спиной будет стоять достаточная сила, которая не позволит прикончить меня еще на подходе.
Ну что же, я начинаю жизнь с чистого листа, но как минимум не совсем с нуля. Потрошить криптокошелек и продавать часы ближайшие месяцы не придется… Если я, конечно, смогу эти месяцы протянуть. Из города, а лучше с континента надо срочно валить, так что возвращаюсь к предыдущему плану — еду в Российскую империю. Агентам отца там будет действовать сложнее, а если он решит выцарапать меня из страны по официальным каналам, русские никогда и никого американцам не выдадут. Это их принципиальная позиция, насколько я знаю в отличии от стран Европы.
Теперь осталось только туда добраться, и для начала стоило покинуть место побоища. У нашего клана, насколько я знал, весь город был покрыт сеткой опорных пунктов. Бойцы одной из наших ЧВК небольшими группами быстрого реагирования несли дежурство в конспиративных квартирах разбросанных по городу едва ли не через каждые пару километров. Если водила успел подать сигнал бедствия, сейчас сюда уже несется боевая группа.
Надо валить. Подхватив водилу телекинезом, я зашвырнул его в машину, закрыл окно, запер лимузин, выбросил ключи и цокая по брусчатке тростью, скрылся в переплетении узеньких улочек старого города.
Мой знакомый драгдилер много раз хвастался как ему удается уходить от слежки и часто рассказывал, как его люди прячутся от камер. Надеюсь, он не врал.
Особые знаки на стенах, которые, если знаешь, можно было разглядеть среди уличных граффити, привели меня в темный даже утром узкий переулок, зажатый между двумя заброшенными домами. Чтобы попасть сюда, пришлось войти в старый город протиснувшись через дыру в ограде из жестяных листов, ограждающих эти кварталы. Судя по пожелтевшему плакату, район должны были вот-вот снести… уже десять лет как.
Пока шел я засветился на десятках городских камер наблюдения, наверное, но чем ближе к старому городу и вглубь нищих кварталов я уходил, тем меньше видел их на столбах и стенах. Точнее видел, конечно же, но по большей части разбитых и сломанных.
Мой знакомый барыга рассказывал, что в некоторых районах у химбаронов заключено что-то типа сделки с местными бомжами. Бездомные целыми днями слоняются по улицам и портят камеры наблюдения. Терять им нечего — если полиция их ловит, то они отправляются, считай, что в санаторий с трехразовой кормежкой и крышей над головой. А если не ловит — то за каждую разбитую камеру можно получить деньжат сильно больше, чем за жестяную банку или стеклянную бутылку. Смею надеяться, что уже как минимум пару кварталов я передвигался вне взора вездесущих камер.
Удивительно, но район, несмотря на то, что был закрыт и вроде как расселен, — жил. По улицам двигались редкие прохожие, в некоторых окнах, сохранивших стекла, я видел силуэты жильцов, несколько раз мимо меня проносились курьеры на скутерах или электровелосипедах, а в сумерках дворовых арок я наблюдал неподвижно сидящих или стоявших, прислонившись к стенам, крепких ребят, скупые движения которых выдавали в них бойцов. Это что-то вроде местных патрульных?
— Кажется где-то тут, — понял я, прочитав загогулину вписанную в граффити на стене, и огляделся. Пустой, аварийный район на окраине города, жители из которого были много лет назад выселены, но работы по сносу, почему-то так и не начались. Ветхие, старые дома, пустые улицы, закрытые фанерой окна.
Привалившись спиной к заколоченной досками двери на земле сидел закутанный в лохмотья попрошайка, позвякивая железной миской для подаяний. Из вороха тряпья, в верхней его части торчали только удивительно пронзительные, фиолетового цвета глаза и крючковатый нос. Где-то внизу наружу высовывался металлический протез ноги, покрытый рисунками, наклейками и похабными надписями. Сразу бросился в глаза блестящий значок с якорем и корабликом, приклеенный к протезу, но приглядевшись я понял, что это какая-то флотская медаль, незнакомая, из старых, но начищенная до блеска. Моряк что ли?
«Не логично»- подумал я — «кто ж тебе тут денег даст? Прохожих почти нет».
Звяканье металлической миски меж тем складывалось в простенькую мелодию, просто сильно растянутую во времени, оттого и не заметную так уж сразу. Дзынь-дзынь-дзынь. Дзынь. Дзынь-дзынь-дзынь. Дзынь. Дзынь.
В плотной толпе нужного попрошайку можно было отличить от других по этим звукам. Здесь же надобности в этом не наблюдалось — улица была пуста. Но это только пока. Я знал, что вечером в подобных местах может быть достаточно оживленно. Как стемнеет народ сюда потянется. Это будут не только героиновые и другие «тяжелые» торчки, но и вполне себе богемная тусовка в поисках легкой дури и спидов, чтобы веселиться всю ночь напролет. Кроме целевой аудитории, сюда сползется всякий сопутствующий сброд, от проституток до карманников. Я думаю,
