не притесняет.
– Ты повторяешься. Я всё это уже слышала.
– Тогда в чём дело?
– Не хочу больше ничего говорить. Можешь ехать, куда собирался.
– Диана? Давай будем вести себя, как взрослые люди. Если я не знаю, что тебя так расстроило, то как я смогу тебе помочь?
Я отвернулась. Дилан привлёк меня к себе:
– Иди сюда.
– Я только сейчас начала привыкать к тебе, а ты меня бросаешь.
– Не говори так. Я в частых разъездах, но это не значит, что мы не будем видеться. Просто сейчас на очереди контракты один за другим. Эй? Я тебя больше не оставлю.
Я сидела молча, уткнувшись в его ключицу. В этот раз мне не удалось добиться своего. И как только я могла так близко подпустить к себе этого человека? Сама себя ненавидела за это.
Дилан пробыл дома сутки и снова уехал. И вроде бы я даже поцеловала его на прощание, но всё равно не могла отделаться от чувства обиды, конфликт так и не был исчерпан. Меня вовсе не привлекало тюремное заточение, тем более что Люда пригласила меня к себе на день рождения в пятницу. Домой в эти выходные я решила не ездить: у меня, кажется, появилась аллергия на тоску.
Недостаток внимания от Дилана отразился на моём поведении: я совершала мелкие безумства одно за другим. Нет, конечно, это не были измены, но я нашла множество других способов обратить всеобщее внимание к своей персоне.
Моя крыша полетела к чертям. За какую-то неделю я коренным образом изменила своё поведение, купила себе пару ярких смелых нарядов (на деньги, которыми меня обеспечивали в ущерб уделяемому вниманию), поработала над мимикой, перестала заплетать волосы, распустила свои буйные кудри. Мне захотелось поменять в этой жизни всё, убежать от себя уязвимой, превратиться в искательницу удовольствий и плотских утех.
Пробелы в учёбе не заставили себя ждать, – оценки соответствовали моим стараниям. Я ловила себя на мысли, что хочу веселиться, а не сидеть за учебниками. Моё естество бурлило, тело требовало встряски. Сложно было заставить себя заниматься делами, и всё же я кое-как сумела взять себя в руки, вспомнила, что учёба – это тоже моя страсть, хоть и порой нудная.
Неделя прошла, как во сне: лекции, читальный зал, дом, постель, ночные кошмары со мной в главной роли. Я снова и снова слышала хруст позвонков и предсмертные крики своих врагов. Бояться навязчивых снов я перестала, поняла, что если никак нельзя избавиться от них, то нужно научиться принимать и по возможности получать кайф.
После долгих сомнений я всё-таки приняла решение позвонить Ирине из клуба и согласиться попробовать себя в роли танцовщицы. На мой звонок она отреагировала так, как будто по-другому и быть не могло. Моим первым рабочим днём поставили ночь с пятницы, шестого марта, на субботу.
Разумеется, день рождения Люды я не могла пропустить, даже приготовила подборку дурацких смешных анекдотов. На празднике было весело всем – всем, кроме меня. Волнение никак не давало мне отвлечься, было страшно, оттого что я приняла решение работать танцовщицей, не посоветовавшись с семьёй. Всё вокруг говорило мне, что я делаю ошибку. Недоброе предчувствие и вовсе испортило настроение, и всё же я была упряма.
Звонил Дилан, я сказала, что не в настроении разговаривать сегодня, соврала, что вышла подышать свежим воздухом около дома.
К десяти часам вечера я пришла в клуб. Мне выдали танцевальный костюм: топ, больше похожий на бюстгальтер, и шорты – такие, что обычные трусы прикрывали лучше. Моё лицо разукрасили буквально до неузнаваемости, наклеили накладные ресницы и обмазали блёстками, подобрали латексные сапоги нужного размера, сделали похожей на других девочек. Некомфортно.
Девочки-танцовщицы показывали мне, как они работают, репетировали новые элементы, разминались. По праздникам в клубе устраивались концерты, поэтому мне предстояло разучивать вместе с ними танцы и ходить на дневные репетиции. Мне было несложно копировать их движения, всё получалось. На этот раз Ирина не любезничала со мной, остальные девочки тоже не отличались особой приветливостью, они напоминали мне кукол с высокомерно задранными носами, накладными ресницами и наращенными волосами.
И вот мой первый выход: за ночь нужно было отработать пять выходов по пятнадцать минут; четыре танцевальные группы по два-три человека. Я старалась так, что мышцы начали ныть уже после первой песни, а дыхания едва хватало. Возможно, сказывалось волнение: никогда раньше я не танцевала полуголая перед публикой. Второй выход показался немного менее утомительным, а последний я отработала и вовсе вполсилы.
После душа я зашла к Ирине:
– А, Дианочка! Молодец! Стоит, конечно, подучиться, но для начала неплохо.
– Спасибо.
– Сильно волновалась? Страшно поначалу?
– Терпимо, – уклончиво ответила я.
– Я думаю, наш коллектив готов принять тебя. Разумеется, три дня испытательного срока у нас не оплачиваются, и ты решаешь, нравится тебе у нас или нет. Потом оформляем официально. Ну что? Ты согласна?
– Не знаю, мне нужно ещё подумать.
– Понимаю. Здесь всё для тебя новое, непривычное, но когда освоишься, полюбишь это дело, – щебетала Ирина.
Я отправилась домой, так и не дав ей ответа. Клуб закрывался, люди выходили из зала; некоторых, кто был сильно в подпитии, выводили под руки.
Мои ноги дрожали от усталости, но, так и не дозвонившись до такси, я решила пройтись пешком, – до дома всего каких-то двадцать минут.
Едва завернув за угол, я поняла, что за мной увязались какие-то пьяные мужики, четверо или пятеро, совсем как в недавнем сне. Сначала они свистели мне, потом стали кричать что-то типа: «киска», «эй, девушка» и т. п. Я не отзывалась, люди сзади продолжали обзывать меня и материться. Идти оставалось где-то около полкилометра, когда они меня догнали и окружили. Рядом забор детского сада, дорога, жилой дом. Прохожих на улицах – никого.
– Ты куда бежишь, киса? Мы хотим познакомиться поближе, – прозвучал в темноте пьяный голос.
Один подошёл ко мне вплотную, начал распускать руки.
– Отойди от меня! Не трогай! – громко предупредила я.
Мужики загоготали, затем тот, кто стоял сзади, заломил мне руки, другой зажал рот рукой. Я укусила эту руку и сразу же получила коленом в солнечное сплетение. Меня оттащили в кусты, чтоб никто не смог увидеть происходящего. Ещё не отойдя от болевого шока и не восстановив дыхание, я плакала и умоляла, чтоб они не трогали меня. Лиц было не разобрать, не запомнить.
Земля была холодная, мокрая, я лежала. Чьи-то руки потянулись к моим джинсам, стали грубо срывать их с моих бёдер.
Всё моё существо отчаянно взывало к высшим силам о помощи.
И тут я услышала грозный рык, как будто бы исходивший изнутри меня. Последнее, что я помню, – это как что-то подняло меня на ноги, а дальше моё сознание унеслось куда-то вдаль.
Проснулась я уже дома, лёжа на нерасправленном диване. Вовсю светило солнце, тело ныло, во рту был странный неприятный привкус, к горлу подкатывала тошнота. В дверь кто-то настойчиво звонил. Поначалу я не собиралась подходить к дверям, но непрекращающийся звонок не давал мне покоя. Это был Седой.
Не успев даже посмотреться в зеркало, я открыла ему. Он, со страшным лицом, похожим на звериное, буквально влетел в квартиру и, захлопнув за собой дверь, с размаху ударил меня по лицу с такой силой, что я отлетела в стену и сбила плечом часы. Они с грохотом свалились около меня.
Седой обвинял меня в чём-то страшном, чего я никак не могла понять. Казалось, моя голова треснула от удара о стену, а лёгкие прилипли к спине. Я беспомощно шарила возле себя руками, пытаясь восстановить дыхание. Сосредоточившись на собственной боли, я прослушала, что говорил мне этот человек. Потихоньку я поняла, что события прошлой ночи не приснились мне. Клуб, тёмная дорога, пьяные мужики, какой-то зверь…
«Может, меня вытащил именно отец Дилана? – пыталась вспомнить
