мысль послать меня герцогу?
Каймы, ещё секунду назад злословившие о том, что быть наглой и настырной для девушки неприлично, вмиг затихли.
— И главный вопрос: зачем? Если у Оленя появится нужда в моих талантах, он пришлёт приглашение. Зачем отправлять меня туда как пленника?
Те переглянулись. Замялись. Попытались уйти от ответа, окрикнув слуг, что бы те подали поздний ужин.
— Если вам показалось, что у меня много времени и терпения, вы ошибаетесь, — глядя на Каймов из-под бровей, тихо произнёс Дэймос. Дворецкий замер от неожиданности, проливая чай мимо чашки. — Я могу получить ответы и иным способом, но вам он не понравится.
— Прошёл слух, что вы в опале у Серых, — выпалил Корин, а его дядя тут же выгнал слуг из комнаты.
— Я в опале уже сорок с лишним лет, с того момента как решил поддержать бунт Чёрного волка, что, впрочем, не мешает мне сотрудничать с Серыми.
— Но Серым вы не являетесь? — уточнил Эллоиз.
— Каров как-то обмолвился, что герцог хорошо заплатит тому, кто доставит вас на Восток, — ответил Корин. — Но сделает это, так сказать, неофициально.
Проблема. Огромная проблема. Проблема размером с Карестовы пустоши.
Одно хорошо: официально через Заклеймённых или Серых Олень действовать не может, а значит, на Западе Дэймос остаётся в относительной безопасности.
В тоже время, если он зачем-то потребовался герцогу, для чего действовать из-под полы? Ему подчиняются Заклеймённые, Серые пресмыкаются перед ним, зачем распускать слухи и полагаться на дилетантов?
— Каров? — с усмешкой переспросил Дэймос. — Вы решили поверить Карову и написали на Восток, даже не проверив информацию?
Каймы тут же потупили взгляды, словно нашкодившие школьники.
— Что же ответил почтенный герцог?
— Написал, что, по его мнению, вы сбились с пути и вас давно следует отправить на перевоспитание.
Засмеявшись, словно услышал нечто уморительное, Дэймос всеми силами постарался скрыть, как внутри всё заледенело от ужаса. Олень известен тем, что «усовершенствовал» программу подготовки Заклеймённых, исключив саму возможность предательства. Что-что, а ломать людей он умел. Лучше самостоятельно отправиться в объятия Луны, нежели попасть к нему на так называемое перевоспитание.
Он попытался выудить информацию о дневниках Волка, но потерпел крах. Доктора ожидаемо надеялись расшифровать записи самостоятельно, а Каймы отправить записи на Восток.
В Бугенвиль он возвращался в расстроенных чувствах. Нужно как можно скорее вернуться в Кондому. Там под крылом Магистрата, как его неофициальный представитель, он под защитой.
Несмотря на поздний час, в окнах первого этажа мелькал слабый свет, словно кто-то ходил со свечой. С моря наступал туман. Где-то тоскливо взвыла собака.
Передняя дверь оказалась закрыта, и пришлось обойти дом. В саду сыро и уныло. Не убранные на зиму кусты тянули голые ветки к дорожке, хватая за штаны.
Кухня все эти дни, встречавшая его запахами еды и теплом печи, оказалась холодной и неприветливой. С писком под ногами проскочила крыса. У бочки громоздилась посуда, оставленная тут с завтрака.
— Кто здесь? — мисс Кайт выглянула на кухню, свет свечи сделал её похожей на привидение. — Ах, мистер Арус, это вы.
Что-то в её голосе заставило все мышцы в теле напрячься, словно в ожидании нападения.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Боюсь, что так. Проходите.
В столовой у стены сидел Кент. Укутавшись в плед, он испуганно посматривал на людей, словно затравленный лесной зверёк на бойцовских собак. Когда Дэймос попытался приблизиться, он с криком бросился на пол.
— Что с ним? — отступая, спросил Дэймос. — Разве лоботомия так действует на людей? Я слышал, они становятся безвольными, но это что-то другое.
— Вы были знакомы? — осторожно приблизившись, девушка погладила рыдающего старика по спине.
— Да, много лет. Мы были друзьями. Даже представить не могу, отчего он меня так боится.
— Вы правы, лоботомия работает не так. Быть может, когда Ник придёт в себя, он сможет ответить точнее, что с ним сделали.
Девушка подняла печальные, полные жалости глаза, и Дэймос вдруг осознал, что она направлена не на старика, а на него.
Они вернулись в столовую, где завтракали. Ночные тени неохотно отступали перед светом свечи, делая и без того убогие комнаты жуткими. У стола на полу лежало что-то черное. Подойдя ближе, Дэймос неожиданно для себя замер.
Словно мало ему было плохих новостей на сегодня.
Силуэт накрыли пледом. Дэймос уже знал, кто под ним.
— Как это произошло? — безэмоционально спросил он.
— Паралич сердечных мышц. Она была больна, и сердце не выдержало агрессивного действия лекарств.
— Где Майра?
— Не знаю. Её комнаты пусты. Николетт тоже нигде нет, но она успела оставить записку.
«Не знаю, что нашло на маму. Надеюсь, вам удастся спастись. Мы в срочном порядке собираем вещи. Мама сказала, что нужно уехать. Она не хотела говорить куда, но я заявила, что останусь тут, если она не объяснится, зачем отравила вас и мессира Аруса. Она сказала, что мессир преступник, и, если власти узнают, что он здесь, у нас будут проблемы. Пока мы спрячемся.
Я молю бога, чтобы всё это оказалось страшным сном. Прошу, напишите мне. Адрес прилагается».
Что-то чинить, убирать в доме уже не хотелось, и Дэймос отослал служанок. Он подумывал сжечь виллу перед отъездом, но элемент хаоса в виде Кайт не позволил. Служанки вернулись. Дом убрали. Тело Поппи помыли и приготовили к похоронам.
— Думаю, пожилая леди заслуживает, чтобы её сопроводили к Луне со всеми почестями, — строго произнесла Кайт, словно они сидели в её доме, на её кухне и Поппи приходилась няней ей, а не Дэймосу. — Похороны завтра после обеда. Вы придёте?
— Постараюсь успеть.
В этот момент в комнату заглянула одна из служанок.
— Мессир, кэб подан.
Подхватывая трость, Дэймос поднялся.
— Мистер Арус?
Быть может, эта Кайт полезнее своей старшей сестры Миранды, и возможность соблазнить её весьма заманчива, но в отрыве от образа Леди в красном она ужасно раздражала.
Остановившись в дверях, он обернулся. Девица и не попыталась придать себе хоть сколько-нибудь скромный и кроткий вид. Смотрела прямо в глаза, подбородок держала высоко — с такими замашками ей следовало бы родиться мужчиной, вышло бы куда лучше, чем у Фиара.
— Что будет с Николетт?
Свою поездку Дэймос с ней не обсуждал и вовсе не считал нужным посвящать в подробности текущих дел, и всё же она догадалась.
— Это решит она сама, — ответил он, девушка по-птичьи наклонила голову набок. — Её приданного достаточно, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью.
— Кого которое проиграла мадам Дэшвуд?
— Да, того которое я отыграл назад. Не передивайте.
Ответ её явно не удовлетворил, но продолжать разговор Дэймос не желал,
