если ты всегда мечтала попробовать крокодила под кисло-сладким соусом или суп из кузнечиков с чесноком, то здесь готовы выполнить любую твою гастрономическую придурь.
Моя буйная, сверхживая фантазия вновь ожила. Я представила себе блюдо из прямокрылых и с трудом подавила подкативший к горлу приступ рвоты. Настолько сильный, что во рту стало горько и захотелось попить, а еще лучше – выпить. Вспомнился арманьяк.
А за дверью, тем временем, оживились. Послышались голоса и веселый смех, музыка стала громче и бодрее, а Шопен сменился Чайковским.
– Времена года. Февраль. Масленица, – пробормотала я самой себе, вслушиваясь в выразительную фортепианную миниатюру, которая воскрешала в сознании картинки задорных народных гуляний, когда люди провожали тяжелую, суровую зиму и встречали животворящую весну. Особенность веселого праздника очень удачно подчеркивалась общей тональностью произведения и темпом Allegro giusto, навевая желание броситься в пляс под яркие переборы и упругие аккорды.
– Июнь. Лето, – с не меняющимся выражением лица, на котором застыло выражение вежливого скептицизма, сообщила Ниса. – Ближайший праздник – Ивана Купала, но я через костер скакать козой не буду и искать цветок папоротника в лес не пойду! Плетение венков, кстати, тоже не моя тема.
– Венки плетут, чтобы отпустить потом вниз по реке, где его подберет будущий жених. Так делали раньше, когда искали себе пару, – огрызнулась я и подтянула колени к груди, внимательно прислушиваясь к происходящему по соседству. А там, судя по нарастающему гомону, сбор гостей был в самом разгаре. К общему шуму добавился звон бокалов и звук откупоривающихся бутылок шампанского. – Я же тебе женихов искать не предлагала, тем более, что ты своего принца уже встретила, а просто обозначила название музыкального сочинения. И всё.
– Мне всегда казалось, что твоя бабуля перестаралась, когда приобщала тебя к культурному наследию человечества, – Ниса упорно не желала общаться на некоторые темы.
– Почему это? – спросила я под взрыв женского хохота за стенкой. Не выдержав, подошла к двери и подперла ручку торшером на длинной тонкой ножке. Такая себе преграда для тех, кто горя любовным огнем, возжелает уединиться, но хоть задержит входящих на некоторое время, дав нам с Нисой возможность спрятаться.
– Потому что умение разбираться в музыке – один из самых травоядных, то есть, бесполезных навыков, – угрюмо заметила подруга, складывая ноги, будто собралась заниматься йогой. – Лучше бы бабуля научила тебя метать в своих врагов ножи!
– Почему ты думаешь, что она не научила? – поинтересовалась я, рассматривало дело собственных рук. – И почему ты думаешь, что это сделало бы мою жизнь проще?
– Если бы из нас двоих умела драться не только я, это повысило бы наши шансы на выживание.
Я развернулась к подруге, уперев руки в боки.
– Считаешь, нас могут здесь убить?
– Считаю, что если Макс найдет нас, то всё может закончиться очень плохо, – Ниса была честна и это пугало еще сильнее.
– Нужно выбираться отсюда, – испытав приступ легкой паники, выдохнула я и вернула торшер на место.
В который раз потянула дверь на себя и пристроилась лицом к щели, чтобы получше рассмотреть происходившее в комнате с пилонами.
Увидела много чего. И всё, что увидела повергло меня в состояние, близкое к ступору.
Пилоны больше не простаивали пустыми, теперь вокруг них вертелись танцовщицы, чьи тела были обильно обмазаны блестками. Особо интимные места прикрывали ажурные корсеты и короткие плиссированные юбки, но движения, которые становились всё откровеннее и откровеннее подсказывали, что одежда на соблазнительницах выполняет чисто номинальную роль и продержится недолго.
Гостей собралось много, не толпа, но все места были заняты, включая приватные зоны. Гости, в основном мужчины, вели себя нагло, свободно, развязно. Лица у многих сытые, довольные, холёные, с отпечатком уверенности в собственной вседозволенности. Наверняка, многие из присутствующих при свете дня занимали высокие должности. Возможно, даже вещали с голубых экранов телевизоров о благопристойности, добродетели и традиционных ценностях. А потом ночью заваливались в «Шанхай» и попивая коктейли усаживали себе на колени полуголых официанток. И всё это было бы очень интересным, если бы в них можно было узнать конкретных людей. Но нет, лица всех, кроме персонала, закрывали маски, у женщин – белые, у мужчин – черные. Маски были нестандартными: начинались от бровей, заканчивались под подбородками и зачастую были тем единственным, что имелось на гостях.
Я оглядела сосредоточение голых тел: высоких и низких, полных и худых, молодых и уже покрытых седыми волосами.
А потом с уверенностью заявила:
– Либо мы валим отсюда, либо мне понадобится тазик.
– Что предлагаешь? – апатично отозвалась подруга. – Ни моя, ни твоя магия здесь не сработает, а значит, прорываться с боем не наш вариант. И интуиция подсказывает, что стоит нам выползти из-за этой двери, как нас тут же заметят. Не вливаемся мы в местное общество.
– А если раздеться? – предположила я, продолжая наблюдать за голыми людьми, которые ничуть не стесняясь собственной наготы ходили от столика к столику, подсаживались друг к другу, танцевали, пили и в целом наслаждались жизнью. Многие были хорошо знакомы и с радостью обменивались приветствиями.
– Я голая среди этих чудиков разгуливать не буду! – не оценила подруга моё предложение.
– А у тебя есть другие варианты?! – вспылила я. – Макс может нагрянуть в любой момент, а мы здесь как мышки в клетке!
Ниса пристроилась рядышком, но не успела приникнуть к щелочке, как резво отскочила обратно, оттягивая в глубь комнаты и меня.
Я и сама успела заметить, как молодой статный мужчина за третьим столиком поднялся и ухватил за талию мимо проходившую девушку, которая в отличие от остальных гостей была одета. На ней красовалось черное латексное платье до середины бедра, плотно облегавшее гибкое загорелое тело. Лицо её таилось за маской, но молодость красавицы, возможно, даже граничащую с малолетством, не могла скрыть никакая маска.
Не сопротивляясь, девушка легко упала в объятия мужчины, и тот, подхватив на руки податливое тело, направился в нашу сторону. Что-то в его походке показалось мне смутно знакомым, настолько, что навязчиво начало зудеть в мозгу, но времени копаться в собственной памяти не было.
– Черт! И почему из всех комнат он выбрал именно эту? – пятясь спиной, вопрошала Ниса.
– Нет времени, – занервничала я. И не придумала ничего лучше, чем запихнуть подружку под кровать и проворно забраться следом.
– Фу! Тут воняет! – заныла Ниса. Я едва успела ткнуть её под ребра, чтобы замолчала, как в комнату вошли.
– Я не хочу, – произнес капризный женский голос.
– Я хочу, – с характерными повелительными нотками в приятном баритоне заявил мужчина. – Поэтому закрой рот и задери юбку.
