— сказал Шпатц и дважды выстрелил в воздух. На несколько мгновений над поляной повисла оглушающая тишина. Затем кто-то вполголоса выругался и как будто кто-то нажал спусковой крючок для паники. Фигуры в куртках с капюшонами бросились врассыпную во тьму, ломая кусты и ветки, со стороны тропинки послышался звук удара — убегавший столкнулся с одним из телохранителей. В темноте кто-то страшно завыл, как будто получив смертельное ранение. Раздался еще один выстрел, затем еще один.
— Оставайтесь на местах! — раздался голос Крамма. — Хальт! Всем стоять!
— Нет-нет! Пожалуйста, не стреляйте! — самый большой из собравшихся бросил барабан и снял капюшон. Это действительно оказался Блазе. — Вы все не так поняли, остановитесь же!
Кроме Шпатца, Крамма и стоявшего за их спинами телохранителя на поляне остались шесть человек. Еще один подвывал откуда-то из-за деревьев. Растянутый на пне Клос молча открывал и закрывал рот и вращал глазами. Шпатц переводил взгляд с одного лица на другое. Молодой парень, разливавший напитки в рюмочной. Крепкий седобородый дядька, управляющий лесопилкой. Круглолицый мужичок средних лет с седыми бакенбардами. Длинноволосый лесоруб, радушный хозяин трех домов. Толстенький невысокий фермер с самой окраины. И, наконец, Блазе, бросивший свой барабан и все еще стоящий с поднятыми руками.
— Похоже, кто-то поранился, — сказал Шпатц, опуская пистолет. — Окажите ему помощь.
Лесоруб и фермер сорвались с мест и бросились на стоны. Раздался треск ломающихся веток, сдавленные крики, затем эти двое вернулись, тяжело ворочая тело третьего. Его голова моталась из стороны в сторону, лоб блестел от испарины. Лицо тоже было смутно знакомым, похоже Шпатц и его видел в рюмочной. Мужчина средних лет с гладко выбритым лицом и начавшим округляться брюшком. Из живота его торчал обломок сухой палки. Вокруг раны на брезентовой ткани куртки расплывалось темное пятно. Похоже, он напоролся на толстый сук, не заметив его в темноте.
— Ему надо к врачу... — беспомощно проговорил Блазе.
— Где виссен? — спросил Шпатц.
— Кто? — Блазе таращил маленькие глазки с выражением предельного непонимания.
— Страшный тип с длинным носом, — Шпатц подавил в себе желание отвесить хозяину гостиницы затрещину.
— Здесь никого такого не было, — пролепетал он. — Было темно, может быть, вам показалось, герр штамм Фогельзанг?
— Помогите... — заныл Клос. Крамм быстро метнулся к пню, выхватывая из кармана перочинный нож.
— Прежде, чем мы отправимся обратно в город, имейте в виду, что я хотел бы с каждым из вас побеседовать, — Шпатц обвел всех внимательным взглядом. Все-таки, кое-кто успел убежать.
Шпатц отошел от окна и сел на скамейку рядом с Краммом. Доктор жил в одном из домов на Эйхенпланц, старомодном, с громоздкой нависающей крышей и большими окнами. Весь первый этаж занимала его клиника, а спальни и гостиная были на втором. Его дочь, та самая девушка с балкона, с которой Шпатц пытался заигрывать в первое утро в Шриенхофе, ассистировала ему на операции. Впрочем, судя по выражению заспанного лица доктора при осмотре, шансов выжить у раненого парня не было.
— Герр Блазе на крыльце мается уже полчаса, — Крамм стряхнул со штанины налипший ком паутины и хвои. — Здесь от нас никакой пользы, может пора поговорить?
— Я себе отлично представляю, что он скажет, — Шпатц раздраженно дернул плечом и продолжил, подражая высокому голосу хозяина гостиницы. — Вы все не так поняли, это просто забавный обычай, никто не собирался его убивать! Как вы могли про нас такое подумать...
— Я запер Клоса в своей комнате и оставил с ним одного из твоих громил, — прошептал Крамм. — Думаю, этот недоумок расскажет нам гораздо больше, когда очухается.
— Как он? — Шпатц рассматривал длинную кровоточащую царапину на тыльной стороне ладони. Когда он успел пораниться? Впрочем, ничего странного. Ночь, лес, суматоха...
— Был не очень, — Крамм помычал, искривив рот и повращал глазами, изображая психа. — Я его накачал снотворной микстурой, надеюсь, утром будет лучше.
— Ладно, — Шпатц поднялся. — Давайте уже послушаем, что именно нам наврет герр Блазе.
— Мы сами дали им время договориться, отправившись сопровождать раненого, — вполголоса проговорил Крамм.
— Вы правы, герр Крамм, возможно это мой промах, — Шпатц открыл дверь и вышел на крыльцо. — Я вообще не очень собой доволен. Возможно, если бы я вмешался после того, как тот урод воткнул в Клоса нож, у них было бы меньше шансов выставить нас идиотами, просто не понимающими местных обычаев.
— Было бы жаль парня, но да, — Крамм огляделся по сторонам. Площадь была пустой и темной. Только под фонарем топтались двое в куртках с откинутыми капюшонами. Лесоруб с длинными волосами и парень из рюмочной. Заметив Шпатца и Крамма они замолчали и проводили их до самой двери гостиницы взглядами исподлобья.
Блазе вскочил, как только открылась дверь. Он сидел на стуле рядом со столом, заставленном тарелками с крохотными бутербродами, нарезанным холодным мясом, румяными пирожками и прочими закусками. В центре стоял кувшин с рубиново-красной жидкостью.
— Герр штамм Фогельзанг, — толстяк принялся мелко кланяться. Еще более часто, чем обычно. — Герр Крамм... Как дела у Оглобли? То есть, у герра Бергльгейзе?
— Операция не закончена, — Крамм снял плащ и бросил его на спинку одного из стульев. — Герр Блазе, не слишком ли обильный стол для ночного разговора?
— Простите, герр Крамм, — Блазе потупился и сложил руки на своем объемистом животе. — Когда волнуюсь, я всегда накрываю на стол. Если это неуместно, я все уберу...
— А почему вы волнуетесь? — Шпатц неожиданно понял, что здорово проголодался, наверное поэтому аромат от всех этих закусок казался совершенно сногсшибательным. — Вам ведь не в чем оправдываться... Оставьте, не надо ничего убирать. В кувшине, я надеюсь, вишневый компот?
— Да-да, конечно, — толстые пальцы Блазе стали комкать фартук. Он снова начал мелко кланяться, потом опомнился, встал прямо и замер. — Я помню, что он вам понравился, герр штамм Фогельзанг.
— Так что происходило в лесу, герр Блазе? — Шпатц тоже сбросил свой плащ, снял с кувшина крышечку в форме граненого шара и наполнил один из стаканов.
— Я знаю, чем это могло показаться, герр штамм Фогельзанг, — голос Блазе подрагивал, иногда становился настолько высоким, что его скорее можно было назвать писком. — Мне очень жаль, что мы не предупредили вас
