Она выбрала стать настолько чувствительной, что ей трудно находиться в людной комнате? Я не делала этого с ней – это твоя заслуга.
Я скрипнул зубами.
– Но подумай над тем, – продолжала Мэб, – что я сделала кое-что для нее, чего ты никогда не смог бы сделать.
– А конкретнее?
– Я поставила ее вне досягаемости Белого Совета и его Стражей, – произнесла Мэб, снова используя тон, каким объясняют что-то идиоту. – Они могут выть и распинаться, сколько душе угодно, об ученице чародея, но они ничего не смогут сделать с Зимней Леди.
Я сделал глубокий вдох. Это… тоже соответствовало правде.
– Вы сделали ее жизнь намного более трудной, – проговорил я тихо. По сути, я говорил это не Мэб. Просто озвучивал споры, шедшие в моем собственном сознании. – Но и я тоже. Особенно после Чичен-Ицы.
– Ты доверил ей свой ум и свою жизнь, – сказала Мэб. – Я воспринимаю это как уверенность в ее способностях. Тебе часто придется работать в паре с Зимней Леди. Мне кажется, что вы идеально подошли бы друг другу.
– А ее обязанности? – спросил я. – В чем цель Зимней Леди?
– Это она узнает сама, – ответила Мэб. – Но пойми вот что, мой Рыцарь: если бы я не считала ее совершенным кандидатом, то никогда не взялась бы за ее подготовку. У нее имеются ключевые способности, необходимые для овладения силой мантии, – особенно если тот, кому она доверяет, находится рядом, чтобы помочь ей советом и словом ободрения.
– Вам следовало сначала поговорить об этом со мной, – сказал я. – Вам следовало поговорить с ней.
Движения Мэб были настолько быстрыми, что я ничего не успел увидеть. Пистолет внезапно просто исчез из моей руки, а ствол оказался направлен мне в лицо, в точно такую же точку, куда вошла пуля, убившая Мэйв.
– Я, – холодно произнесла Мэб, – не твоя служанка, Дрезден. Ты мой слуга.
– Духоприют, – окликнул я, – если наша гостья нажмет на курок, отведи ее вниз и запри там.
Гигантская тень Духа-охранника легла на нас, хотя отбрасывать тень было нечему. Глаза Мэб округлились.
– Мне не нравится слово «слуга», – сказал я. – Предлагаю пересмотреть свою позицию и выбрать другой термин, моя Королева. И вы будете добры и великодушны с этой девочкой, иначе, Бог свидетель, я заставлю вас пожалеть.
Губы Мэб улыбались, но глаза просто сияли. Она посмотрела на меня почти ласково и выдохнула:
– Наконец-то Рыцарь, стоящий хлопот.
Потом опустила пистолет и спокойно протянула его мне.
Я взял оружие из ее руки.
– Есть еще вопросы? – спросила она.
Задумавшись, я нахмурился:
– Вообще-то, да. Кто-то позвонил Томасу и сказал ему, чтобы он ждал на катере, когда я впервые вернулся в город. Вы что-нибудь знаете об этом?
– Конечно же, это я устроила, – проговорила Мэб голосом Молли. – В знак уважения к представителю Древних, до того как началась твоя вечеринка.
Я содрогнулся. Голос Молли, исходящий от этого нечеловечески холодного лица, был… это было просто неправильно.
– Лилия, – сказал я. – Она провела ладонью над моей грудью, словно могла выявить влияние врага.
Губы Мэб вытянулись в узкую линию.
– Да.
– Она могла это сделать? – спросил я.
– Конечно нет, – ответила Мэб. – Будь эта задача такой простой, враг не представлял бы никакой угрозы. Даже Привратник на пике его способностей не мог бы быть абсолютно уверенным.
– Так почему же она думала, что сможет? – спросил я. И ответил на собственный вопрос: – Потому что Мэйв убедила ее, что она сможет. Все, что Мэйв нужно было сделать, – это солгать и, возможно, пожертвовать парой вражеских пешек, чтобы все казалось реальным. Потом она попросила Лилию провести руками над ней, чтобы та получила «доказательство», будто Мэйв свободна от заразы. А Лилия не обладала достаточным опытом, чтобы понять. После этого Лилия верила всему, чем кормила ее Мэйв.
– Конечно, – сказала Мэб кислым голосом. – Еще есть вопросы, на которые ты не можешь ответить сам?
Я скрипнул зубами. И потом спросил:
– Для вас это было тяжело? Сегодня ночью?
– Тяжело? – переспросила Мэб.
– Она была вашей дочерью, – сказал я.
Мэб стала тихой и очень неподвижной. Она осмотрела землю вокруг нас, медленно и мерно прошлась взад-вперед и нахмурилась, словно пытаясь вспомнить слова какой-то песенки из далекого детства.
Потом она снова остановилась, закрыв глаза.
– Даже сегодня, когда все летело к чертям, вы не могли причинить ей вред, – сказал я.
Мэб открыла глаза и посмотрела через просветы между деревьями на обширные воды озера Мичиган.
– Несколько лет назад вы рассердились. Рассердились настолько, что у людей кровь пошла из ушей. И вот почему – потому что выяснили, что враг завладел Мэйв. Это было больно. Узнать, что враг добрался до нее.
– Это был нож, – сказала Мэб.
– Нож?
– Атамей [52] Морганы, – безэмоционально уточнила Мэб, но глаза ее смотрели куда-то далеко. – Который подарила ей Красная Коллегия на маскараде Бьянки. Так заразилась Леанансидхе, и твоя крестная заразила Мэйв прежде, чем я успела что-то исправить.
– О, – обронил я. На той вечеринке я присутствовал.
Мэб резко повернулась ко мне:
– Я хотела бы, чтобы павшие Леди упокоились на острове, если это не оскорбит тебя.
– Не оскорбит, – заверил я. – Но спросите также у самого острова.
– Непременно. Прошу простить меня.
Повернувшись, она начала удаляться.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил я.
Она остановилась с прямой спиной.
– Тяжело было для вас убить Мэйв?
Мэб не обернулась. Когда она заговорила, в ее голосе было что-то, чего я никогда не слышал прежде и не услышу снова: неуверенность. Уязвимость.
– Знаешь, когда-то я была смертной, – очень тихо произнесла она.
И продолжила свой путь к телу дочери, пока я смотрел ей вслед гневно… печально… задумчиво.
Остаток ночи прошел без убийств. Я сидел, прислонившись к внешней стене хижины, поглядывая на своих «гостей» у подножия холма, но, когда несколькими секундами позже я моргнул, мои глаза слиплись и потом уже не открывались до тех пор, пока я не услышал далекое пение птиц.
И звук хрустящих шагов, движущихся вверх по склону холма. Я открыл глаза и увидел приближавшегося Крингла. Его красный балахон и блестящая кольчуга были в пятнах темного гноя, на эфесе меча недоставало куска, словно он был откушен, а рот растягивала широкая довольная улыбка.
– Дрезден, – спокойно произнес он.
– Крингл.
– Долгая ночь?
– Долгий день, – сказал я.
Кто-то ночью укрыл меня старым шерстяным армейским одеялом, которое лежало в пластиковом ящике в хижине. Я посмотрел на Крингла:
– Хорошо развлекся?
Низкий теплый рокот загудел в его груди.
– Еще как! Если я не ввяжусь в хорошую драчку хотя бы раз
