Если она расскажет ему про воронье карканье, он, как и всегда, примется ворчать, мол, нельзя забывать пить лекарства и тому подобное… Всякий раз, когда доктор начинает свое это: «Ну же, мисс Гримм, будьте хоть чуточку благоразумнее…», ей тяжело себя сдержать, чтобы не пнуть его как следует или не щелкнуть его по его великолепному докторскому носу.
И все же это карканье… Это было что-то новенькое. Когда оно начало раздаваться? Пять минут назад? Прошел уже час? Или это все тянется еще со вчера?
– Совсем свихнулась? – спросила себя Зои. – Н-да… вероятно.
А карканье все не затихало. Словно парочка встревоженных ворон расселась на ветках внутри ее головы и принялась болтать о разном. И кто их, этих несуществующих ворон, приглашал, с их занудными разговорами об окоченевшем трупе на фонарном столбе, о беззубых злыднях и о распрекрасном сливовом кофе со сливками…
Что?! Сливовый кофе со сливками?!
Зои Гримм запустила в волосы обе пятерни и почесала голову. Что-то будто щелкнуло внутри. Папа пил такой кофе. А она отсербывала из его чашки, когда он отворачивался…
Это было такое приятное воспоминание, такое теплое, такое… по пальцам прошла мелкая дрожь. Помнится, она даже писала об этом кофе Человеку-в-красном: просила прислать ей к празднику хотя бы одну баночку – его ведь очень давно не продают…
Зои поняла, почему вдруг подумала о сливовом кофе со сливками. Все дело в этом заснеженном городе, в этих фонарях за окном, в этом невыносимом добросердечии и запахе праздничных традиций, что витают на площади.
– Сливовый кофе со сливками… – прошептала Зои и сглотнула вставший в горле ком. – Нужно выпить хотя бы глоточек…
Зои Гримм понимала, что, если говорить начистоту и прекратить заниматься любимым делом (обманывать себя саму), то кофе был лишь поводом: ей просто надоело сидеть в этом темном доме в одиночестве. В то время, как приближается Новый год и весь город готовится к празднику.
– Вот только где бы достать сливовый кофе со сливками?
– В «К-к-кретчлинс», р-р-разумеется! – тут же подсказала одна из ворон в голове.
А ведь и правда! Где еще можно было бы выпить такой кофе, как не в кафе «Кретчлинс»?! Она хорошо помнила это место, ведь когда-то они ходили туда с папой. Давным-давно. Может, у них есть сливовый кофе со сливками? Вдруг завалялся в глубине ящиков в чулане?
Зои Гримм поднялась и выглянула в окно. Снеговика не было: видимо, у него появились более важные дела, чем следить за ней. Вот и славно – ей было сейчас совсем не до него.
Зои вонзила ножки в туфельки, надела пальто и вышла из дома. Застегивая на ходу пуговицы, она огляделась, вспоминая, в какой стороне находится «Кретчлинс», и пошагала к трамвайной станции.
Механические вороны на трубе возле ее окна мигнули рыжими глазами-лампами, провожая ее взглядом.
***
В «Кретчлинс» было шумно и людно. Мурлыкал граммофон. В воздухе висел пряный запах глинтвейна.
То и дело над дверью звенел колокольчик, и в кафе заходили все новые посетители. Отряхиваясь от снега и бурча приветствия хозяйке заведения, они снимали пальто и усаживались за столики.
Зои Гримм почти не замечала окружающей суеты. Она сидела за столиком у окна, медленно потягивая кофе.
За окном шел снег.
Снег шел и на страницах книги, которую читала Зои.
– Ну надо же! – воскликнула она и задумчиво почесала нос.
Мистер Пибоди, снеговик из сказки, был очень печальным малым, различные невзгоды к нему так и липли. И именно это привлекло внимание злорадной Зои, когда она увидела эту книгу на витрине книжной лавки «Переплет». Невзгоды и круглая горестная рожица на обложке, будто бы жалующаяся ей: «Мне так грустно! Пожалейте меня, мисс!»
Но Зои не собиралась его жалеть. Пибоди раздражал ее. Раздражал своей невыносимой покладистостью (в книге) и своими навязчивостью и неясными намерениями (здесь, в Габене). Погружаясь все глубже в бумажную историю, она и не заметила, как в какой-то момент перестала разделять вымышленного снеговика и снеговика, который за ней следил.
Зои Гримм натолкнулась на «Злоключения снеговика мистера Пибоди» совершенно случайно. Она еще даже не добралась до трамвайной станции, когда увидела эту книгу.
Не заметить ее было невозможно: та стояла в самом центре витрины, на стопочке таких же книг, и к тому же была подсвечена лампой. На двери лавки висела пестрая афиша: «А вы уже читали Новогоднюю сказку от любимой всеми писательницы Ненби Билтри? Настольная праздничная книга! Новый год без нее померкнет и потухнет! Книга будет снята с продаж утром в первый день Нового года. Торопитесь купить!»
Зои застыла у витрины, уперев руки и нос в стекло.
Невероятно!
Снеговик с обложки был точной копией того настырного типа, который объявился на площади. Правда, в отличие от последнего, выглядел он печальным и опустошенным.
– Я должна узнать, как отвадить снеговика! – решила Зои Гримм. – Мне нужен рецепт, как заставить его горевать! Может, в этой книжке будет ответ, как это сделать?
И Зои Гримм купила «Злоключения снеговика мистера Пибоди».
Что ж, любой другой не нашел бы под этой темно-красной обложкой ничего, кроме грустной сказки, но Зои Гримм глядела на вещи по-своему. Она слышала то, чего не слышат другие, и умела читать между строк – даже когда между строк ничего не было.
Мистер Пибоди в сказке поначалу представал беззаботным и веселым. Он воровал у прохожих карманные часы и бросался в них снежками. Большой ошибкой было украсть часы у мрачного господина в черном плаще и цилиндре. Еще большей ошибкой было бросить в него снежок.
Разумеется, мистер Пибоди поостерегся бы связываться с этим господином (его звали мистер Драммер), если бы знал, что он – один из самых безжалостных людей в Габене.
Мистер Драммер оказался злодеем. Он дал мистеру Пибоди снежный шар, и снеговик словно выключился. Он глядел на то, как в стеклянном шарике падают снежинки, и не мог оторвать взгляд. Когда «метель» в шаре улеглась, мистер Драммер отобрал его у снеговика. Мистер Пибоди взмолился – без этой игрушки он больше не видел своей снеговичной жизни. Он обещал, что сделает что угодно, только бы ему вернули снежный шар.
Мистер Драммер улыбнулся – именно этого он и добивался. И с тех пор беззаботная жизнь мистера Пибоди закончилась: новый хозяин заставлял снеговика выполнять тяжелые и обременительные поручения, всячески над ним издевался и все приговаривал: «Никто не смеет бросать в меня снежки…»
