Генку накрыло какое-то непонятное тоскливое ощущение.
— И зде-ся кто-то жив-вёт? — сквозь икоту выговорил Федяй.
Они чуть было не проехали. Потому что смотрели в другую сторону — туда, где был город. Дорога, слегка виляя, уходила в направлении городской свалки, а ещё она как будто отрезала одинокий покосившийся домик на опушке от остального города, оставляя его наедине с надвинувшимся на него лесом.
Неказистый домик с маленькими оконцами — Генке очень хотелось назвать его избушкой — будто одинокий воин бросал вызов тёмной и мрачной стене высоких деревьев. Это ощущение ещё больше усилилось, когда стало понятно, что единственный вход в дом обращён не в сторону города.
Их никто не встречал. Никакой ограды не было. Автомобиль подъехал почти к самому дому, и только когда с поворотом ключа в замке зажигания прекратил тарахтеть двигатель, Генка понял, как здесь тихо. Нет, он знал конечно, что в лесу гораздо тише, чем в населённом людьми месте, но они ведь не входили в лес, да и тишина эта была совсем не такая. В обычном лесу всё равно есть какие-то шорохи, поскрипывают ветки, чирикают птички… Генке показалось, что возвышающаяся перед ними плотная стена деревьев каким-то непостижимым образом просто высосала все звуки из пространства, где стояла избушка.
Откуда-то сбоку, захлёбываясь лаем, к ним бросилась собака. Обычная средних размеров грязно-белая дворняга. Она яростно брехала, но держалась на расстоянии. Псина несколько раз кидалась на них, как будто пыталась не подпустить к дому, и лаяла, лаяла, лаяла. Ошейника на ней не было, но дворняга явно считала это место своим и чужаков не жаловала. Приятели настолько обалдели от этой атаки, что стояли как вкопанные. Никто даже не замахнулся или не попытался залезть обратно в машину. Неизвестно, что пришлось бы делать дальше, но псина вдруг оскалилась, припала к земле, а затем, жалобно заскулив, рванула к грунтовке. Федяй и Димыч растеряно провожали её взглядом, а Миха и Генка рефлекторно обернулись к дому. И Фролову показалось, только показалось, что на секунду ветхий домишко заслонило от них какое-то бесформенное пятно.
Заходить в этот дом никому из них не хотелось. Дверь была не заперта.
Позднее, когда они ехали обратно в город, медбрат Геннадий Фролов поймал себя на мысли, что его товарищи выглядят невероятно бледными, словно бы картонными копиями самих себя. Сам он, наверное, выглядел не лучше. Память сохранила только сухую выжимку фактов, притупив эмоциональное восприятие. Они долго искали её. Генка с товарищами ходили по пропахшим затхлостью маленьким комнатам, где на стенах были развешаны странные амулеты и обереги, а окна занавешены каким-то тряпьём. Воздух в доме был тяжёлым, буквально ощущался кожей, давил со всех сторон.
Они нашли старушку в крохотном тёмном чулане. Скрюченное сухое тело, разинутый как будто в крике рот, перекошенное лицо и большие светлые глаза… По ним Фролов её и вспомнил. Димыч предположил инсульт, что было не так уж и значимо — вскрытие в таком возрасте делают только, если подозревают криминал. Да и почему-то казалось, что всё это уже неважно и не нужно.
Пока ехали назад, Генку не покидало ощущение, будто он упустил что-то очень важное. Увидел, но не понял или забыл. Все они что-то увидели и позабыли в том доме. И ещё он никак не мог понять, что старушка делала в чулане? Что-нибудь искала? Или пыталась спрятаться? Через неделю он уволился со «скорой». Не мог больше. Понял, что теперь боится ездить на вызовы.
Итак, нужно поговорить с Михой и рассказать ему о.… О чём? Что он, Генка Фролов, сам схватил передоз? Или проще — поехал кукухой. Такая вот профвредность. Да Михе этот вариант и сам скорее всего придёт в голову. К чёрту! Нужно встретиться со старым приятелем, а там уже видно будет. По крайней мере можно будет привести Миху в квартиру и по его реакции уже делать кое-какие выводы.
Позвонить можно прямо сейчас. Вот только его мобильник лежит на тумбочке в комнате, а путь туда преграждает «облако».
Мысль снова пройти сквозь «это» кажется абсолютно неприемлемой. Можно, конечно, попробовать вылезти в окно… Гена вспоминает о Димыче. Бывший фельдшер выпал или выбросился из окна. Несчастная любовь говорите?..
Придётся идти через коридор.
Гена осторожно почти на цыпочках делает два неуверенных шага в сторону своей комнаты и ещё раз оценивает ситуацию. «Облако» прямо перед ним. В узком коридоре оно занимает почти весь проход, оставляя больше места сверху и снизу. По бокам немного свободного пространства тоже есть, но вряд ли там сможет протиснуться взрослый человек, хотя… Фролов аккуратно вытягивает вперёд левую руку и, наклонившись, пытается просунуть её в эту щель. Сначала ничего не происходит, а затем кожа мгновенно покрывается крупными «мурашками». Гена резко одергивает руку.
Придётся пролезть снизу — другого пути нет. Фролов опускается перед «облаком» на колени и застывает, будто собираясь ему помолиться. Марево «облака» по-прежнему неподвижно. Генка неловко заваливается на бок, а потом на спину. Линолеум холодный.
Расстояние от «облака» до пола объективно больше, чем до боковой стены коридора, но снизу так уже не кажется. Ползти лёжа на спине неудобно. Он как червяк продвигает вперёд сначала голову, потом плечи, а затем приподнимает и подтягивает за собой остальное туловище. Ноги приходится подтаскивать за собой волнообразными движениями из стороны в сторону.
Гена сделал так три раза. И оказался перед самым «облаком». Пространства чтобы пробраться вроде достаточно, но при подтягивании туловища у Гены каждый раз приподнималась грудная клетка, и если так случится снова, то придётся коснуться этого… А такая перспектива сейчас почему-то кажется Фролову хуже смерти.
Следующее движение, и Гена уже под «облаком». Он чувствует, что вспотел. Две струйки пота скатились со лба по вискам, вызвали лёгкую щекотку и желание их вытереть. Гена еле успевает остановить свою руку. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоится перед решающим рывком. Выдохнуть не получается. Воздух в лёгких застыл студнем. Одно движение вперёд. Как же тихо в квартире. Нет, слышно, как сонно урчит холодильник и мерно шагает секундная стрелка на старомодных часах, но звуки доносятся как через толстый слой ваты. Тихо именно здесь.
Движение вперёд. Теперь «облако» над ним занимает весь обзор. Можно чуть-чуть приподнять голову и в щёлку между собственным животом и этой пакостью увидеть кусочек своей кухни. Увидеть и немножко успокоится. Поверить, что он всё ещё дома. Но — «облако» СЛИШКОМ низко. Оно прямо над ним. Всего в нескольких сантиметрах. Да это и не облако вовсе. Нету здесь
