но продолжил, - товарищами шутить ни в коем случае нельзя!
- Это верно, - согласился врач. – Поедем по «комсомольской путевке» в Анадырь или Магадан.
- Рот на замок! – подытожил водитель.
Веня облегченно вздохнул – докладную на него и на этот раз писать не будут.
Пробуждение
Руку пронзила острая боль. Я непроизвольно дернулся, пытаясь убрать руку от источника боли. Не вышло. Боль жгучим ручьем пошла по руке вверх. Я открыл глаза. Магическое зрение «включилось» само по себе, автоматически.
Первым, кого я увидел, оказался человек в белом халате рядом со мной, вливающий мне через шприц внутривенно какую-то гадость. Аура у него была нейтральной, равнодушно-серого цвета. То есть не враг, но и не друг. А вот стеклянный шприц был окутан неприятной салатовой дымкой – как плесенью. И жидкость, которая потекла мне по венам, тоже была салатово-ядовитого цвета и, как мне подсказывала моя интуиция, могла причинить только вред.
Мгновенно на меня нахлынуло чувство злой ярости. Внутри вспух и стал раскручиваться шар силы и отнюдь не живой. По энергетическим каналам потек примитивный, но действенный мертвый «Хлыст».
Мужик в белом халате посмотрел мне в лицо, удивленно вытаращил глаза, но инъекцию доделал до конца.
«Врач? – мелькнула мысль. – Скорая помощь?»
Рядом на кровати сидела заплаканная maman. Вокруг её головы пылала желтая аура – признак печали и расстройства.
Собственно, её откровенно горестный вид и удержал меня от желания немедленной расправы. Кстати, Герис предупреждал о таких возникающих порывах ярости. Предупреждал и даже учил, как с ними бороться.
Maman обняла меня, прижала к себе. Я почувствовал, как сходит нездоровое возбуждение, как косматый мертвенно-бледный шар внутри уменьшается, как пустеют энергетические каналы, секунду назад готовые выплеснуть смертоностную силу.
Мы посидели так с минут пять. Мне стало тепло, спокойно, уютно.
- Мам, а что случилось, а?
- К нам гости пожаловали, - сообщила maman. – Точнее, к тебе. А ты сидишь на диване у себя, глаза закатил, не дышишь совсем… Я тебя встряхнула, по щекам постучала – никакого эффекта! В лицо водой брызнула. И вдруг ты валишься на пол, хватаешься за голову и начинаешь кричать. Я чуть с ума не сошла… Спасибо людям, - maman кивнула в сторону кухни, - подняли тебя, перенесли на кровать, посидели с тобой, пока я Скорую вызывала…
Герис предупреждал! Каждое занятие наставник твердил, что мага ни в коем случае нельзя отвлекать во время медитации. Даже прикасаться! По его словам, именно в этот период любой маг – от начинающего ученика до магистра-архонта – беззащитен от внешних воздействий.
Поэтому перед медитацией маги выставляли защитные конструкты, либо уходили в Астрал в защищенных помещениях.
Я ж всё время просил maman не трогать меня в это время. Не послушалась…
- Мам, - я виновато улыбнулся, - я же просил не трогать меня во время медитации. Ты меня так и убить можешь…
- Правда? – опешила maman. – Нет, правда?.. Ой, дура я, дура! Прости меня, Антошка!
- Ладно, - отмахнулся я. – Проехали. Дай футболку.
Пока maman доставала из шкафа футболку, я быстро пустил по организму конструкт общего «исцеления», нейтрализуя последствия инъекции.
Потом, надев чистую футболку (старую, всю измятую maman закинула в стирку), прошел на кухню, поздоровался.
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, Антон Николаевич! – старший из них, смуглый, горбоносый, черноглазый, встал, сделал шаг навстречу, протянул руку. – Капитан Устинов Денис Владимирович, Комитет государственной безопасности.
- Старший лейтенант Ершов Игорь Валентинович, - встал второй, который был помоложе, светловолосый, голубоглазый, и тоже протянул мне руку. – КГБ.
Я пожал руку сначала Устинову, потом Ершову.
- Может, в комнату пройдем? – предложил Устинов. – Там удобнее будет беседовать.
Он виновато улыбнулся, даже попытался руки развести, ударился одной об стенку, другой об холодильник.
- Тесновато у вас тут…
- Да, да, конечно, - подала голос из-за моей спины maman. – Проходите в комнату, присаживайтесь. Можно не разуваться.
Оказалось, что гости сидели на кухне в обуви.
- Да ничего страшного, мам, - вдруг неожиданно для самого себя возразил я. – У нас чисто. Гостям разуться будет не затруднительно. Правда?
Не знаю, что на меня нашло. Сначала я был удивлен, даже ошеломлен визитом сотрудников КГБ. Потом, вспомнив слова наставника, откровения завотделением БСМП Захара Петровича как раз про Ершова… В общем, на меня напало бесшабашное, веселое, даже хулиганское настроение.
Устинов с Ершовым разулись, прошли в комнату, огляделись, выбирая место, куда бы присесть. Я, опережая их, уселся на свой диван, в уголок, который едва выглядывал из-за шкафа, откинулся на спинку.
У моих собеседников не осталось выбора: только разместиться на стульях напротив меня. На кровати сесть не получилось бы – оттуда меня тогда не было видно. Стулья у нас были недорогие, неудобные, жесткие. Без опоры, например, если не за столом, то на таком долго не просидишь.
- Может, поближе присядете? – предложил Устинов.
- Да мне здесь поудобнее, - вежливо отказал я. – Спина не затекает.
Устинов повернулся в сторону, попросил:
- Нина Павловна! Можно мы пообщаемся с вашим сыном тет-а-тет, так сказать? С глазу на глаз?
- А в чём дело? – немного сварливо отозвалась maman.
- Очень нужно, - обезоруживающе улыбнулся тот. – Пожалуйста…
- Хорошо, - сдалась maman. – Я пока в магазин схожу. Сахар заканчивается.
Хлопнула дверь. Щелкнул замок. Смуглый вздохнул, развернул стул, сел, облокачиваясь на спинку:
- Поговорим?
Его коллега придвинулся поближе. Я пожал плечами, говорите, мол.
- Антон, у тебя… Ничего что я на «ты»? У тебя проявились необычные способности, которые интересны многим, понимаешь?
Я снова пожал плечами, мол, продолжайте…
- Интересны многим – нам, учёным, лицам из негативной среды…
- Кому? – не понял я.
- Ну, всяким жуликам, бандитам, криминальным элементам, короче… И, разумеется, зарубежным спецслужбам. Пока ты особо не известен, ты живёшь спокойно. Хотя, как не известен? Известен. Да еще как! Про тебя уже и в милиции знают, и в криминальной среде ты нарисовался…
- И вы в курсе? – уточнил я.
- Мы – в первую очередь, - согласился Устинов.
- А что ты умеешь? – поинтересовался другой