ужасном состоянии. Еще лет восемьдесят, и континент превратится в безлюдную пустыню.
Я отвела взгляд. Рядом рвано выдохнул Элерон. Он был белым, как бумага, а по его виску одна за одной бежали капельки пота.
– Что скажешь? – спросил он у меня.
Я качнула головой.
– Мне надо подумать.
– Хорошо, – он встал со скамейки. – Думай, Леонора. Я свяжусь с тобой позже. Всего доброго, господа.
***
За окном догорал закат. Я сидела на ступеньках своего крыльца, укутавшись в старый плед, осторожно потягивала из большой кружки горячий чай и задумчиво наблюдала, как медленно тают в воздухе широкие алые полосы.
Я приехала домой около часа назад. Когда Эфлер ушел, мы с братом поднялись в квартиру и долго обсуждали беседу с даламанским чародеем. По словам Кристофера, маг встретился ему во дворе, когда он вышел из дома, чтобы отправиться на велосипедную прогулку.
– Он выглядел доброжелательным и делать глупости явно не собирался, – сказал брат. – По часам же я царапнул случайно. Прости, что побеспокоил тебя, Крис.
На то, что я увидела в глазах Элерона, ему было плевать. Даламан был для брата бесконечно далек, как сказочная страна, существующая где-то на другом конце галактики, а значит, не представлял ни ценности, ни интереса.
– Ты ведь не собираешься взаправду отправиться с ним в параллельный мир? – то и дело спрашивал он.
Меня же увиденное выбило из колеи. Очевидно, я не настолько привыкла на Земле, чтобы окончательно охладеть к Даламану. Я не вспоминала о нем много лет, теперь же у меня болит сердце от одной мысли, что он стоит на пороге гибели.
Кристофер наверняка это понимал, а потому изо всех сил старался направить мое внимание в другое русло. Закончив разговор об Эфлере, он принялся рассказывать мне о новом кафе, недавно открывшемся в соседнем квартале, потом подробно расспросил о планах на отпуск и даже предложил вместе отправиться в путешествие. Я слушала, кивала, беспрекословно соглашаясь с каждым его словом, а потом попросту сбежала, придумав себе какой-то важное дело.
Мне надо было побыть одной. Надо было еще раз обмозговать встречу с Эфлером и разобраться в собственных чувствах.
Я несколько часов бродила по улицам, сидела на лавочке в каком-то парке, и переживала щемящее чувство дежавю.
Все это уже было. Давно, в прошлой жизни. Я так же бродила по городу, так же тонула в пучине сомнений, которую развел вокруг меня тот же самый человек. Тогда это окончилось печально.
Что же мне делать теперь? Я могла бы послать Эфлера ко всем чертям. Могла бы согласиться с братом, что теперь моя жизнь здесь, и до параллельных миров нет никакого дела. Но тогда бы я солгала самой себе.
Родина, далекая, израненная, недостижимая, вдруг встала передо мной, как пожилая грустная мать, простирающая руки к любимой дочери. А вместе с нею встал вопрос: смогу ли я спокойно жить, зная, что могла бы залечить ее раны и утешить ее печальную старость?
Домой я вернулась в сумерках. Долго стояла у окна, глядя на темнеющее небо. Потом вспомнила, что весь день ничего не ела, и решила влить в себя хотя бы немного кипятка…
– Добрый вечер.
Эфлер появился у крыльца неожиданно. Мне показалось, что он вышел ко мне прямо из вечернего тумана.
– Мы сегодня виделись.
– Позволишь присесть?
Я пожала плечами. Элерон неслышно опустился на ступеньку рядом со мной.
– Ты пришел слишком рано. Я пока не готова дать тебе ответ.
– Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Говори.
Он глубоко вздохнул.
– Леонора, я очень перед тобой виноват. Виноват настолько, что поверить в мою искренность почти невозможно. Тем не менее, я хочу исправить свою ошибку – хотя бы частично. Но я пойму, если ты откажешься от моего предложения.
Я усмехнулась, покачала головой.
– Некоторые люди неисправимы. Признайся, Эл, тебе ведь по-прежнему плевать на Даламан. Ты искал меня вовсе не для того, чтобы вернуть ему магическое равновесие, а чтобы порвать нить, которая связывает тебя с небесным колодцем. И больше ничего. Если это произойдет, ты покинешь родную реальность и переместишься в другую. Твой личный резерв здорово вырос, и ты наверняка сумеешь это провернуть без помощи волшебного родника. В новом мире можно будет заново построить свою жизнь. Организовать себе второй шанс, как мне организовал его древний страж из подземного лабиринта.
На лице Эфлера мелькнула кривая улыбка.
– Как, однако, хорошо ты меня понимаешь, – негромко произнес он. – Да, я жуткий неисправимый эгоист. За сто двадцать лет я страшно устал от магии, гибнущего Даламана и его треклятого огненного колодца. Да, я хочу изменить свою жизнь. Или же вовсе ее прекратить. В ней больше нет смысла, Леонора. Знаешь, о чем я сейчас жалею? О том, что давным-давно позволил тебе переступить порог волшебной пещеры. Мне надо было отправить тебя обратно, как только мы открыли ту дверь. Пусть бы я умер – прямо там, на входе. Тогда бы остались в живых все остальные – и ты, и Вуур, и весь Алоир. Ваши смерти – это огромный камень, который я несу на своей спине из года в год, а он становится тяжелее и тяжелее. Знаешь, я часто тебя вспоминал. И часто видел во сне. То, что мы беседуем сейчас лицом к лицу – самое великое чудо, которое только могло со мной произойти. Понимаешь, что это значит? Что наша история еще не закончена.
Я повернула к нему лицо. Эфлер был строг и серьезен.
– Тебе не нужно время, чтобы обдумать мое предложение. Решение ты уже приняла. Просто скажи мне его. Сейчас.
Я глубоко вздохнула.
– Ты предлагаешь мне очередную авантюру. Никто не знает, как поведет себя небесный колодец, когда я появлюсь в его чертогах. У меня теперь другое тело, на котором стоит отпечаток параллельного мира. Что если источник решит, будто я враг, и испепелит, как тех чародеев, которые пытались пройти сквозь его защитный купол? Умирать во второй раз я не хочу.
– Ты не совсем права, – качнул головой Элерон. – Поведение огненного столба действительно непредсказуемо, однако я неплохо умею считывать его настроение. Если окажется, что я ошибся, и колодец тебя не узнает, мы попросту вернем Кристину Реттер обратно на Землю. Я оставлю в твоем доме якорь, к которому прицеплю чары межпространственного перехода. В случае опасности он вытащит тебя из оазиса. Если же все пройдет без проблем, ты сможешь вернуться сюда сама. Или остаться на Даламане.
Его слова звучали одновременно страшно и логично. Снова неизвестность, снова риск, снова продиктованное чувствами безрассудство. Некоторых людей жизнь не учит ничему. Они настолько глупы и недальновидны, что обречены весь свой век скакать по одним и тем же граблям.
Между тем, Эфлер снова оказался прав. Мне не нужно было раздумывать над его предложением.
