ветра достаточной силы, чтобы подхватить обоих псов, поднять их футов на семь и швырнуть так, что они врезались в моих преследователей, ненадолго застопорив их продвижение.
И все это старик сотворил, отбиваясь от девяти Иных, пытавшихся обвить его щупальцами и растерзать когтями.
Вот это чародей, ребятки.
Я же проделал остаток пути к дальнему и более высокому полукружию траншейки – вылить бензин в ее ближнюю часть я не мог, поскольку сила тяжести сыграла бы с нами злую шутку, – и торопливо опустошил ведро, одновременно стараясь не расплескать его содержимое по краям борозды в бетоне.
Один из углопсов испустил встревоженный вой, и четверо существ из тех, что донимали Эбинизера, переключились на меня.
Но им следовало хорошенько подумать, прежде чем ослабить натиск на человека вроде моего деда. Раздался новый возглас – единственное слово, – и старика окутало ревущее пламя, которое разошлось во все стороны волной бело-голубого огня, и углопсы отпрянули. Правой ладонью старик хлопнул по бетону, рявкнул какую-то фразу, и под лапами несущихся ко мне монстров вдруг изменилась сила тяжести – она увеличилась настолько, что под весом собственных тел они распластались на полу, дергаясь в безуспешных попытках сопротивления.
Придя в себя после огненной волны, чудища опять бросились к Эбинизеру, вот только теперь он не мог дать им отпор, одновременно сдерживая тех, что направлялись в мою сторону.
Иные налетели на него, и за атакой последовало новое световое шоу: броня старика выдержала натиск, вызывающе отплевываясь искрами. В тот момент только могучая воля и не менее могучий разум моего деда отделяли его от неминуемой смерти.
Тем временем четверо преследовавших меня псов судорожными прыжками обогнули зону увеличенной гравитации, в которой барахтались их сородичи.
Пару секунд я зачарованно смотрел, как эти слизистые кляксы придвигаются все ближе – именно туда, где мне вовсе не хотелось их видеть. Но затем нашел в себе силы броситься к центру круга – ведь мне требовалось, чтобы преследователи оказались именно там. Я краем глаза заметил, что эта четверка несется ко мне тесной сворой, буквально бок о бок, вытянув вперед щупальца и лапы в одном из тех прыжков, что длились целую вечность.
И как только их хвосты оказались в пределах круга, я сосредоточился на выщербине в полу, щелкнул пальцами и заорал:
– Flickum bicus!
Порожденная усилием воли статическая искорка – такая яркая, что от нее защипало в глазах, – воспламенила бензин в бетонной траншее, и пламя разгорелось с таким звуком, будто великан вздохнул полной грудью, а затем пробежало по кругу и вспыхнуло ясным бледно-синим огнем.
Работа с магией в пределах круга – дело напряженное, а если речь идет о замкнутом огненном кольце, это… все равно что стоять в комнате, чьи стены, пол и потолок сплошь покрыты зеркалами, и куда ни глянь, везде увидишь бесконечное количество отражений. Любое магическое действие в круге огня склонно очень-очень быстро набирать силу, поскольку фрагменты энергии, отскакивая от барьера, рекомбинируются в нечто могучее и непредсказуемое – настолько могучее и непредсказуемое, что, хотя эта методика не является чистопородной черной магией, она указана в списке рекомендованных чар и действий, с помощью которых Стражи оценивают колдовской потенциал отдельно взятого чародея. Да, она настолько опасна.
Представьте, что кольцо огня – что-то вроде экспериментального термоядерного реактора. Так или иначе, произойдет нечто крайне серьезное. Если процесс изгнания выйдет из-под контроля, посреди Голд-Кост может прогреметь аналог взрыва небольшой атомной бомбы.
Но есть и хорошие новости. Такая разновидность магии сводится к перемещению больших объемов энергии по прямой линии, а в этом я настоящий мастер. И даже хорошо, что Иные заключены в круге вместе со мной. Теперь мне не понадобятся фрагменты их тел, чтобы создать канал для заклинания.
Разумеется, это также означало, что, пока я буду творить чары, углопсы запросто могут оторвать мне голову.
Господи. Обожаю работать в стрессовой обстановке.
Когда первый пес бросился на меня, я упал на бетон и откатился в сторону, а по пути изо всех сил пнул его каблуком в податливое гнездо щупальцев. Отдача слегка отбросила меня от чудовища и дезориентировала его настолько, что у меня появилось время выкрикнуть:
– Псы углов, я изгоняю вас!
Мой голос был напитан волевой энергией, и невидимый барьер ожил. Мириады крошечных лент желто-зеленого огня взметнулись к потолку, и круг превратился в колонну, но не статичную, а пульсирующую, поскольку он то распухал, то сжимался. Тот участок, где воля Эбинизера удерживала четверых углопсов, замерцал искрами, а другие искры, побольше и поярче, хлынули из брони его защитных заклинаний. Они походили на светлячков, и в их движениях было что-то осмысленное и жутковато-биологическое.
Когда я добавил ко всему этому свой голос, пламя раскалилось до совершенно невыносимой яркости. Тринадцать глоток в едином порыве издали басовитый вой, и все до единого псы изготовились прыгнуть на вашего покорного слугу.
Едва они оставили старика в покое, как он поднял левую руку и шлепнул ладонью по бетону. Тот застонал от вновь возросшей силы тяжести, а псы, несмотря на их сопротивление, оказались накрепко прижаты к полу.
Лицо старика побагровело от натуги, а рот перекосился в мучительной гримасе.
Боже мой! Не исключено, что у меня на глазах Эбинизер совершал самоубийство.
Он не мог долго находиться в таком напряжении.
– Углопсы, прислужники Внешней Ночи, в этом мире вам не место! – крикнул я. – Изыдите!
Ответом мне был новый хор басовитых стонов, но воля Эбинизера Маккоя имела железную хватку, и беспомощные твари не могли шевельнуться.
За исключением одной. Той, что оказалась ко мне ближе остальных.
Обороняясь и одновременно удерживая заклинание магии земли, – чтобы сотворить нечто подобное, у меня ушло бы не меньше минуты, – старик создал еще одни чары, избавив меня от избыточной гравитации, но удерживая всех углопсов под сетью своего разума.
Точнее, не всех. Дюжину из тринадцати. Последний выползал из гравитационного колодца – ясное дело, в мою сторону, – и едва его передние лапы оказались за пределами зоны чар, пес подобрался перед рывком к моему горлу. Наконец он высвободился и прыгнул.
Огненное кольцо издало воющий звук и начало мерцать в нескольких цветах спектра, совершенно несвойственных обычному пламени, а воздух так переполнился энергией, что у меня зачесалось в глазах, а я еще даже не добавил свою волю к дедовой. Если отказаться от изгнания и прикрыться каким-нибудь защитным заклинанием от нападающего монстра, с такой концентрацией чар попросту невозможно предсказать, что произойдет дальше.
Поэтому я не двинулся с места, а когда пес вырвался на волю, прокричал:
