– Это и есть твой стилист? – спросил он у Кати.
– Да.
– Поздравляю, – довольно холодно произнес он. – Ваш наряд производит впечатление.
– Мой наряд – или мое творчество? – процедила Карина.
– И то и другое, – Селгарин смотрел на Карину так пристально и так долго, что Кате это показалось неприличным.
– Мы случайно не были знакомы раньше? – спросил он через полминуты.
– Были! Но не будем! – отрезала Карина. – Пошли, Катерина!
– Спасибо вам за предложение… – Катя испугалась, что Селгарин обиделся. Но он на нее даже не посмотрел: не сводил глаз с Карины.
Катя почувствовала легкий укол зависти. Она подумала, что в своем скромном костюме Карина выглядит намного роскошнее, чем Катя – без грима и в обыденной одежде.
– Минуту! – Селгарин протянул руку к Карине, как будто намереваясь задержать ее. – Есть кое-что, что я хотел бы уточнить! Кое-что о… приоритетах! – Он очень холодно и очень пристально смотрел на Карину. – Мы ведь понимаем друг друга, да?
– А я чё-то не понял, чё ты хочешь от моей подруги, гей ботвастый? – раздался у Кати за спиной угрожающий голос.
Катя обернулась и увидела «якудзу» Гошу. В глазах Гоши читалось намерение ломать и сокрушать.
Селгарин, однако, ничуть не испугался: посмотрел на Гошу, как на таракана. Хотя «таракан» был намного крупнее Селгарина.
«Сейчас начнется драка», – подумала Катя. Ну уж нет! Ей это совсем ни к чему!
Она пискнула «Извините!», бросилась к выходу, сбежала по лестнице, мимо чопорных швейцаров, мимо охранника, сделавшего непроизвольное движение – поймать! – но вовремя остановившегося, – и оказалась на пустынной ночной улице. Незнакомой. Где метро, она понятия не имела. Но решительно двинулась вперед: куда-нибудь да выйдет.
Через пять минут ее догнал Гоша.
«Сейчас он мне что-нибудь сделает…» – ёкнуло сердце.
Но Гоша обижать ее не стал.
– Ты куда сбежала, дурочка? – пробасил он довольно добродушно. – Каринка вся извелась. Пошли!
– Куда? – спросила Катя. – К Карине?
– Нет, к гостинице. Такси тебе возьму.
– А Карина не обиделась? – робко спросила Катя. – Она хотела, чтобы я у нее заночевала…
– Ночевать у Карины буду я! – отрезал Гоша. – Тебе там делать нечего. И вообще, – сказал он уже мягче, – держалась бы ты от всего этого подальше. От Каринки, от всего…
– Почему?
– Сдохнуть раньше времени можно, вот почему!
Оставшийся до гостиницы путь они проделали молча. У входа Гоша выбрал из ожидавших их машин ту, что поскромнее, усадил Катю внутрь, назвал адрес, сунул водителю деньги и предупредил:
– Если что с ребенком будет не так, ну, типа, ты, мужик, меня понял!
– Понял, понял! – быстро согласился водитель.
– Крутой у тебя… дружок, – сказал он Кате, когда они отъехали. – Он кто?
– Пока не определился, – ответила Катя. – Не успел еще. Недавно из тюрьмы вышел.
Больше вопросов не последовало. А у дома водитель не просто высадил Катю из машины, а проводил до дверей.
– Так мне спокойней будет, – пояснил он. – А то как бы твой друг меня не определил… Если что.
Глава двадцать вторая
Карлссон и Катя отправляются в загул
Однажды король шотландских эльфов решил устроить турнир.
Первое состязание: кто выпьет больше эля.
Второе состязание: кто издаст самый страшный вопль.
В первом состязании победил проживавший по соседству тролль, из-за оплошности организаторов проникший на турнирное поле и признанный победителем, поскольку эля больше не осталось…
Во втором состязании победил братец победителя, узнавший, что опоздал на первое состязание.
– Карлссон! Как ты вовремя! А я как раз думала: куда ты пропал?
Этим радостным возгласом Катя встретила Карлссона. Когда он возник в окне, она как раз пила чай на кухне. Перед ней на столе лежал конверт с небрежной надписью «гонорар Малышевой». Катя на него с удовольствием посматривала.
– Дела всякие… – неопределенно ответил Карлссон.
– А у меня тут столько всего произошло!
– Угу… – Карлссон шарил в кухонном шкафу. Нашел пачку соленых сухариков «со вкусом ветчины», слопал.
– Я только что из издательства. Вот, деньги за баллады получила, – похвасталась Катя. – Две с половиной тысячи! Первый самостоятельный заработок. Аванс за офис-менеджера не в счет – я же тут фактически ничего не делаю…
– Угу, – Карлссон явно не разделял ее радость. Зато он нашел кусок вареной колбасы недельной давности…
– Карлссон, не ешь, отравишься! – закричала Катя.
Колбаса остановилась на полпути к Карлссонову рту, была обнюхана и сочтена пригодной в пищу.
– Яда нет, – прошамкал Карлссон, откусив кусок граммов в двести.
– При чем тут яд? Она старая! Давай я ее хотя бы поджарю!
Но колбаса уже исчезла в недрах Карлссонова организма.
– Ты такой голодный! – озвучила очевидный факт Катя.
– Три дня не ел, – Карлссон огляделся в поисках еще чего-нибудь съедобного.
– Давай я тебя покормлю! – предложила Катя. – У нас теперь деньги есть. Смотри, сколько! – Катя помахала пачечкой сторублевок. – Карлссончик! Гуляем! – От избытка чувств она привстала из-за стола и чмокнула Карлссона в щеку.
– Гуляем, это как? – флегматично спросил Карлссон.
– Ну-у…
Честно говоря, Катя и сама не знала, что подразумевала под этим словом.
– В кафе пойдем! Поедим вкусно!
– Поесть – это можно, – согласился Карлссон. – Пошли.
– Погоди! Ты что, так и пойдешь? – удивилась Катя. – В этом?
– А что? – Карлссон оглядел свой порядком поношенный спортивный костюм. – Мне в нем удобно.
– Ну ты как хочешь, а мне надо переодеться. Подожди меня здесь, ладно?
Катя встала из-за стола, поставила чашку в мойку и отправилась в комнату. На обратном пути из издательства она заглянула в «Кислород» и теперь собиралась «проветрить» блескучий синий топ с черным иероглифом на спине. Что означал иероглиф, Катя понятия не имела. Главное, что в этом топе она очень эффектно смотрелась.
А вот с лицом все было несколько сложнее. После показа мод прошло уже два дня, а кожа все не приходила в норму. В первый день Катя не очень переживала насчет нездоровой бледности и синяков под глазами – решила, что надо просто выспаться – и все пройдет само. Но теперь, взглянув на себя в зеркало, поняла, что надо принимать меры, – в таком виде в свет идти нельзя. Поэтому, закончив наряжаться, Катя тщательно накрасилась. В итоге лицо получилось несколько кукольным, но, по крайней мере, не изможденным и больным.
– …Ну как, нравится? – спросила Катя, выходя из ванной.
По ее мнению, она выглядела совсем неплохо – если особенно не приглядываться.
– Годится, – равнодушно уронил Карлссон. – Пойдем?
И они отправились в загул.
Выбор кафе Катя предоставила Карлссону.
Взрослый солидный мужчина должен в этом разбираться лучше вчерашней школьницы из провинции.
И Карлссон выбрал. Равнодушно миновав с полдюжины заведений, он решительно направился к двери под загадочной вывеской «Шаманама».
«У нас весело! – сообщали корявые буквы на плакатике. – По выходным – кик-бокс! По понедельникам, вторникам и четвергам – чисто мужские забавы! По средам и пятницам бьют в бубен!»
Сегодня был вторник.
У входа теснились иномарки.
Катя попыталась удержать Карлссона, но разве его удержишь!
Вышибала на входе тоже попытался.
– У вас заказан столик? – осведомился он, с сомнением оглядывая невзрачный прикид посетителя.
– Столик? – Нос Карлссона был на уровне узла вышибалова галстука. Но смотрел он не на галстук, а внутрь заведения, где в дыму и шуме вкусно кушали любители «чисто мужских забав».
Карлссон потянул воздух расширившимися ноздрями. Его и без того маленькие глазки почти закрылись от удовольствия.
– У нас все занято! – решительно заявил вышибала, взял Карлссона за плечо и попытался вытолкнуть на улицу.
Тщетно. Единственное, чего он добился, – Карлссон поднял голову и посмотрел на него.
Что прочитал в этом взгляде вышибала, сказать трудно. Но он тут же отпустил плечо посетителя и посторонился.
Карлссон и Катя вошли внутрь.
– Может, уйдем? – нервно проговорила девушка. – Это же какие-то… тролли.
– Тролли? – Карлссон окинул взглядом посетителей. – Какие же это тролли, – добродушно пробасил он. – Это так, гоблины.
Сказано было довольно громко. Трое мужчин за ближайшим столиком дружно развернули массивные туловища и уставились на Карлссона.
Карлссон улыбнулся, вернее, продемонстрировал троице, какой у него большой рот и какие крупные зубы.
Катя его лица в этот момент не видела, а если бы видела, то поняла бы, почему троица так же дружно отвернулась и занялась содержимым своих тарелок.
