Премного благодарен, уф, какое облегче... Что?..
— Напротив, — повторила донья Карлотта. — Теперь я ещё больше уверена, что именно ТЫ подходишь на роль мужа для нашей дочери.
— ЧТО? — я разом вспотел. Да так, что захлюпало в ботинках.
— Мне кажется, что именно ТЫ, Макс, сможешь найти с Зебриной общий язык.
— Вы что, не видели, как она выстрелила в меня из огнемёта?.. Да от меня же и головёшек не осталось. Подошвы до сих пор дымятся!
— И тем не менее, мы с тобой разговариваем.
— Это всё мой труп. А голос — рефлекторная посмертная реакция. Скоро пройдёт. На самом деле, я призрак. Да, точно. Именно призрак. А призраки не женятся. Как-то у них это не принято...
— Ты живой, Оторва, — протянув руку, Лолита ущипнула меня за руку.
— Ай!..
— Вот видишь. Ты абсолютно, бесповоротно жив.
Мне показалось, или Медуза смотрит на меня с сочувствием?
О. Ладно. Значит, от женитьбы не отвертеться... Ну, это мы ещё посмотрим. Человеку, который отвертелся от колхоза перед осенней сессией, раз плюнуть избежать женитьбы на взбалмошной девчонке.
— Но как я уцелел? — я обратил взыскующий взор к драконихе. — Я отлично помню и красные зрачки, и распахнутую пасть, и этот белый клуб пламени... Да я почувствовал, как обугливаются брови! Боже мой, у меня шок. И только поэтому я разговариваю и не чувствую боли...
— Посмотри на себя, — приказала дракониха, вытаскивая из сумочки пудреницу.
Лолита стремительно отшатнулась, заслонив глаза рукой, а донья Карлотта настойчиво подставила к моему носу круглое зеркальце.
— Видишь? Всё в порядке. Ты абсолютно цел и невредим.
— Ничего не понимаю, — как только я закрывал глаза, сразу слышал этот сосущий звук втягиваемого воздуха, а затем — струю пламени...
— Я не знаю как, малыш, — мягко сказала донья Карлотта. — Но ты смог защититься от пламени. Что-то в тебе такое есть...
— Не может быть, — решительно отмёл я эти гнусные инсинуации. — Я — обычный московский мальчишка. Моя бабушка была учительницей русского языка. Моя мать — певица. Разъезжает с какой-то группой и ей нет дела до великовозрастного отпрыска.
— А отец? — донна Карлотта смотрела на меня пронзительно и остро. Как иголка с глазами.
— А что... отец? — я пожал плечами. Бабушка не любила об этом говорить. В детстве я пытался, но потом перестал. Какая разница?.. Он бросил меня.
— Какие у меня глаза? — вдруг спросила дракониха.
— Э... Красивые?.. — я не понял, к чему она клонит.
— Да нет, глупыш. Какого они цвета?
— Радужные. С вертикальными зрачками. У Зебрины — такие же.
Донья Карлотта посмотрела на Лолиту.
— Ну, а ты что думаешь, дорогая?
— Я не думаю, я знаю, — обиженно отрезала моя охранница. — Я знаю, кто вы есть, донья Карлотта. Но глаза у вас, уж извините, самые обычные. Карие с чуть заметным золотым отливом.
И обе дамы посмотрели на меня...
— Но что это доказывает? — нет, так просто я не сдамся. Так просто от своей заурядности я не откажусь. Я буду за неё бороться. — Подумаешь, глаза... На основании этого вы решили, что я... не такой, как все?
Донья Карлотта смутилась.
— Нет, конечно нет. Но я не готова предоставить ВСЕ доказательства прямо сейчас.
— А мне непонятно, почему ты так яростно отпираешься, — Лолита смотрела в пол. — Ты что-то скрываешь?
— Да ничего я не скрываю, — я пожал плечами. — И вообще... Причём здесь мои родители? Какая связь между ними и тем, что я остался целым и невредимым, когда ваша доченька на меня дыхнула?
Я вдруг заметил, что слишком много пожимаю плечами.
— Дело может быть в том, — Лолита прищурила глаза, в которых вдруг появились оранжевые искры. Слишком много оранжевых искр. — Что ты не тот, за кого себя выдаёшь.
— Есть ещё третий вариант, — ядовито сказал я. — Я — самый обыкновенный парень, который случайно провалился в ваше измерение. Но ВАМ хочется думать, что случайностей не бывает.
— Но это правда! — донья Карлотта уставила на меня огромные радужные глаза. — Я тебе говорила: всё зависит от Судьбы. Ты ПРОСТО НЕ МОЖЕШЬ быть... обычным.
— Потому что это противоречит вашим высоким стандартам? — я горько усмехнулся. — Потому что тот, кого вы выбрали для своей дочери, обязан быть выдающимся по всем своим характеристикам? Как призовая лошадь, или породистый пёс?
— Не понимаю, о чём ты, малыш, — поджала губы дракониха. — Я всего лишь хочу сказать, что ЗНАКИ не врут. Но оставим это, — она подошла к провалу, проделанному в стене Зебриной и осторожно, стараясь не поцарапать глянцевую кожу туфель, взгромоздилась на вывороченные камни. — Я совсем забыла о дочери. И спасибо тебе, что напомнил, малыш... Надо найти и успокоить девочку.
За её словами угадывался подтекст: "пока она чего-нибудь не натворила".
— Подождите, — протянув руку, я помог драконихе удержать равновесие. — Оставайтесь здесь, донья Карлотта. С Зебриной должен поговорить я..
— Ты уверен? — за её вопросом скрывалось огромное "но". Но я кивнул.
— Это моя вина. В смысле, я должен был помнить, насколько легко можно выбить её из колеи. Понимаете, чуть раньше мы с ней так хорошо поладили... Я попросил её повзрослеть, и она охотно согласилась.
— Но вы оба забыли, что это длительный процесс, — мягко улыбнулась дракониха. — Почти единственная в мире вещь, которую нельзя сделать по волшебству.
— Вы правы, — я придержал её руку, пока донья Карлотта спускалась с груды камней. — Но всё-таки я должен попытаться. В первую очередь, сам поступить, как взрослый — то есть, ответить за свои промахи. Потому что, если всякий раз к нам на помощь будет приходить любящая мамочка — мы так и останемся детьми.
Улыбнувшись на прощанье, я заспешил вниз по лестнице. Что бы там не говорили, но летать я ещё не умею.
— А ну, стоять.
Я словно наткнулся на бетонную стену.
— Лолита, в чём дело? Убери пожалуйста руку, я спешу.
— Ты кое-что забыл, Оторва. Убийцу.
— Того, что лежит мёртвым в пентхаусе? — невинно спросил я.
— Но... контракт могут продлить! —
