вселиться.
– А он может? – Похоже, раньше Питу такое даже в голову не приходило. Он даже назад посмотрел – то ли проверил, не маячит ли там жуткая призрачная фигура, то ли примеривался, не убежать ли.
– В принципе, может. Считается, что призракам нужно для этого согласие. Но на деле были случаи, когда за таковое считалось «Да» из фразы «Да отвали ты!», так что расслабляться и думать, что вот ты-то ни за что никогда не согласишься, не стоит.
– Я теперь вообще буду бояться рот открыть.
– И это правильно, – одобрил Скай. – Но амулет поэффективнее будет.
Они остановились, развели на обочине костерок. Пока Скай вырезал на деревянной плашке знаки и покрывал их золой пережженной в крошечной жаровне смеси трав, перышек синекрылки и выдернутых с затылка кучера волосков, Пит бродил вокруг. Искал грибы, собирал ягоды боярышника, обтрясал шишкоягоды с кустиков вереса. И, кажется, даже немного расстроился, когда волшебник закончил работу и позвал его ехать дальше.
– Тебе же еще какое-то зелье надо? Может, тут и сваришь?
Скай печально вздохнул.
– Зелье для призыва и связывания нежити совсем не хранится. Оно должно быть не просто свежим, а еще кипящим. Так что придется варить на месте. Сюда мы, пожалуй, призрака не дотянем.
Пит принялся складывать свою добычу в экипаж.
Наблюдая за ним, Скай заметил, что лесной нечисти тут по-прежнему почти нет. Даже мелкие существа опять куда-то делись. Это было неправильно, и никакого объяснения волшебник придумать не смог. Ну разве что в этих краях Чистильщики обитают на каждом шагу. Или тут одна из тех аномальных зон, про которые много писали волшебники древности. Потом большая часть таких мест была изучена и так или иначе получила свои объяснения. Но ведь не все же! Скай вздохнул. Даже если тут обнаружится самая настоящая аномальная зона, новый хозяин будет точно не рад нашествию любознательных волшебников. Хотя… Ведь новый хозяин – не господин Марк, а его сын. И он сам волшебник. Так что тайны этого места скорее всего будут-таки раскрыты. Но только после того, как он, Скай, выполнит свою часть работы.
Волшебник сосредоточился и начал мысленно повторять последовательность действий ритуала. Призрака он призывал всего однажды, не считая контрольной работы на втором курсе. А ритуал был длинным и нудноватым. Ошибиться легко, а потом начинай-ка все заново. Скай очень не любил лишнюю работу. Она портила ему настроение и напоминала про дядюшку Арли с его невыносимой нудной обстоятельностью. Скай и сам не вполне понимал, почему это настолько его злит. Дядя никогда не делал ему ничего плохого. Но после выпуска из Академии Скай ни разу не навестил старика. Они встречались только на ежегодных собраниях Гильдии. Впрочем, дядя и сам не настаивал.
Скай мотнул головой, разгоняя неуместные воспоминания, и вернулся к действиям ритуала. Если он ошибется, внутренний голос будет отчитывать его за поспешность именно с дядюшкиными интонациями.
Ворота снова были незаперты. На этот раз и Пит, и Скай твердо помнили, как кучер вставлял замок в дуги на створках, поворачивал ключ и убирал связку. Но сейчас замок был отомкнут и висел на кованом узоре правой створки. Скай вылез из экипажа, чтобы лично его осмотреть. Никаких свежих царапин, которые указывали бы на то, что замок открывали не «родным» ключом, на массивном корпусе не было. Волшебник заглянул в скважину, но ничего подозрительного не увидел и там. Однако от замка слабо, но заметно тянуло нечистью. Скаю для этого даже Особый взгляд был не нужен. Это чувство в кончиках пальцев он узнавал уже безошибочно. Но нечисти, питающей какую-то страсть к запертым воротам, волшебник не знал. Как и нечисти, оставляющей за собой кучи лошадиного навоза.
Навоз кто-то сгреб с дорожки в сторону, под куст, но не удосужился убрать подальше. Впрочем, если бы они не задерживались здесь, а просто открыли ворота и въехали, то точно ничего бы не заметили.
Скай подготовил защитный купол. Пит бдительно озирался по сторонам. Но в имении царила мертвая тишина. Только гаргульи с привычной уже насмешливостью скалились с крыши.
Остаток дня ушел на то, чтобы обойти все имение и убедиться, что никого нет. Кто бы ни нанес визит в их отсутствие, он тут не задержался. Зато взломал боковую дверь и оставил следы в пыли на полу особняка. Незнакомые сапоги с красивыми фигурными подковками прошлись по комнатам, заглядывая за мебель, в углы, подходили к картинам и зеркалам. Судя по отпечаткам перчаток на краях, гость пытался отодвигать массивные рамы. Искал проход или тайник?
В большой, но давно брошенной гостиной, заставленной разномастной мебелью, следы вдруг начали петлять, ходить кругами. Человек то бродил тут, то бегал, натыкался на мебель, будто вдруг обезумел или внезапно ослеп. Или попал под воздействие Пугала.
Потом следы большими шагами, скорее всего даже бегом, привели к тому самому балкону, с которого пару дней назад спустился одержимый, когда убегал из запертого дома. Заросшая клумба внизу была изрядно примята. Похоже, спускаться по решетке у человека не хватило терпения и он попросту спрыгнул, не удержался на ногах и прокатился по желтеющей траве. Дальше следы вели к дорожке и на ней терялись.
Пит хотел что-то спросить, но Скай остановил его, приложив палец к губам. На этот раз в имении он то и дело ощущал могильный холодок – следы присутствия призрака. И разговаривать, не закрывшись от него волшебной защитой, печным теплом и огоньками ламп, было неосмотрительно. Конечно, может быть, призрак вселился в визитера и ушел с ним, но лучше уж зря подозревать, чем зря расслабиться.
В домике привратника никаких следов незваного гостя не было.
– Вот теперь можно и поговорить, – сказал волшебник, усаживаясь на постель, которую уже как-то незаметно привык считать своей.
Тепло от растопленной печи разошлось по всему домику. Потрескивали фитильки ламп. Шуршал закипающий на печи котелок.
Пит подбросил в печь еще пару поленьев и уселся на табурет у стола.
– Да у меня уже все вопросы куда-то подевались. То есть вопросов-то уйма, но они все не к тебе, а к призраку. Его, кстати, можно будет порасспросить? Ну, когда ты его призовешь?
– Спросить-то можно. А вот заставить отвечать – нет. Ну, то есть я не умею. А добровольно призраки, как и люди, могут запираться, отмалчиваться и совершенно бессовестно врать. С чего бы этому вот конкретно покойнику с нами откровенничать? Он и при жизни был нелюдимым. А тут мы еще ему планы портим.
– Вот к его нелюдимости у меня ого-го какие вопросы.
