идти, нисколько не сомневаясь в правильности этого решения.
Однажды он услышал ритмичные звуки, эхо которых отражалось от стен.
Симагин прислушался.
Где-то далеко падали водяные капли.
В конце последнего коридора Симагин увидел тяжёлую железную дверь. На двери всё тем же розовым мелом было написано:
«Стучи три раза».
Симагин постучал, и дверь сразу же открылась.
На пороге стоял Тёмный Проводник. За его спиной барон увидел множество горящих свечей. Они стояли на полу и выступах стен.
— Не передумал? — спросил Тёмный Проводник.
Его лицо по-прежнему скрывалось в тени капюшона.
— Нет, — ответил Симагин.
Тёмный Проводник посторонился, позволяя барону пройти.
Это был огромный подземный бункер. Свод бетонного потолка нависал над головами, дальние стены прятались в тенях.
На полу была нарисована семиконечная гексаграмма. Вдоль начерченных мелом неровных линий стояли зажжённые свечи.
— Ложись, — сказал Тёмный Проводник, указывая на центр гексаграммы. — Одежду не снимай, пол холодный.
Симагин перешагнул горящие свечи и лёг на пол.
— Держи!
Проводник вложил ему в руки толстую стеариновую свечу.
— Ты добровольно пришёл сюда? — спросил он.
— Добровольно, — ответил барон.
— Не боишься?
— Нет.
— Хорошо.
Тёмный проводник чиркнул спичкой и зажёг свечу.
— Смотри на пламя и думай только о своих желаниях. Только о них, и ни о чём другом.
— Только о них, и ни о чём другом, — послушно повторил Симагин.
Он уставился на дрожащее пламя свечи.
Тихое шарканье шагов подсказало барону, что Тёмный Проводник стоит возле его головы.
В пламени тускло блеснуло золото. Что это было — золотая посуда, или позолоченный шильдик на капоте княжеского лимузина?
Золото переливалось, искря драгоценными камнями.
Симагин почувствовал, как закружилась голова.
Пламя расплывалось. В нём возникла голая княжна Соловьёва-Зауральская. Смеясь, она манила Симагина руками к себе.
Затем пламя вспыхнуло ослепительным белым светом и раздвинулось куда-то за пределы зрения.
— Встань и иди, — услышал Симагин голос Тёмного Проводника.
* * *
Мастер Казимир, как и обещал, поднял нас на рассвете.
— Хватит спать, сони! — проворчал он, стаскивая с меня одеяло. — Кофе уже остывает. Ты, Костя, в училище хотел пораньше? Так пошевеливайся! Сенька, а ты чего валяешься? Знаешь, сколько у нас дел?
Мы едва успели выпить по чашке кофе. Казимир схватил меня за рукав и чуть ли не силком поволок в сторону ручья.
— Костя, а как у тебя с баронессой? — между делом спросил он.
— Да нормально всё, — удивлённо ответил я. — А ты почему спрашиваешь?
— Беспокоюсь! — фыркнул Казимир. — Девка хорошая, а к нам в гости давно не заглядывала. Не упустил бы ты её.
— Вроде, пока не собираюсь. Наоборот, её родители в гости зовут, познакомиться хотят.
— Вот и поезжай, познакомься! Баронский род — это знаешь! Это упускать нельзя.
— Ты-то чего так беспокоишься?
— Да за тебя я беспокоюсь, дурень! У вас, молодёжи, только ветер в голове. Знаю, сам таким был! Ну, вот, смотри!
Казимир торжествующе обвёл рукой берег ручья.
Знакомое местечко!
Вот и яблоня, к которой я баронессу впервые прижал.
От воспоминаний потеплело на душе. А Казимир не унимался.
— Ну, что скажешь? Хорошее место, уютное! Вот так и так сваи поставим. Здесь дом будет, здесь — веранда! А? Прямо к воде — сиди себе утром, пей кофе и любуйся!
Место, и в самом деле, было хорошее. От основных построек его отделял яблоневый сад. Старые деревья создавали ощущение уединённости и покоя.
— И от нашего дома далеко, — словно услышал мои мысли Казимир. — Никому не помешаешь — води сюда баронессу хоть каждый день!
— Да что ты пристал ко мне с этой баронессой? — не выдержал я.
Но Казимир ни капли не смутился.
— Это я так, к слову. Ну, что — согласен строиться?
— А деньги?
— Разберёмся с деньгами. Ты ещё не всю Императорскую премию прогулял? Ну, вот! А я добавлю, сколько не хватит!
— Ладно, — кивнул я. — Уговорил!
В училище я едва не опоздал — ребята уже дожидались меня у крыльца казарменного корпуса.
Я пожал руки виконту Стоцкому и Грише, дружески кивнул княжне Соловьёвой-Трубецкой.
— Привет, Поля!
— Здравствуйте, Константин! — внимательно глядя на меня, ответила княжна.
Да что с ней такое? То сама целует, а то «здравствуйте»!
Может, этот водитель Герман пригрозил, что сообщит дяде княжны о нашем близком знакомстве? Вот она и держит дистанцию.
Ладно, потом разберёмся. Сейчас не для этого собрались.
— Серёжа, поручик Скворцов дал разрешение на наши занятия? — спросил я виконта Стоцкого.
Это была моя стратегическая хитрость — заслать к Скворцову за разрешением именно виконта.
— Разрешил, — кивнул Стоцкий.
— Отлично! Предлагаю найти укромное место, где на нас никто не будет глазеть и отвлекать.
— Я знаю, — оживился Гриша. — Можно за складом заниматься. Туда вообще никто не заглядывает.
— Показывай! — сказал я.
Место, и в самом деле, оказалось укромным — широкая щель между забором училища и глухой стеной склада. С плаца она не просматривалась, увидеть нас здесь можно было только случайно.
За забором был широкий овраг, густо заросший ольхой и ивой. Дома начинались на другой стороне оврага.
— Неплохо, — одобрительно кивнул я, оглядывая недавно выкошенную площадку. — А там что?
Я кивнул на бетонную бандуру, которая торчала из травы.
— Люк, — ответил Гриша. — Ха! Его недавно открывали!
Из любопытства я подошёл поближе.
Крышка люка плотно сидела в отверстии. Но на бетоне рядом с ней остались свежие царапины, а на краю крышки белела цементная пыль.
— Наверное, канализацию чистили, — сказал я. — Ладно, приступим! Попробуйте для начала увидеть мою матрицу.
Я разогнал матрицу до лёгкого упругого звона.
Ребята внимательно уставились на меня. Серёжа Стоцкий чуть прищурился. А Гриша, наоборот, выпучил глаза, как будто это помогало ему видеть.
— Что здесь происходит, господа курсанты? — неожиданно раздался за моей спиной знакомый бархатный баритон.
Я обернулся.
Надо же!
Арнольд Кириллович, преподаватель магической ботаники собственной персоной!
И каким ветром его занесло в наш тихий закоулок?
Перед обедом меня неожиданно поймал преподаватель истории и теории магии Максим Владимирович Мерлин.
— Здравствуйте, Константин! — без предисловий начал он. — Я хочу с вами поговорить.
— Что-нибудь случилось? — насторожился я.
Ничего криминального за мной не числилось — по крайней мере, на лекциях Максима Владимировича. Напротив, его занятия мне очень нравились.
В прошлый раз он рассказывал об осаде Карфагена и о том, как маги пунов противостояли римским авгурам и фламинам.
Оказывается, огромные камни, которые карфагеняне швыряли со стен на головы римских легионеров, поднимались не хитроумными механизмами, а специально созданными для этого големами. Между прочим, это первое в истории задокументированное применение големов для военных действий.
А получилось это потому, что на территории древнего Карфагена находились сразу два магических узла. И карфагеняне уже в глубокой древности научились использовать магию.
Вот только против обученных римских легионов не выстояли даже маги. И тайна карфагенских заклинаний исчезла во тьме веков.
А здорово было бы слепить своего ручного голема! Его и кормить не надо — он же глиняный!
Идеальный слуга!
Сами понимаете, что на лекции Мерлина я ходил с особым удовольствием. Где ещё столько узнаешь об истории магического мира, в который довелось попасть.
— Ничего не случилось, Константин! — улыбнулся Максим Владимирович. — Просто я хочу пригласить вас к себе в гости.
— В каком смысле? — не понял я.
— В самом прямом. Вы ведь помните, какой предмет я веду?
— Конечно! История и теория магии.
Он что, проверяет меня, что ли?
— Именно! — закивал Максим Владимирович. — История! Представляете — сколько великих магов было в истории человечества? Какое множество непобедимых воинов сражалось с магическими тварями с тех пор, как на планете открылись первые магические узлы?
— Не представляю, — честно сказал я.
— Легионы! — воодушевлённо воскликнул Мерлин. — Легионы, и не меньше!
— А при чём тут я?
— Не понимаете?
Максим Владимирович хитро прищурился.
Я покачал головой.
— Не понимаю.
— Дело в том, что вы — один из них!
— Один из кого? — нелепо спросил я.
— Один из этих воинов. Вы прямо сейчас сражаетесь с магическими тварями, защищая жителей столицы.
— Бред.
— История, Константин, — серьёзно сказал Максим Владимирович, — это не только далёкое прошлое. История происходит здесь и сейчас. Она творится прямо на наших глазах, каждую секунду. Вы — один из тех, кто её творит. А я — тот, кто может это видеть.
— Чего
