Ознакомительная версия.
Елена некоторое время сидела молча, переваривая услышанное, а потом, не обращая внимания на жующего Ивана, спросила у Ольги:
– Так ты что, уже ждёшь ребёнка?
– Пока нет. Но мы обязательно поработаем и в этом направлении.
– А-а-а… – протянула Елена и продолжила завтрак в непонятной задумчивости.
Такому ее настроению Иван дал объяснение, оставшись наедине с любимой, когда они уже одевались в прихожей:
– Она услышала про детей, вот и расстроилась. Сама понимаешь… Слушай, может, всё-таки переиграем, и я отправлюсь с тобой?
– Нет, нет! Ты же видишь, в каком она состоянии! За ней надо присматривать и хоть иногда подбадривать добрым словом и дружеским взглядом. Не подведи. На студию тебе к часу дня.
– Хорошо, буду, – он нащупал в кармане кривой ключ проводника.
– А вечером я за вами заеду. Подбросим Лену, а сами… – она томно прикрыла глаза и с притворной угрозой прошептала: – Если не обманешь!
– Ха! Если сегодня обману, то завтра точно… «запугаю»! Ходить не сможешь!
Ольга улыбнулась, и тут в прихожую вышла Елена:
– Уже уходите?
– Да, Леночка, – сказала Ольга. – До вечера! Не грусти!
Глава двадцать третья
Потеря
Прибыв на вокзал и изучив расписание, Иван выбрал не первый попавшийся поезд, а такой, который подходил для его плана. Купил билет туда и обратно до ближайшей станции и направился на перрон. После отправления долго сидеть на месте не стал, прошёл в тамбур последнего вагона и, достав сигвигатор, начал тренироваться, отрабатывая нужную скорость для перенастройки. Понятно, что само устройство он при этом не включал, да и на кнопки не нажимал сильно, а скорей имитировал нажатия. С каждым разом скорость увеличивалась, а навыки закреплялись. Наконец ему удалось добиться приемлемого результата, и он отпер ключом проводника вагонную дверь. По этой дороге ему приходилось ещё в детстве ездить с родителями в леса, и теперь он только поджидал удобного момента.
Вот поезд вошёл в лесную чашу, начал делать длинный поворот – до первой остановки оставалось минут шесть. И наступила пора для самого главного. Включение, засветившийся экран, а пальцы уже с уверенностью вдавливают нужные выпуклости и придерживают нажатыми необходимые кнопочки. Загралов взмок от напряжения и тяжело дышал, словно тащил на себе солидный груз. Произведя необходимые манипуляции, выключил сигвигатор, упрятал его в карман и спрыгнул с замедлявшего ход поезда, не забыв в прыжке захлопнуть за собой дверь. Выпрыгнул с внешней стороны поворота, так что вряд ли кто-то заметил бы его из вагона. Приземлился он удачно, скатился по насыпи и угодил в кусты. Шагая по прошлогодней траве, добрался до дороги, которая шла параллельно железнодорожным путям, и направился к станции. Туфли, конечно, измазал весенней грязью изрядно, но, выбравшись на асфальт, вытер их носовым платком. Теперь предстояло дождаться встречного поезда и вернуться в Москву.
Но на станции обнаружил, что его поезд, который должен был постоять здесь одну лишь минуту и тронуться дальше, до сих пор не ушёл!
По платформе ходили полицейские – мужчины и женщины, – проверяли у всех документы и бесцеремонно обыскивали людей и багаж. Две фигуры в полицейской форме виднелись и в окне одного из вагонов. Судя по всему, там тоже шла проверка документов и повальный обыск.
«Двойники! – ощущая ледяной холод внутри, догадался Иван. – И много! И все парные! Мужчина – женщина!»
Он услышал знакомый голос и, повернув голову, увидел Безголового. Тот громко приказывал полицейским поторапливаться и не задерживать поезд.
«Он!!! Высчитал! Успел! – От страха Иван чуть не бросился назад, но вовремя опомнился: – Стоп! Они же только пассажиров обыскивают в вагонах и тех, кто сошёл с поезда. А я-то с него здесь не сходил. Стой спокойно и жди своего поезда, не дергайся…»
На противоположной платформе скопилось в ожидании поезда на Москву человек сорок. И все они наблюдали за творящимися безобразиями, а кое-кто снимал события на камеры мобильных телефонов. Загралов буквально заставил себя стоять у угла станционного здания.
«Да их не меньше четырёх десятков! – Он стал пересчитывать полицейских. – Точно… Двадцать женщин и двадцать один мужчина!»
Обыск на платформе закончился, и вновь раздался голос Безголового:
– Десять человек вдоль путей, вон туда! – он махнул рукой в сторону Москвы. – Всё прочесать на два километра!
Пять пар мужчин и женщин быстро направились по перрону в указанном направлении, спрыгнули на рельсы и пошли по обеим сторонам от путей, глядя себе под ноги.
«Следы! – подумал Загралов. – Они могут найти то место, где я влетел в кусты, и поймут, что я спрыгнул с поезда… Хотя какие там следы? А даже если и найдут следы, то что? А ничего. Где следы, а где я?..»
Тем не менее он передумал возвращаться в Москву на поезде и добрался до столицы на попутном самосвале.
Выйдя возле первой же станции метро, Иван, жутко довольный проделанной работой, направился на киностудию.
Сидя в вагоне метро у торцевого окошка, он решил проверить результат проделанной работы. Прикрыл сигвигатор полой куртки и включил. И через несколько мгновений после того, как экран засветился, понял, что такое совокупность сил планеты и неизвестных волн, воздействующих на человека. Его словно окатило чистейшим лесным ветром, перенасыщенным озоном. Все мышцы налились силой и упругостью. Сознание стало ясным, словно только что поспал часик, а потом ещё и быстро проплыл метров пятьдесят в прохладной водице.
Эйфория! Полное восстановление! Мобилизация всех сил и готовность к любой деятельности.
Ну и некая бесшабашность, избавление от всех страхов. Отныне Безголовый не сможет никоим образом ощущать включение сигвигатора. В какой-то момент Ивану даже показалось, что появись этот тип рядом, он справится с ним голыми руками в два счёта.
И только трезвый смысл заставил как можно скорей отключить сигвигатор и вновь пристально осматриваться по сторонам. Эйфория – это хорошо. Но вот терять здравый рассудок из-за этого – не стоит ни в коем случае.
Он прибыл на студию, получил пропуск и разыскал Елену.
– Будешь сидеть возле художника по костюмам, – заявила она. – Этот дядька такой душка, умный, очень уважаемый всеми и любит поговорить. Так что быстро тебя введёт в курс дела и объяснит, кто есть кто.
Дядькой оказался лысоватый, уже изрядно потрепанный жизнью мужичок лет шестидесяти. И вскоре Иван убедился в том, что Геннадий Исаакович действительно говорун необычайный. Особенно когда ему попадаются «свежие уши».
– Ох, молодой человек, вы даже не представляете, как вам сегодня повезло! Снимается шедевр мирового кинематографа! Да, да, не улыбайтесь так недоверчиво! Я знаю, что говорю! Вы только обратите внимание, кто участвует в съемках…
И он стал называть имена, титулы, заслуги и, конечно же, пересказывать ходящие о каждом из этих актеров сплетни. Причём даже пошленькие интимности подавались художником по костюмам с таким пафосом, будто бы даже нехорошие слухи для хорошего человека – тоже достойная летописей заслуга.
Слушать его было интересно. Да и место рядом с ним оказалось одним из самых лучших для наблюдения, сбоку от площадки, на солидной высоте. Можно было просматривать и сам процесс съемок, и тылы обозревать. Работали над сценой под условным названием «Приём в замке». Сверху было прекрасно видно, что картонные декорации не дотягивали и до половины высоты настоящих замков, зато артисты были разряжены изысканно, соответственно моде высшего общества начала двадцатого века.
Расстановка актёров, выбор поз, репетиции заняли очень много времени. Для каждого участника сцены рисовали крестики на полу, куда они должны были встать, принять заранее выверенную позу, а потом действовать согласно сценарию.
Леночка играла роль подруги главной героини. Та, сопровождаемая камерой, переходила от группки к группке участников бала и вела с ними светские беседы. Причём «подруга» только молчала да чинно приседала в реверансе. Но всё равно очаровательная Елена Дмитриевна Шулемина смотрелась чуть ли не лучше, ярче и загадочней, чем актриса, играющая главную роль. По крайней мере, на непросвещённый взгляд Загралова, всё было именно так.
И этот его взгляд подтвердил Геннадий Исаакович, поделившись своими откровениями опытного работника киноискусства:
– Ваша приятельница выглядит потрясно! Лучше, чем наша примадонна. Не удивлюсь, если сам её специально вот так выставил на фон. Знаю о её горе… Этот печальный таинственный лик явно запомнится зрителю надолго. А так как фильму предрешён кассовый успех, смею утверждать, что Шулемина долго на ролях второго плана не задержится.
– В самом деле? Хм! Это было бы невероятной удачей. Она так мечтала о большой роли…
Ознакомительная версия.
