и металла и децибел.
На этот раз, голос вопрошавшего, услышали все. Дамы испуганными курами бросились по рабочим местам, что было довольно глупо. Декан сплюнув, толчком отпихнул от себя стул вместе со мной и обернулся. После этого я тоже смогла отвлечься от поглотившей меня всю борьбы за стул, и поднять глаза. Галя скромно стояла у своего столика. В дверном проеме стоял высокий мужчина лет шестидесяти, в темно-зеленом костюме-тройке и позолоченных очках. Сзади его подпирала парочка чуть менее представительных мужчин.
— Денис Дмитриевич, я жду ответа.
И тут декана накрыло. Горошинка «Откровенности» всосалась в кровь, и сделало желание Дениса Дмитриевича говорить людям только правду неодолимым. В течение десяти минут он вещал ошеломленным присутствующим свою речь.
Если коротко, то мы узнали, что руководство института бездарности и мошенники, которые урезая заработную плату преподавательскому составу, выписывают себе миллионные премии, в то время как он, много лет, блестяще руководивший одним из основных факультетов, вынужден жить на жалкие подачки, еще и много лет выплачивая вторую зарплату присутствующим здесь методистам факультета, которые своим ежедневным нытьем о невозможности прожить на их оклады, просто не дают ему, Денису Дмитриевичу, дышать. И если он помогает одаренным детям из хороших семей, учится на таком сложном и престижном факультете, то он делает доброе и справедливое дело. А недостойные нищебродки (тычок пальцем в мою сторону), которые в ближайшие два года или не сдадут сессию, или залетят по пьяной лавочке, делать в этом славном ВУЗе нечего. И поэтому, дорогим руководителям лучше идти продолжать заниматься своими махинациями, а если что, то он…
Внезапно Денис Дмитриевич замолк на полуслове. Он ошарашено замотал головой, по лицу скользнули капли пота.
— Денис Дмитриевич и вы, товарищи, прошу вас проследовать в приемную. — ровным голосом сказал высокий, и все безропотно двинулись на выход.
— Вы, девушка подождите пока в коридоре — Галя, поймав взгляд «представительного», часто-часто закивала.
Дождавшись, когда в кабинете остались мы вдвоем, «представительный» сел за стол, кивнул мне на стул напротив себя:
— Рассказывайте.
Я протянула мужчине свои работы:
— Все задания были выполнены правильно, без ошибок. После подписания приказа о зачислении появились пять человек, которых необходимо было зачислить, и семьи которых были способны отблагодарить. Пять человек вместе со мной выкинули из института. Мою пятерку поменяли на тройку, исправив в двух заданиях правильные ответы на неверные, даже не подобрав похожих по цвету чернил и поленившись внести исправления в черновик. А третьей ошибкой мне засчитали, что в итоговом ответе я не успела поставить знак процентов, хотя в промежуточных решениях и в черновике всюду они стоят.
Мужчина, молча, изучил мои многострадальные листы, помолчал, затем задал вопрос:
— Ты понимаешь, что тридцать первого августа мне не нужны скандалы, расследования и прочие вещи?
Я промолчала.
— Все причастные сейчас напишут заявления на увольнение. Тебя я могу принять только на менее престижные факультеты. Пойдешь?
Я мотнула головой.
— Здесь ты можешь учиться только как кандидат — мой собеседник погасил мое возмущение взмахом ладони: — Пока кандидатом, до зимней сессии. Первую сессию кто-нибудь вылетает всегда. Твоя задача хорошо учится, и после зимней сессии, я обещаю, ты станешь полноправной студенткой. Согласна?
Я обреченно кивнула.
— Девушка! — на звук начальственного рыка в дверях возникла Галя.
— Вас как зовут?
— Галина Петровна.
— Галина Петровна, завтра я подберу в ваш деканат трех молодых специалистов, потом определимся, кого назначить деканом. С организацией работы деканата вы справитесь?
— Спасибо за доверие, я справлюсь.
— Хорошо. Справитесь — будете старшей по должности. А пока заберите в архив работу этой анархистки, возьмите у нее заявление о зачислении кандидатом, и ко мне на подпись, потом в учебную часть, чтобы сегодня издали приказ о ее дозачислении.
Мужчина тяжело вздохнул и вышел, не прощаясь.
— Спасибо, Галина Петровна.
— Это тебе спасибо, не представляешь, как меня эти кобры тут доставали. Кофе хочешь?
— Нет, Галя, не буду тебе мешать.
— И, правда, пиши заявления и давай, до свидания.
Глава восемнадцатая
Странная встреча
Мои финансовые дела пребывали в полном расстройстве. Деньги утекали просто на глазах, а мои планы опять требовали значительных вливаний.
Придется потрошить найденные мной артефакты.
В субботу я вошла старый парк в центре города. Когда-то эта территория была одним из городских кладбищ, затем власть в процессе слома старого мира и построения нового, могилы выкопали, проложили асфальтовые дорожки, поставили павильоны и организовали отдых трудящихся, А чтоб далеко до места отдыха не ходить, часть бывшего кладбища застроили панельными многоэтажками. Не знаю, кто как, но я хорошо различаю парки на месте кладбищ, и парки, изначально построенные как парки. Первые злые и нехорошие места, какие-то неустроенные. А во вторых я прекрасно себя чувствую, они какие-то более уютные.
По бывшему кладбищу я шла с деловой целью, пытаясь не думать о тех, чьи души остались здесь, на месте разоренных могил, выброшенных и вновь втоптанных в землю костей.
Целью моего визита была место сбора городских нумизматов и прочих коллекционеров всего, о чем может только додуматься человеческая фантазия. Я прошла несколько аллей, так как не знала, где собираются эти достойные люди. Внезапно, завернув за угол, я оказалась в торговом ряду. Чемоданы, столики, куски картона и брезента, все эти импровизированные прилавки были заполнены монетами, значками, стеклом и фарфором различной степени ободранности. Активностью продавцы особо не отличалось от активности торговцев на вещевом или овощном рынках.
Интеллигентных антикваров, как в кино, в этом месте я не наблюдала. Ну что ж, значит будем искать человека, который не попытается обмануть меня или, что еще хуже, не заплатить оговоренную цену. Помотавшись по рядам, и приценившись, я загрустила. Основным товаром были медные монеты чекана от матушки Екатерины до Николая второго. Венцом ценных монет было несколько серебряных рублей последнего русского императора в плохом состоянии. На предлагаемый мной пятак Екатерины второй, весом грамм сорок, продавцы нервно щурились, переглядывались, но предлагали откровенные копейки.
Махнув на все рукой, я пошла к выходу из
