небольшого стола, который находился справа от входа. Сложив руки на спинку стула, уперся в них гладковыбритым подбородком. Ожидание предполагалось быть долгим.
Примерно через час в поле зрения появился хозяин особняка, несший под мышкой толстую, сантиметров в пятнадцать, книгу. И, по-видимому, та была достаточно тяжелой, так как старик еле передвигал ноги.
Подойдя к столу рядом с сидевшим гостем, хозяин положил древний на вид фолиант, на обложке которого невозможно было что-то разобрать, время ее не пощадило.
Старик положил поверх книги сухую ладонь и шепотом произнес:
– Запомни! Это единственная подсказка, которую я смогу тебе дать. Дальше ты сам. Но учти, если ошибешься…
И старик открыл книгу.
* * *
Большая железная птица с крестами нацистской Германии на бортах, длинными крыльями рвала серые облака. Вылетев с Финской земли самолет взял курс в сторону оккупированной Карелии.
Генрих сидел с закрытыми глазами вспоминая кусок древнего пергамента испачканного по-видимому кровью. На нем изображались две одинаковые, торчавшие над деревьями, как объяснил старик-библиотекарь, скалы, и похожей на реку извилиной внизу. На обороте пергамента под буро-коричневыми засохшими отпечатками пальцев проглядывался рисунок нескольких могил. Как ему удалось достать эту реликвию, никто не знал.
Генрих фон Лихтенбахен не раз слышал истории про старика, якобы он медиум и многие подсказки о силе, ему приходят от духов прошлого. А некоторые говорят, что тот вообще связывается с другой реальностью. Как бы сказочно это не звучало, но Генриху не единожды приходилось проверять его предсказания, которые оказывались правдой. Вот и сейчас бывшему офицеру люфтваффе фон Лихтенбахену, ныне относившемуся к закрытому отделу органа СС, предстоит найти скалы-близнецы и реку под ними, а эта река должна сама принести его вместе с сопровождавшими солдатами к брошенному кладбищу.
«Что ж, разберемся на месте, – вздохнул Генрих. – Главное, выполнить задачу, поставленную самим фюрером!»
Он открыл глаза и развернул карту, позаимствованную у финского офицера. Предполагаемое место находилось в районе населенного пункта Кархумяки, где размещался финский укрепленный узел. Карелы называли его – Медвежьегорск.
«Западней озера…» – Генрих обвел место карандашом.
Чем ближе они подлетали к намеченной точке, тем сильнее портилась погода. Серо-свинцовые тучи не редко сверкали вспышками молний. Как бы ни хотелось летчику поднять самолет выше облаков, приказ есть приказ. Он снизился до предела. Верхушки деревьев почти касались брюха железной птицы. Лес под ней бушевал.
– Господин оберштурмбанфюрер! – раздался голос в наушниках Генриха. – Я их вижу!
Высокий беловолосый офицер свернул карту и убрал ее во внутренний карман плаща. Поднявшись, направился в кабину самолета, придерживаясь за борт.
Воздушное судно болтало из стороны в сторону, как корабль во время шторма. Вновь сверкнула молния, и ее разряд прошел рядом с правым крылом. Железную птицу тряхнуло так, что фон Лихтенбахен не удержался и с ходу влетел в ящики, которыми была заставлена половина салона. Солдаты, занимавшие вторую хвостовую часть самолета, тут же вскочили.
Первый из подбежавших на помощь офицеру помог ему подняться. Со лба на прямую, почти греческого профиля, переносицу, бежала дорожка крови. Солдат сразу предложил свой белоснежный платок. Оберштурмбанфюрер приложил его ко лбу и в сопровождении двоих направился к кабине. Внутрь он вошел один.
Сидевший справа летчик указал рукой вперед, но чуть левее курса. В этот момент очередная молния высветила то, к чему они стремились. Вдалеке над деревьями значительно возвышались два гиганта-близнеца. Две острые скалы напоминали собой клыки исполинского чудовища.
– Нам действительно надо пролететь между ними, господин оберштурмбанфюрер? – уточнил первый летчик.
– Да, Клаус, именно между ними. Тогда мы и увидим реку…
– Но… они ведь слишком близко друг от друга, крыльями заденем, – начал волноваться летчик.
– Наклоняй борт.
Спорить не было смысла, все знали, что Генрих фон Лихтенбахен являлся ассом полетного дела. Оберштурмбанфюрер вышел в грузовой отсек.
– Всем пристегнуться! – подал он команду, которая была выполнена незамедлительно.
Вернувшись в кабину, примостился на маленькое дополнительное сидение позади летчиков и застегнул ремни у себя на груди. Скалы были уже совсем рядом.
Крен под большим углом заставил самолет заскрежетать по швам. Моторы зарычали от натуги, и, чуть не касаясь кончиками крыльев, они прошли между двух скальных клыков.
Не успел выдохнувший с облегчением летчик выровнять горизонт, а Лихтенбахен уже был на ногах и жадно всматривался вниз, в поисках проблесков воды. Второй летчик также искал реку, но ее нигде не было.
– Что теперь? – спросил первый летчик.
– Не знаю. Может она дальше… – нахмурился Генрих.
Какое-то время они продолжали полет, но река не появлялась.
– Разворачивай! Пройдем еще раз, только с этой стороны.
Летчик послушно повернул крестобокую железную птицу и направил ее обратно к каменным зубьям. Как только самолет вошел в каменные врата, по кабине сразу пробежала едва заметная рябь и винты обоих моторов, будто увязли в прозрачном желе. Что кричали летчики, пытавшиеся выровнять машину, Генрих не слышал, его взгляд зацепился за внезапно появившуюся водную ленту под ними. Река широким бурным потоком неслась между густой растительности.
«Как это возможно?» – пронеслась бешенная мысль у Генриха в голове.
И не успел «птица» полностью выровнять горизонт, как ворвалась в густую растительность кривых деревьев…
* * *
– Такаши Гава, мы узнали, что фюрер отправил Лихтенбахена в Карелию. Им стало что-то известно! – постоянно кланялся японец очень маленького роста.
– Вы обязаны перехватить его по возвращении, – прозвучал спокойный голос Такаши Гавы.
– Да, Великий! Мы сделаем это! Наши люди уже в Финляндии.
Рука человека на троне едва заметно дернулась в сторону выхода. Тот, кто сидел перед ним на коленях, низко пригибаясь, попятился, а мгновение спустя уже испарился из зала.
Такаши Гава дожил уже до восьмидесяти семи лет. Всю жизнь, с самого раннего детства, он искал это по всему свету. Его видения о древнем мире не давали ему покоя, а непонятные голоса звали. И вот только сейчас первые двери начинают открываться…
– Я думаю, этот человек из «спящего народа» не тот, кто нам нужен, – сказал один, глядя сквозь Грань мира, на старого японца на троне.
– Ты прав, в нем нет того стремления, что присуще Крови, – ответил второй.
Пульсирующая боль в груди и висках заставила очнуться. Он открыл глаза. Туман постепенно рассеивался.
«Где я?.. Что случилось?.. Ничего не помню…»
Он лежал на полу кабины летчиков засыпанный осколками лобового стекла и обломками веток, к тому же залитый кровью. Над спинкой правого кресла, за которым он находился в лежачем положении, торчала толстая ветка. Левая рука второго летчика безжизненно
