извечный соперник, наносит мне удар под дых, и розовые стёкла лопаются с оглушительным треском.
Я настолько привык к этому ритму, что теперь воспринимаю его как должное. Механически испытываю воодушевление и разочарование. Как будто смотрю до ужаса процедуральный сериал. Он всё ещё в состоянии увлечь, особенно если написан хорошо, но удивить не может.
Я чувствовал себя на вершине мире.
Но совсем скоро мне снова предстояло разбиться. Я знал это, я был в этом уверен. Судьба Икара была предрешённой. Я даже не пытался обмануть реальность, в подробностях представляя себе грядущий крах. Не поможет. Он был неизбежен. И потому…
Остаётся только наслаждаться моментом.
Я закрыл глаза и позволил мраку наполнить меня изнутри.
От первой до первой стражи… Двадцать четыре часа. Беспокоить меня в это время не должны. Аренда была оплачена, а все устройства обесточены. Единственные вопросы могли возникнуть к моему терпению, но… Нет. На самом деле таких вопросов не было. Моё терпение всегда было примерным. Я посмотрел все филлеры Блича. В детстве я терпеливо смотрел повторы филлеров Наруто. У меня уже был опыт любования чернейшей бездной… Для верности я даже собирался прождать двадцать пять часов. Почему бы и нет. Всё что угодно, лишь бы отсрочить неминуемое разочарование.
И так… Я горько улыбнулся.
Начинаем…
Первые странности я заметил через неделю.
Дело было на лекции. Как обычно, я пришёл немного раньше положенного, — что было совсем не сложно, ибо просыпался я ни свет, ни заря, чтобы успеть немного времени провести в кромешной темноте, подпитывая свой внутренний мрак, — и занял место на самой отдалённой парте. Я разложил свои вещи и уже было собирался взяться за перевод, как вдруг обнаружил, что мой телефон разрядился.
Проклятая китайская подделка… Я цокнул языком. Ничего не поделаешь. Придётся слушать лекцию.
Преподаватель что-то записывал на доске, я уныло переводил тетради на конспекты, думая о том, что, возможно, мне следует попробовать «Печать Шести Небес», если «Мрак» совершенно не работает, как вдруг заметил странную вещь…
Я прекрасно видел всё, что было написано на доске.
Но почему?
Ещё в школьном возрасте у меня стало садиться зрение. Такое часто происходит с людьми, которые дни напролёт смотрят телевизор. Очки мне были не нужны, и тем не менее сидеть приходилось на первых партах, иначе буквы сливались в мохнатую кляксу.
Но не теперь.
Я посмотрел на четыре слова: dura lecs, sad lecs — которые написал преподаватель. Проговорил. Затем, используя свои скудные знания латыни, полученные с целью проведения магических ритуалов. Затем повернул голову и увидел, что могу разобрать каждый листочек на ветках дуба, которые колотили о высокое окно аудитории…
Ручка застыла в моих пальцах.
Это невозможно… Или возможно?
Возвращаясь с пары домой, я внимательно разглядывал мир — обновлённый, чёткий мир, — а когда зашёл в квартиру немедленно схватил чистую тетрадку, щёлкнул ручкой и записал:
'Перемены с моим телом:
Затем вырвал страницу, смял и написал заново — на японском. Для секретности. Сперва я хотел использовать шифр, который придумал ещё в школьные времена, но…
Я его забыл.
…Случается с лучшими из нас.
С этого дня в моей тетрадке стали появляться всё новые пункты.
У меня исчезла отдышка — сперва я мог пробежать сто метров, затем двести, а затем навернуть несколько кругов вокруг речки через мост в парке, который находился неподалёку от моего университета. Я перестал замечать холод и даже зимой мог разгуливаться в одной рубашке к великому замешательству и недовольству прохожих. Я научился задерживать дыхание на пять минут, на десять, на двенадцать…
А ещё я увидел звёзды.
В произведениях искусства звёзды часто играют важную эстетическую и символическую роль. Вспоминает страницу из Берсерка, когда Гатс сбежал от наёмников. Тем не менее нам, городским, звёздное небо недоступно.
Меня всегда это раздражало. Сама невозможность увидеть звёзды казалась мне символом заурядности этого мира, в котором невозможно ничего настоящего, но теперь…
Теперь я видел звёзды.
Изменения с моим организмом продолжались по мере того, как я переводил пластилин в туалете (странно прозвучало). Впрочем, будучи человеком, который не раз обжигался о лживую надежду, я хотя и был с виду полон энтузиазма, в сердце испытывал очевидные сомнения. Я был слишком умён, чтобы сходу поверить в невозможное. (Трагедия, на самом деле. Мой незаурядный ум всегда меня угнетал. Настоящий главный герой не может быть слишком умным. Он должен быть немного дурачком.).
Возможно, говорил я себе, дело было в чём-то другом.
Что если в моих жилы пробудилась родословная древнего воина?
Что если я был волшебником?
Что если я был демонов?
Ниндзя?
Наследником великого героя?
Что если… Вообще ничего не было?
Вероятность очередного помешательства я тоже не исключал. В конце концов для всех этих трансформаций можно было найти разумное объяснение. Возможно, моё зрение просто улучшилось. Вот и всё. Редко, но такое действительно бывает. Возможно, у меня всегда была не дюжая выносливость, и я её просто не замечал из-за сидячего образа жизни. В последний раз я пробовал задерживать дыхание в школьные времени и уже тогда показывал неплохие результаты. Кто знает, возможно я — прирождённый дайвер.
Я не был скептиком, отнюдь, но я боялся верить. Я был точно забитая собачка, которая писается каждый раз, когда люди поднимают руку, чтобы её погладить.
В какой-то момент, сидя на кухне и поедая рамен, который я приготовил по настоящему японскому рецепту, и разглядывая серенькие пейзажи за окном, я понял: мне нужно провести определяющее испытание. Раз и навсегда разрешить эту дилемму.
В этот же день, вечером, я вышел на морозную улицу в своём новеньком длинном чёрном пальто, в котором я смотрелся просто прекрасно, и отправился через парковку на стройплощадку.
Леденящий ноябрьский ветер трепал мои короткие волосы. Интересно, думал я, похрустывая ботинками по мокрому снегу, как я сейчас выгляжу? Таинственно? Загадочно? Грозно? Чёрная двухметровая фигура, белый снег, тёмная ночь, горящие окна гигантских хрущёвок…
Чудесный образ. Ещё бы я испытывал хоть малейшую приязнь к советской или постсоветской архитектуре. Но нет… Как по мне она — антитеза всего прекрасного.
Стоило мне ступить в тень строительных лесов, как я перемахнул через ограждение и зашёл в мрачные бетонные лабиринты.
Так… Теперь нужно было найти что-нибудь, чтобы испытать на этом свои силы.
Через минуту блужданий я заметил толстую бетонную балку. Осмотрел её. Ощупал. Сделал глубокий вдохи и, припоминая тот единственный приём, которые выучил, когда ходил в карате клуб, отвёл руку и приготовился ударить.
Всё решиться именно сейчас.
Если ничего не будет, если мои пальцы разбухнут и покраснеют, если всё это окажется очередным наваждением, безумием, тогда…
Я зажмурился, выбросил эти мысли из головы и ударил со своей силы.
Бах!
Раздался хруст, и моя рука вспыхнула от боли. Я сглотнул и медленно приоткрыл глаза… А затем вытаращил их на всю ширину.
Мой кулак исчез в толще серого бетона. Снизу лежали рассыпанные обломки. Я вытащил руку, рассыпал ещё несколько и посмотрел на свои пальцы. Они были поцарапаны и покрыты пыльной кровью. Затем я перевёл взгляд на глубокую дыру, которую оставил в балке. Шагнул назад. Прищурился. Вдруг замахнулся и ударил ещё раз — раздался грохот, когда мой кулак пробил бетон, а затем железный звон. Костяшки моих пальцев ударились о стальной каркас внутри балки и… Я достал телефон и подсветил, чтобы точно в этом убедиться…
…Его погнули.
Я медленно повернулся и на деревянных ногах покинул стройку и вернулся на квартиру. Разделся, повесил пальто на крючок, зашёл в ванную и принял холодный душ. Постоял, зашёл ещё раз, принял ещё один холодный душ, вышел в чём мать родился, свалился на кресло и уставился на пожелтевший потолок.
—…
Следующие события проще всего будет передать в форме небольшой манги:
Картинка первая: главный герой сидит на кресле с каменным лицом.
Картинна вторая: кадр с улицы, главный план на окно седьмого этажа.
Картинка третья: возле окна появляется огромное, наэлектризованное облачко с текстом. Текст: «ДАДАААА!»
Картинка четвёртая: возле окна сверху тоже появляется облачко. Текст: «Заткнись,
