был твёрдым! Он и сейчас твёрдый!
Носитель постучал пяткой по месту, сквозь которое только что просочилась зажигалка.
— Не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь. Идём.
Евгений сделал странные движения ртом — как рыба, выброшенная на берег, и не знающая, что высказать по этому поводу. И в итоге поджал губы.
— Дорогу назад помнишь?
— Да пошёл ты.
Когда носитель вышел на палубу, корабль вдруг показался ему тусклым, брошенным, разочаровывающим. Таким становится, наверное, каждый особняк, откуда изгнали родовое привидение. Евгений возвращался как заведённая игрушка, не замечая ни застывших, как на параде, камер, ни контейнеров, все как один чуть приоткрытых, ни Человека Мэра, который сидел у мотора лодки вместо привёзшего их полицейского.
— Ну? — произнёс Наместник, когда носитель устроился напротив.
— Ничего.
— Как это — ничего? — тоном «ты что-то скрываешь?» переспросил Человек Мэра.
— Знаков нет.
— Так не бывает.
— Не бывает… Нити спутались и ведут в никуда. Очень странное никуда. Концы стёрты, будто… ластиком из «Пэйнта». Какой-то бред…
— Про бред говорят, — сверкнул Наместник надетыми очками, — когда расследование лежит в другой плоскости. Это… неожиданно. Может, вы что-то упустили?
— Конечно, — просипел Евгений.
— Оно заговорило? — удивился Человек Мэра.
— У оного есть имя, — огрызнулся носитель.
Видно было, как Наместник подавляет в себе что-то недоброе.
— Говори.
Евгений достал судовые журналы.
— С первого взгляда ничего не понятно, но…
— Я возьму? — протянул Человек Мэра руку в перчатке. — Откуда это у вас?
— Помощь общего союзника.
— Разумеется.
Наместнику хватало беглого взгляда, чтобы разобраться в той или иной странице. Две книги он прочёл за несколько минут. На третью ушло и того десять — секунд; оказалось, её только начали заполнять. На всякий случай Человек Мэра пробежался и по пустым страницам. Промеж желтоватых листов мелькнула вчетверо сложенная бумажка.
— Накладная, — возвестил Наместник, едва только её развернув. — Вот что ты упустил, Искатель. Это упустили и мы. Хотя казалось бы — наша плоскость… Даже менты сказали, что с корабля пропала пара ящиков. Здесь они и указаны.
— Не томи.
— Фирма вздумала доставить тем же кораблём небольшую партию другому заказчику. Вот адрес.
Человек Мэра дал Евгению бумажку и ткнул пальцем в одну из бесконечных закорючек.
— Станция метро «Крипта»?
— Нить, по которым ты так сохнешь, — изобразил улыбку Человек Мэра. — Или я не прав?
— Прав, прав…
— Вот и славно. Переправлю вас через реку. На этом берегу вы вряд ли успеете до ближайшего входа в метро. — Он задумчиво вгляделся в небо. — Журналы оставлю у себя.
— Кроме накладной.
— В этом есть смысл, — поразмыслив, кивнул Человек Мэра.
Наместник оживил лодку залихвацким рывком. Евгений же бросил прощальный взгляд на пляж. Полицейские никуда, по всей видимости, не собирались и вовсю организовывали крупный шатёр — наподобие тех недорогих кафешек, в коих обычно обедал носитель. Приглядевшись, что они выгружают из казённых УАЗиков, Евгений не сдержал матерного междометия.
— Откуда у них мясо и шампуры? Они вконец свихнулись?
Человек Мэра смерил его непонятным взглядом и промолчал. Лодка заскользила прочь от лагеря, который наконец обрёл походную кухню — пусть и на пороге неизбежного. Когда судёнышко достигло бесхозного пирса на западном берегу Каменёвки, дождь железным занавесом сомкнулся на восточном.
— Ты знаешь мой номер, — сказал Человек Мэра, наблюдая, как носитель ступает на твёрдую почву.
Ни слова больше, он развернул лодку в сторону порта. Нырять за машиной в непогоду он определённо не собирался.
— Опять не прощается… Скотина, — добавил Искатель, когда Наместник отплыл на приличное расстояние.
— Я — в труху, — выдал сквозь тяжкий вздох Евгений. Не найдя, где посидеть, он скис окончательно. Искатель безмолвствовал, хотя носитель ощущал предшествующее его словам щекотание в мозгу.
Преодолевая лень и усталость, а также натёртые в трёх местах ступни, Евгений сошёл с пирса и двинулся мимо заброшенных гаражей для лодок и катеров. Крошеная дорога ползла по холму и пунктиром пересекала колючее море бурьяна, оканчиваясь на блёклом пустыре у подножья дачного посёлка. Из сухих, ломких зарослей выглядывали обглоданные кости советских построек. На более-менее сохранившихся бледнело корявое граффити — археологический слой дикого капитализма.
— Жрать хочется.
К остановке посёлка Евгений дошёл продрогший, ибо арктической гость Борей тормошил его всю дорогу. Расписание на столбе в полиэтиленовом файле формата А-4 не сулило ничего хорошего. Весной автобусы ходили три раза в сутки.
— Который час? — озадачился носитель.
— Полчетвёртого.
Догадку, или знание Искателя подтвердил наплыв дачников. Взгляды на чуждого их суровому маскараду Евгения составляли целую палитру — от воинственной подозрительности до полного безразличия.
Фанерон. Парадокс тёплого и мягкого
Автобус скрипел и качался, давая пассажирам насладиться каждой трещинкой дороги. Всю полноту ощущений испытывали те, кто сидел на промозглых металлических сидениях без обивки. Так что, несмотря на полупустой салон, Евгений стратегически стоял на ногах. Плоскостопие раздирало ступни зазубренным рубилом.
За окном мелькала кутерьма домиков, удручающе безликих из-за повальной моды на сайдинг. Причём, только бежевый, зелёный и коричневый — других расцветок этого чудесного покрытия в Чернокаменске, похоже, не знали. Особенно печально смотрелась какая-нибудь аутентичная русская избушка, которую ни с того ни с сего закатывали в сгущёночно-бежевый.
— Ты хоть что-то мне объяснишь? — процедил носитель, осознав, что вид за окном нагоняет на него особое уныние. Теперь — со вкусом пластмассы.
— Разумеется, — ответил Искатель, словно ждал этих слов как минимум полгода. — Что?
— Корабль. Что творилось на корабле?
Искатель долго обдумывал его вопрос, прежде чем выдать:
— Ты веришь в судьбу?
— Знаешь картинку про Юпитера, размышляющего, как так развернуться, чтобы Фрэнк потерял ключи?
— Рад, что мы ускорили разговор часов на десять. Ты в курсе, что на тебя косятся? Говори про себя, но обращайся ко мне, иначе не услышу.
Евгений поймал взгляд дородной бабульки, чьё лицо просто вопило о нехристях, врагах народа, сумасшедших, террористах! Он отвернулся к окну и сделал глубокий вдох, дабы сдержать улыбку.
«Меня слышно?»
— Как ты относишься к тому, что случайностей не бывает?
«Решил загадить мозг парадоксами? Нет судьбы, но нет и случайностей?»
— Ты видишь парадокс в сочетании тёплого с мягким? Пойми, в твоём лексиконе не было бы слова «случайность», знай ты все переменные во Вселенной. Одному порвавшаяся на званом вечерк ширинка — случайность. Другому известен запас прочности волокон, который уменьшается с каждым надеванием брюк и привычки подёргивать их после каждого надевания, поскольку фасон неудобный. Не стоит забывать агрессивный климат Чернокаменска и кошку, которую в прошлый вторник хоть и успели оттащить, но когти пушистая тварь запустить успела… Суть, думаю, ясна.
Посёлок уступил место затейливому лабиринту глинобитных гаражей, лишь у самого горизонта
