буркнул Жихарь. – Прошли те времена…
- Поедем не в райцентр, а на станцию! – сообщил Василий Макарович. – На поезде домой поедешь.
- Почему? – удивился я. – На электричке дольше, да и с вокзала домой добираться через весь город.
- Андрей Львович, батюшка Алексий, если соберется в город, то, как раз, через райцентр поедет, - пояснил лесник. – И наверняка с утра. Зачем вам лишний раз друг другу глаза мозолить?
И вдруг, совершенно не в тему брякнул:
- Не успел я тебя с оборотнем свести. Тебе любопытно было бы на него посмотреть. Интереснейший субъект!
Дальше по дороге мы, в основном, помалкивали. Лесник иногда поглядывал в мою сторону, словно хотел что-то спросить еще. Меня тоже кое-что интересовало. Я задал вопрос первым:
- Мне кажется, вы преувеличиваете поповские возможности… Даже не верится, честно говоря. Церковь у нас отделена от государства. В городе церквей-то раз-два и обчелся. А с ваших слов они за мной охоту откроют…
- Не надо их недооценивать, - вздохнул Василий Макарович. – Охоту, не охоту, но присмотр за тобой будет, и очень быстро.
- Меня еще найти надо, - перебил я его.
- Глупости какие! – невесело засмеялся лесник. – Бабка твоя батюшке уже твой домашний адресок продиктовала, школу, где ты учишься… Эти попы хуже коммуняк!
- А чем тебе коммунисты не угодили?! – взвился я.
- Есть коммунисты, а есть коммуняки, - не обращая внимания на мой повышенный тон, терпеливо отозвался Василий Макарович. – Коммунисты БАМ строят, в Афган рапорта пишут, а коммуняки в кабинетах штаны протирают, пайки получают да речи хвалебные с трибун толкают. Что, ни разу с этим враньём не сталкивался?
Я промолчал. Сталкивался, чего уж говорить? Год назад, будучи заместителем секретаря комитета комсомола в школе, готовился выступать на годовом отчетном собрании, которое посетил аж первый секретарь обкома комсомола. И неожиданно для меня вдруг на трибуну вышла смазливая девчонка из параллельного класса, которую парторг школы «сделал» заместителем секретаря комитета комсомола. Девочка отбарабанила доклад-отчет, присвоив все мои заслуги, получила почетную грамоту от обкома за работу. «Ну, она же на золотую медаль идёт, Антон! Ты должен понимать!» - улыбаясь, объяснил мне потом ситуацию парторг. Разумеется, на следующем комсомольском собрании я взял самоотвод от дальнейшей работы в комитете комсомола.
- Чекисты меня один раз пытались арестовать, - продолжил лесник. – В 1936-м. А церковники три раза. И не арестовать или там поймать, а убить. Один раз стреляли, два раза хотели сжечь. С отцом Алексием вроде как перемирие установили. Он меня не трогает, я его. Да и у них там, в епархии, видно, про меня наказ дали не трогать. Я ведь обещал, что если еще хоть раз… Я ведь всех попов в округе вместе с семьями и детишками изведу, не пожалею. Поверили, отстали.
- А извёл бы? – поинтересовался я. Василий Макарович бросил на меня взгляд, вздохнул:
- Да что ж я, зверь что ли какой? Попов бы извел, конечно. А бабы да детишки-то причём?
На станции лесник сбегал в кассу, оставив меня на перроне с вещами, сам заплатил за билет.
- У тебя деньги-то есть? – вдруг поинтересовался он.
- Есть, - кивнул я. Деньги у меня были: maman, когда уезжала, оставила трешку на обратную дорогу, да дед вчера червонец сунул.
- На возьми, на всякий случай, - лесник, смущаясь, сунул мне пятёрку. – На такси домой доберешься.
- Да бери же! – разозлился он, встретив мой отказ.
Напоследок, обнимаясь, перед посадкой в поезд я запустил в него конструкт регенерации. Василий Макарович вздрогнул, почувствовав наложения заклинания – всё-таки колдун.
- Это тебе на здоровье! – сообщил я. Я зашел в вагон, обернулся, махнул на прощание рукой. Лесник улыбнулся и кивнул мне в ответ. Я вдруг, неожиданно сам для себя, вытащил из кармана оставшуюся пачку «конструктора» и сунул ему в руки. Едва успел, двери уже начали закрываться.
- Спасибо! – лесник снова улыбнулся. Ну, а что? Я себе еще сделаю… Кстати, по приезду сразу на вокзале в киоске «Союзпечати» купил 3 пачки простых карандашей. И тоже «Конструктор». Уж очень они легко ломались.
Скупой рыцарь
Почти сразу, как только вернулся, не откладывая в долгий ящик, я сбегал до телефона-автомата, опустил «двушку», набрал 9-08-13.
- Добрый день, Павел Павлович!
- Добрый! – услышал я в наушнике астматический голос.
- Это от Андрея Комарова вас беспокоят…
- Да, да! – собеседник сразу оживился. – Слушаю вас. Мы можем увидеться? Я могу подъехать…
- Да я бы сам к вам лучше подъехал на Лесную, - ответил я и, набравшись наглости спросил. – Только вот на чём, не знаю…
- Так давайте я за вами приеду! – хрипя в трубку, предложил Павел Павлович.
Мы договорились встретиться в девять утра на остановке автобуса.
Второй звонок я сделал Ершову, сообщил, что вернулся. Мне показалось, что он почему-то моему звонку не обрадовался.
Был выходной день. Поэтому возникнуть проблем у него с работой не должно. Maman, узнав о моей предполагаемой отлучке, сообщила, что тоже собралась в город. Я предложил её подвезти, чему она весьма удивилась.
Кстати, мой внезапный приезд удивил её не особо. Она мне призналась, что ждала меня гораздо раньше.
- Как ты вообще столько выдержал, не понимаю? – удивилась она. – Там же делать нечего! Ну, рыбалка, ну грибы… День, два, три и надоедает. А огородом заниматься – нет уж, увольте!
- Не для того красна ягодка росла! – подхватил я.
- Да! – шутливо отозвалась maman и горделиво продемонстрировала мне перстенек на пальце, который я ей подарил. – Представляешь, если я себя плохо чувствую, недомогание какое или просто плохое настроение, камешек тусклый становится, прям стекляшка стекляшкой. А если всё замечательно, вот как сейчас, - она озорно улыбнулась, - смотри!
Изумруд прямо сиял, словно светился изнутри.
- Вот как!
- Да, Тошка, - вспомнила она. – Ты
