согласился Гуанг, хотя Старец видел, как напряжена его оболочка. — Но не все равно для меня. Этот Шаби готовится стать Сирдаром, чтобы принять участие в Исшествии. И если у него все получится, если он действительно пройдет лабиринт, то вскоре не станет ничего. Ни Исшествия, ни Шаби, ни Сирдаров. Он уничтожает все, к чему прикасается.
Только сейчас Гуанг вложил образ того, о ком шла речь. И Старец дрогнул. Потому что узнал в нем того самого мальчишку, который в одиночку одолел Десницу Тьмы. Который разогнал полчище Падших. И вопреки всему, не умер.
Именно Старец вместе со своим Шаби принес мальчишку сюда, в обитель Идущих по Пути. И Старец понял, что ответственен за то, что произойдет.
— Я сказал, что будет, — произнес на прощание Гуанг. — А вы делайте, что считаете нужным. Но Шаби не должен пройти лабиринт. Иначе все ваши оболочки ждет смерть до того, как вы достигнете Просветления.
Немного пораздумав, чем мог, я назначил экзамен на Сирдарство за день перед Исшествием. Если бы можно было отодвинуть еще дальше, то так бы и сделал. Потому что, по моим прикидкам, для того, чтобы научиться управлять Потоком, да еще и вступить в поединок с одним из Сирдаров, времени было очень мало.
Оставалось надеяться, что под поединком они понимают какое-то абстрактное соревнование. Не будут же меня в самом деле лупцевать? Ведь Идущие по Пути, а именно так именовали себя местные, исключительно пацифисты и все такое.
Мой наставник не утруждал меня дополнительной информацией. Просто сказал — учись управлять Потоком. В общем, был в своем репертуаре. Хотя нет, одну важную вещь он действительно подсказал. Чтобы стать единым с Потоком, нужно отринуть все человеческое. Перестать цепляться за этот мир.
— Не хочу предрекать, что у тебя не получится, — сказала после пары дней безуспешных попыток Изольда, барахтаясь у берега. — Но ты сам делаешь все, чтобы это случилось.
— Каким образом? — подплыл я ближе, стараясь удержать в голове, что телесная близость точно отдалит меня от конечной цели. Но именно в такие моменты я был готов плюнуть на этот Путь.
— Ты загнал себя во временные рамки. И это будет постоянно довлеть. С каждым днем все больше и больше. Я вижу, что ты делаешь.
— Что? — напрягся я, чувствуя, что кровь приливает совсем не туда, куда следует.
— Ты пытаешься повторить. То, что делает Сирдар, то, что делаю я.
В этом она оказалась права. У Изольды как раз начало получаться редкое взаимодействие с линиями-волнами. Те слушались ее плохо, все время норовя сбежать, но по сравнению с моими потугами — это действительно было успехом.
А дни шли. Одновременно медленно, будто пытаясь растянуть мое мучение, и чересчур быстро, сжигая бесплотные попытки.
Входил я в Поток легко, словно по щелчку. Однако на этом все. Я напоминал себе человека, который впервые встал на серф. Единственная радость, что он научился плавать. И каждый раз после неудачной попытки выбирался на поверхность воды.
Линии-волны казались холодными, чужими, не принимающими меня. Хотя я держал в голове, что Поток так не работает. Ему должно быть по барабану на Куликова Николая. И, скорее всего, так и было. Значит, проблема во мне.
Легко сказать — отпусти все человеческое. Именно это и заставляло меня каждый день просыпаться и заниматься этой бесполезной, на первый взгляд, фигней. Тетя, друзья, мерзкий Романов, война — все это не выходило из головы, пока в один из дней я вновь не увидел Путь.
Даже не Путь, ту самую тропинку, которая отвела меня к лабиринту. Вообще, она была здесь всегда. Просто в этот момент вспыхнула чуть ярче, чем обычно. После многочисленных попыток в моем взгляде осталось скорее больше равнодушия, чем подлинного интереса.
Я развернул ладонь, и линия-волна покорно легла на нее. А после сделала петлю и словно стянула руку. Мне захотелось взглянуть на Изольду, и в этот момент я понял, что девушки нет рядом. Как и остальных. Как и всего.
Сам того не ведая, в своем сознании я ушел гораздо глубже в Поток, чем обычно. Я заметил, что линия-волна стянула руку сильнее, чем хотелось бы. Еще мгновение — и меня с силой потащило в Поток. В памяти всплыли слова наставника о тех, кто растворялся здесь, без шанса вернуться. Тех, кто не обладал достаточной степенью осознанности.
Но что-то чужеродное Потоку, не принадлежащее ему, придавило меня, заставляя остаться на месте. Разрываемый неведомыми силами, я бултыхался между двух Ничто. Пока не пришло понимание — я уже не являюсь тем самым мальчишкой, который остался там. Мы будто были с ним двумя разными существами. И тогда пришло спокойствие и понимание.
Поток перестал буйствовать, вновь равнодушно поплыв себе дальше. А я с интересом рассмотрел линию в руке и шагнул обратно, туда, где находились Сирдар и Шаби.
Наставник взглянул на зажатую в кулаке часть Потока и улыбнулся одними лишь глазами. Точнее, я видел, как поменяли цвет волны возле него и считал эмоцию. Изольда же заметила изменение не сразу, слишком оказалась увлечена собственным взаимодействием с Потоком. Но когда увидела, вздрогнула. И линия, прежде льнущая к пальцам девушки, отпрянула от нее, как испуганная кошка.
Не знаю, зачем и почему, но я приблизился к девушке. И вложил свой Путь в ее ладонь. Мне хотелось поделиться, показать ей. И это сработало. Линия даже не шелохнулась, послушно перекочевав в чужие руки. Зрачки девушки расширились, ее эфемерное тело изогнулось, а я впервые воочию увидел, что такое мгновенное познание. Когда за короткий период времени человека постигает какое-то откровение.
А потом Изольда вывалилась из Потока. Явно против своей воли. Моя линия неторопливо уплыла прочь, заняв свое место. Я же, почувствовав, что и мне нужно сделать перерыв, тоже выбрался обратно, в реальный мир.
Живот тут же свело судорогой, а в голове зашумело. Именно тем, что это не было похоже ни на что, испытанное прежде, меня подобное и напугало. Длинными острыми иглами тело прошило насквозь, оставляя невидимые рваные раны. Я с трудом поднял голову и увидел, что Изольда скрючилась в таком же положении.
— Никогда раньше не встречал такого глупого Шаби, — с явным неудовольствием произнес надо мной Сирдар. — Вставайте. Оба.
Забавно, но тело словно только это команды и ожидало. Боль не ушла, лишь отступила. Но хотя бы стала терпимой. Теперь я мог двигаться и думать.
Сейчас мы напоминали нашкодивших учеников, которых заставили в пустом спортзале за обжимашками. Сирдар
