А если не обозначить направление заклинания рукой, то оно пойдет кругом от тела, как волна по воде от камня. Недаром, чтобы избежать потерь магической энергии, маги жизни при целительстве стараются касаться руками больного. Во всяком случае, так учил меня Герис.
В магическом зрении использование «Хлыста» выглядело, как будто серебристо-серый светящийся жгут «Хлыста» обвил тело призрака. И призрак рассыпался брызгами в воздухе, которые почти тут же исчезли. Одновременно я почувствовал секундное легкое жжение в районе солнечного сплетения. И всё, призрак упокоен. Вся процедура заняла пару минут, не больше.
Когда возвращался домой, проходя мимо усадьбы лесника, встретил её хозяина. Василий Макарович стоял в проеме открытой калитки. Рядом с ним стояло существо, похожее то ли на Чебурашку, то ли на медвежонка. Я приветственно кивнул головой. Колдун тоже кивнул мне в ответ — важно, степенно так, неторопливо, словно делая одолжение. И всю дорогу до дома я чувствовал его взгляд.
В эту ночь впервые за последние два месяца мне снились сны: яркие, красочные. Снились бескрайний лес, поселок из бревенчатых изб, огороженный частоколом из острых ошкурённых бревен, берег величественной реки, узкоглазые всадники в острых шапках и халатах на низеньких мохнатых лошадках.
* * *
На следующий день после обеда я затопил баню. Причиной послужило неожиданное предложение домового Трифона — попариться вместе с ним и с банником Жихарем.
Домовой ко мне теперь заходил 2–3 раза на дню. В основном, общение с ним ограничивалось его вопросами ко мне «как дела?» и «нужна ли какая помощь?». В это утро он появился, стоило мне только проснуться.
Первым, что я увидел поутру, когда продрал глаза, был Трифон, сидящий на колченогом табурете, раскачивающий ножками.
— Доброе утро! — нетерпеливо сказал он. — Новости слышал?
— Какие, нафиг, новости? — я недовольно потянулся. — Только проснулся, не видишь что ли?
Я зевнул, еще раз потянулся.
— Вставай быстрей! — потребовал домовой. — После завтрака поговорим!
И так же быстро исчез. Впрочем, его исчезновение я уже мог отследить благодаря магическому зрению. И особо не поторопился. Надо будет, подождёт.
Пробежка до реки и обратно, зарядка (благо погода стояла летняя, жаркая, солнечная), водные процедуры (поплескался возле бочки в саду) и только после всего этого завтрак. И сразу после завтрака домовой объявился снова.
— Слышал новости? — повторил он нетерпеливо. — Кто-то ночью на кладбище упыря упокоил!
Я пожал плечами. Признаваться в своей причастности Трифону я почему-то не хотел. Скромный герой завсегда себя покажет.
— Эта, — начал Трифон. — Нас с тобой дядька Жихарь в баню зовёт. Попариться, посидеть, кваску попить.
— Знаешь, как он парить может? — домовой мечтательно закатил глазки. — Ух! Не пожалеешь точно!
Предложение банника, переданное через домового, меня немного озадачило. Я даже поначалу растерялся. Определенно ему что-то от меня было надо. Только вот что?
После моего согласия Трифон снова исчез. А я обратился за советом к Герису, благо подошло время очередного занятия.
— Природа магии заключается в управлении силами, — задумчиво ответил учитель. — Мы управляем этой силой. По крайне мере, пытаемся. А домовые, банники, водяники, лешие — всё это порождения силы. Я бы их даже назвал элементалями…
Он задумался.
— Почему мы проиграли войну с кочевниками? Мы сильно недооценили возможности их колдунов-шаманов. Ведь, получается, шаманы смогли подчинить себе элементалей. Да еще и соединили свою силу с магией разума. Иначе как можно объяснить управление животными? Вплоть до полного подавления инстинктов? Эта теория, кстати, объясняет то, что когда наши маги, в свою очередь, пытались творить атакующие заклинания, шаманы через элементалей легко эти заклятия нейтрализовали или развеивали.
Герис хмыкнул, добавил:
— Это, конечно, моё личное мнение. Но оспорить его уже никто не в состоянии. Так вот, и банник, и домовой являются элементалями магии жизни. Точнее, одного из её проявлений, направлений или разновидностей — магии природы. Поэтому я не то, чтобы разрешаю, рекомендую, даже настаиваю развивать с ними взаимоотношения. Наверняка им что-то от тебя нужно.
— А теперь, — у него в руках появилась длинная указка, которой он больно приложил меня по темечку. — Объясни мне, почему ты сразу не упокоил призрака? А если бы дух древнего упыря владел магией разума?
Указка ожгла спину. Я взвыл.
* * *
В баню Трифон приволок трехлитровую стеклянную банку бабкиного квасу и сходу меня обрадовал:
— Только ты это… В случае чего, скажи бабе Нюше, что это ты квас отлил!
— Скажу, — засмеялся я. — Вот жук!
Первый заход мы только грелись. Жихарь с Трифоном обмотались вокруг бедер кусками серой вафельной ткани. У меня для этой цели было большое махровое полотенце, которое мне выдала баба Нюша.
— Ловко ты с упырем разделался, — заметил банник, когда мы после первого захода в парную сидели за столом и по глотку цедили ядрёный квас. У банника кружка была старая, алюминиевая. У Трифона жестяная, солдатская, кажется, дедовская, которую он привёз с войны. Я пил из обычного керамического бокала.
В ответ я только пожал плечами. Ну, мол, разделался и разделался. Что такого? А домовой остолбенел, раскрыв рот. Потом поглядел на банника, на меня, выдавил:
— Так это ты, хозяин…
— Нет, не я, — усмехнулся я. — Я вообще мимо на лошади проезжал!
Эта нехитрая шутка вызвала взрыв смеха: сначала засмеялся банник — громко, раскатисто. Спустя пару секунд, словно осмыслив шутку, к нему присоединился домовой. Он смеялся тонким, хихикающим смехом. Глядя на них, засмеялся и я.
— Пойдем я тебя попарю! — по-приятельски хлопнул меня по плечу банник, закончив смеяться. Ручка у него была раза в три поменьше моей, но силенкой его бог явно не обделил.
Что было дальше, я вспоминал с удовольствием и ужасом. Банник сначала плеснул воды на камни, потом замахал веником в воздухе, разгоняя пар по всей парилке. Кожу сразу обожгло и защипало. Я попытался вздохнуть и закашлялся. Казалось, легкие сварились. А тут еще и веник…
Парился я впервые. Нет, в детстве, еще, кажется, до школы ходил вместе с отцом в общественную баню в поселке. Даже попытался следом за ним зайти в парилку. Но, вдохнув горячего пару, моментально передумал и понял, что я — не любитель париться, совсем не любитель…
Сразу же после экзекуции в парилке банник вытащил меня на улицу и показал на большую эмалированную ванну с водой, стоящую возле бани.
— Лезь!
Я опустился в прохладную
